Предательство — понятие относительное. Если благодаря ему обыкновенную жизнь удается променять на необычайную судьбу, с ним получается быстро смириться. 87-летний бывший бельгийский консул Поль Грегуар (Pol Grégoire), который сейчас с комфортом живет на юге Франции, судя по всему, не терзается раскаянием.
Он даже не посчитал нужным явиться 26 апреля этого года в Брюссель на собственный процесс в 59-й палате франкоязычного суда первой инстанции. Правоохранительные органы обвиняют его в сотрудничестве с одной из самых тайных сетей российских шпионов. Как в сериале «Американцы», эти специальные агенты обоих полов принадлежат к элите, которую готовят для внедрения в общество и культуру других государств, а также для получения их гражданства. Зачастую все это делает совершенно незаметными проводимые ими операции по вербовке и проникновению.
Поль Грегуар передал этим российским экспертам по скрытности целый ряд документов, в том числе 13 бельгийских паспортов, уругвайский паспорт, регистрационные свидетельства автомобилей и удостоверения личности.
В 2012 году бельгийские спецслужбы буквально поймали его за руку, когда он разговаривал со своим куратором. Отнекиваться он не стал. «Я действовал из политических убеждений», — заявил он. На сторону Москвы он перешел в 1987 году, еще во времена СССР. Он считал, что горбачевская перестройка заслуживает его поддержки в той же степени, что и западные политические режимы. Как бы то ни было, он ничего не сказал о ключевой составляющей своего «предательства»: возникшей в Касабланке сентиментальной связи с советским агентом, который завербовал его и постоянно поддерживал с ним контакт. Поль Грегуар остался верен своему выбору и плевать хотел на мнение других.
Черная дыра в Европе
На закате дней бельгийский суд приговорил его к году условно и 6 271 евро штрафа. В то же время он предпочел не расписывать последствия его долгого сотрудничества с Москвой (1987-2012). В заключении отмечается лишь то, что он помог «российской разведке проникнуть в намеченную среду» с помощью официальных документов. Подлинные масштабы дела не упоминались. По данным бельгийских спецслужб, Поль Грегуар был не единственным участником шпионажа.
На Москву более 20 лет работали еще как минимум два других бельгийских консула. «Что касается ущерба, он просто неизмерим», — говорит глава парламентского комитета по контролю за спецслужбами Гий Рапай (Guy Rapaille). Осознавая, в каком свете ситуация с Грегором выставляет работу властей и недостатки их бдительности, он отмечает: «Скажем так, после падения берлинской стены у нас не было особого интереса к российской угрозе».
Бывший глава госбезопасности (2006-2014) Ален Винантс (Alain Winants) в свою очередь разрывается между гордостью за успешно завершенное дело и досадой из-за нанесенного ущерба. Сейчас он работает помощником генерального прокурора в Кассационном суде, в здании, где в свое время судили Поля Грегуара. «Эта история показала, что Бельгия и Брюссель рассматриваются иностранными спецслужбами как главная дверь в Европу, — говорит он. — Самые агрессивные из них стремятся узнать европейскую позицию по энергетическим вопросам и намерения страны-председателя ЕС».
Уязвимость ЕС
Агенты СВР (одно из бывших отделений КГБ) не просто так держат под прицелом Бельгию, страну, где расположены штаб-квартиры НАТО и ЕС. С точки зрения защищенности Бельгия — настоящая черная дыра в Европе.
Местные власти не любят обсуждать этот вопрос, особенно после обнаружения в феврале 2003 года микрофонов в кабинетах делегаций Совета ЕС. В тот момент все были так встревожены, что рассматривался даже переезд Еврокомиссии.
Как считает французский посол Пьер Селлаль (Pierre Sellal), хорошо знакомый с жизнью в Брюсселе после двух мандатов постоянного представителя, эта уязвимость связана с хрупкостью политической системы, которая исключила безопасность из своих полномочий и все еще полагается на государство.
НАТО в силу своей стратегической миссии внимательно следит за своей деятельностью, тогда как Европа выстраивалась на основе упразднения границ (расширение в 2000-х годах еще больше усилило эту логику). «Кроме того, разобщенное продвижение Европы ослабляет ее руководство, а пришедшая из северных стран культура прозрачности, которая гарантирует публичный доступ к процессу принятия решений, сохранила бреши открытыми».
Любой человек может ощутить атмосферу «открытых дверей» в Брюсселе — городе, который гостеприимнее Парижа и не находится под таким пристальным надзором, как Лондон. В этом франкоязычном Вавилоне посреди фламандского региона насчитывается порядка 30% иностранцев.
В бельгийской столице наблюдается сильнейшая концентрация дипломатов и международных чиновников со всего мира. Здесь представлено более 100 стран, поскольку речь идет не только о политических, но и о военных и экономических вопросах. То есть это излюбленное место «рыбалки» разведслужб.
Эта особенность облегчила задачу агенту СВР Валерию Александровичу, которому было поручено организовать консульскую сеть. Без нее у него никогда бы не получилось найти дыры в бельгийских законах о гражданстве. В этой стране законодательство долгое время позволяло родившемуся за границей человеку претендовать на бельгийский паспорт, если кто-то из его родителей — бельгиец. В результате россияне постарались найти фамилии скончавшихся (чаще всего в Латинской Америке) и предпочтительно молодых людей. Затем они готовили фальшивые свидетельства о рождении с упоминанием бельгийского родителя.
За небольшую сумму денег местные власти закрывали на все глаза, а бумаги передавались консулам, которые следили за выдачей официальных документов. Иначе говоря, консулы в течение более 20 лет играли ключевую роль в проникновении российских агентов. «Легенды» позволили им успешно слиться с массой. «Простые» российские агенты гораздо более уязвимы, поскольку обычно занимают официальные должности (дипломаты, военные атташе, водители…) и вынуждены ограничивать срок пребывания в стране.
У бельгийских спецслужб нет точных данных о том, когда именно Валерий Александрович завербовал Поля Грегуара. В правоохранительных органах считают, что он начал работать на Москву, будучи консулом в Касабланке (Марокко) в 1987 году. Ему оставалось пять лет до пенсии, и он знал, что на повышение рассчитывать не приходится. Его работа была скучна и не приносила удовольствия. Его возраст (57 лет) и психологический профиль (склонность к нарушениям) сделали его потенциальным кандидатом. Задача была поручена Олегу Бовину, агенту с выдающимися физическими качествами и неординарным прошлым. Бовин утверждал, что был спортсменом высокого уровня, но в конечном итоге стал вице-консулом в Марокко.
Логистическое звено
По соображениям скрытности на встречу с Полем Грегуаром в 1992 году пришел уже другой агент, Виктор Екин. В обмен на 150 тысяч бельгийских франков (3 700 евро) он получил паспорт на имя некой Ирен Руссо Барро, которая предположительно родилась в Эквадоре от бельгийского отца. В тот момент сеть консулов уже работала в полном режиме. В тот же самый момент вице-консул в Риме (был завербован Валерием Александровичем при помощи Поля Грегуара) выдал паспорт на имя Мориса Энгельса Гормана, рожденного в Уругвае сына бельгийца и англичанки.
Ирен Руссо Барро и Морис Энгельс Горман (на самом деле два российских агента) обосновались в Брюсселе, где сначала жили раздельно, а затем вступили в брак 8 сентября 2000 года. Все эти годы пара активно устанавливала связи с чиновниками ЕС и НАТО. Они к тому же служили логистическим звеном для тайных агентов, которые стремились избежать контактов с официальными резидентами российских спецслужб. Затем они уехали в Италию и, чтобы замести следы, продолжили работать в Брюсселе. В конечном итоге, они исчезли без следа, оставив сообщение о том, что отправились в Бразилию.
Выход Поля Грегуара на пенсию в 1992 году не ознаменовал собой конец его деятельности как «крота» России. В 1993 году по просьбе куратора он вернулся в консульство в Касабланке, чтобы тайно проникнуть в офис и заменить фотографию в административном деле. С 1996 года его «вел» Анатолий Романцов, вице-консул России в Антверпене. В частности, он передавал Полю конфиденциальные списки тех, кому запрещено выдавать визу в этой стране. Все указывает на то, что он сохранил операционные контакты с российскими спецслужбами до 2005 года.
Когда семь лет спустя дело всплыло на поверхность (благодаря появившейся в 2010 году у бельгийских спецслужб возможности прослушивать телефоны), выяснилось, что в начале 1990-х годов Валерий Александрович сыграл ключевую роль в вербовке третьего бельгийского консула во время его поездки в Японию. Генеральная прокуратура подтвердила, что этот человек «впоследствии контактировал с российскими агентами на разных постах в Африке, США, Европе и Южной Азии».
Разоблачение сети в 2012 году не смогло сразу же положить конец этой практике (последнее использование фальшивого паспорта на границе было зарегистрировано в 2014 году), однако породило живую реакцию во властных кругах в Брюсселе.
Представители НАТО, министерства иностранных дел и госбезопасности провели собрание, чтобы оценить последствия. В результате они решили вызвать на встречу российских партнеров (глава российской делегации в НАТО, посол в Брюсселе и глава регионального отделения СВР в Париже), чтобы выразить им протест.
Сделав выводы из произошедшего, Гий Рапай достаточно лаконично описывал ситуацию в отчете за 2012 год: «Бельгия, судя по всему, обладает большой притягательной силой для разведслужб других стран». Закон от 30 ноября 1998 года о разведке и безопасности был дополнен статьей, которая вступила в силу 5 марта 2016 года и касается «контроля над деятельностью иностранных разведслужб в Бельгии».