Социолог анализирует то, что превращает Чемпионат мира в период народного энтузиазма на основе чувства равенства и принадлежности. Соревнование, патриотизм, социальные сети — были собраны все составляющие для взрыва эмоций, которые играют ключевую роль в обществе зрелищ. Они также перечеркивают все иерархии и различия, которые лежали в фундаменте старого мира. Кроме того, как считает Жан-Пьер Ле Гофф (Jean-Pierre Le Goff), охватившая Францию сильнейшая лихорадка свидетельствует о наступлении эпохи, которая стирает грань между публичным и частным, а также делает подростковое поведение образцом для подражания.
«Фигаро»: Чемпионат мира по футболу и успехи сборной Франции вызвали впечатляющий коллективный подъем. С чем это связано?
Жан-Пьер Ле Гофф: Сложно дистанцироваться, когда всю страну охватывает народная радость, когда французские деревни и города празднуют победу, когда страна вспоминает свои самые славные дни. На какое-то время люди забыли о разногласиях и обидах, о страстях и злобе. Все ликуют и гордятся тем, что принадлежат к победившей стране. Эта радость, как мне кажется, самодостаточна и не может объясняться каким-то одним фактором.
Прежде всего, стоит принять во внимание удовольствие от игры и соревнований. Как отмечает социолог Поль Йонне (Paul Yonnet), в финале Чемпионата мира состязание тем интереснее, что в нем сходятся противники высокого и близкого уровня. В этом соревновании равных ничего не решено заранее, и неопределенность царит до самого последнего момента. Напряженность достигает своего апогея и в случае победы высвобождается в виде безудержного ликования. Такая напряженность подчеркивается тем фактом, что международные футбольные встречи стали зрелищем, которое транслируется телевидением по всему миру. И это лишь усиливает давление. Это подталкивает к эффективности, к тому, чтобы забить любой ценой, даже в ущерб существовавшему ранее шику. Футбол развивается и приспосабливается к духу времени, однако страсти вокруг этого по определению народного спорта никуда не делись.
— Национальный флаг и цвет футболки — как можно охарактеризовать проявления патриотизма во время такого события?
— «Да здравствует Республика!» — воскликнул Дидье Дешам после победы. Времена меняются, и у нас уже подчеркивали отход от критики «черно-бело-арабской» команды, которая звучала на фоне празднований победы в 1998 году. Нынешний патриотизм опирается на идею Франции, которая выходит за границы этнической и общинной принадлежности. Финал и празднование победы транслировались по телевидению и стали прекрасной возможностью заявить о национальной принадлежности через поддержку и равнение на чемпионов, которые больше не выглядят самовлюбленными типами, обеспокоенными только деньгами и имиджем. Все это, конечно, приятно видеть и слышать, но я бы не стал делать поспешных выводов. Не стоит забывать, что глобализованный футбол — это массовое развлечение, которое транслируется по телевидению и представляет собой зрелищное спортивное состязание. Он относится к тому, что Мальро называл «машинами грез», с огромными объемами задействованных финансов. Поэтому проявляющийся здесь патриотизм носит особый характер: он интегрируется в праздничные и медийные события, неотделим от нового гедонизма, острых ощущений и удовольствий, которые захватывают человека в определенный миг, заставляя забыть о действительности и проблемах мира. Для всего, конечно, есть свое время, но патриотизм во время парада 14 июля выглядит иначе: он подразумевает более сдержанные эмоции, которые охватывают более долгий период, живых и мертвых. Он не опирается на удовольствие, а подразумевает историческую трагедию и самопожертвование.
За два дня в стране прошли эти столь разные по форме и содержанию явления. Но мы не пытаемся по-глупому их противопоставить. Кстати говоря, можно найти нечто общее у армии и спорта в искусстве управления, мотивации и сплочения коллектива, формирования боевого духа… Только вот конечные цели здесь носят разный характер, как и связанный с ними патриотизм. Не стоит сторониться удовольствия и гордости от победы на Чемпионате мира, однако не следует и валить все в одну кучу во имя эмоций, которые возводятся в ранг поведенческой модели.
— Иногда радость становится просто безудержной, почти истерической. В этом особенность данного спорта?
— Наши общества обычно называют индивидуалистическими. Но не доказывает ли этот пример обратное?
— Не думаю. Индивидуализм неотделим от динамики современности и ее неоднозначных аспектов. В современном и все более разнообразном мире, где религия и традиции больше не играют роли в социальном строении, человек отдаляется от сообщества своей первой принадлежности, испытывая при этом чувство одиночества и тревоги. Сегодня эта ситуация обостряется кризисом идеи прогресса и ростом массовой безработицей. В противовес этому развивается потребность в том, чтобы человека любили и ценили. Все это может дать массовый конформизм, который подразумевает более или менее осознанное равнение на определенный тип поведения и чувств. СМИ играют здесь важную роль катализатора и распространителя. Такая ситуация «толпы одиночек», как говорит американский социолог Дэвид Райсман (David Riesman), сопровождается моментами единения, которые позволяют изолированному и страдающему от стресса индивиду на время забыть о собственном положении и ощутить чувство коллективной принадлежности благодаря участию в общем ликовании. Такие общие чувства, свободные встречи и общение становятся противовесом для ограничений современной жизни и одиночества людей, особенно среди молодых поколений. Хронология современных обществ как раз-таки отличается чередованием каждодневных ограничений и моментов, когда человек дает себе волю, не думая об осторожности. Празднование победы Франции представляет собой один из этих моментов, причем доведенный до высшей точки.
— О чем говорит вам это спортивное мероприятие в социально-политическом плане?
— Жизнь в современном обществе сейчас несет на себе отпечаток все большего числа праздничных событий с их дикой стороной выхода за пределы норм, которую государство стремится сдержать и ограничить. Массовые проявления энтузиазма на фоне победы сборной Франции, как мне кажется, отражают новый эмоциональный пароксизм.
Сдержанность и осторожные проявления чувств старого мира, которые шли рука об руку с четко выраженной границей между общественным и личным пространством, стираются в угоду безудержному разливу эмоций, которые распространяются и усиливаются социальными сетями и крупными аудиовизуальными СМИ. Доведенное до крайности, это выражение приводит к выступающим за пределы нормы проявлениям эмоций, которые напоминают поведение детей и подростков, на чьих лицах чередуются возбуждение и слезы. К этому в определённой степени относится и поведение Эммануэля Макрона во время финала. Я не хочу показаться брюзгой, но такое почти истерическое ликование отражает новое состояние нравов, которое, как мне кажется, сложно назвать прогрессом, если, подобно Норберту Элиасу (Norbert Elias), отталкиваться от того, что цивилизационный процесс предполагает контроль людей над их порывами и эмоциями. Особенно когда речь идет о президенте, который должен стоять над обществом и его настроениями.
Изменения в образовательной системе за последние полвека повлекли за собой новый разрыв между поколениями, который проявляется среди тех, кто воплощают государственные институты. Причем это видно вплоть до самых верхов государства. Общность эмоций и их зрелищное представление ставят на один уровень всех, без различия статуса и роли. Это стало одним из условий «совместной жизни», которую представляют волшебным решением всех проблем. Способность Эммануэля Макрона быстро переходить из одной роли в другую в зависимости от обстоятельств, вызывает большое удивление. Это пестрое эмоциональное полотно подрывает авторитет государства. И не внушает мне оптимизма по поводу стабильности и единства страны. Попытки воспользоваться спортом в политических целях возникли отнюдь не вчера, однако эффект от рейтингов проходит так же быстро, как и эйфория после победы.