В четверг Белый дом устроил демонстрацию силы. Советник по национальной безопасности Джон Болтон, директор национальной разведки Дэн Коутс, директор ФБР Кристофер Рэй и министр внутренней безопасности Кирстен Нильсен пришли в Белый дом в зал для брифингов и предельно ясно заявили: Россия пыталась вмешаться в выборы в 2016 году и повторяет свои попытки в 2018-м.
«Россия пыталась вмешаться в прошедшие выборы и по сей день продолжает свои враждебные действия», — заявил Рэй.
«Наша демократия оказалась в перекрестье прицела», — сказала Нильсен.
«Мы по-прежнему наблюдаем за тем, как Россия проводит злонамеренную кампанию в соцсетях, пытаясь ослабить и расколоть Соединенные Штаты», — отметил Коутс.
Активное вмешательство России в 2016 году, факт которого единогласно подтвердило в прошлом году разведывательное сообщество, привело к усилению бдительности и настороженности во всех органах власти США, которые сегодня ищут угрозы нашей демократии. Все, дело закрыто!
Ну, не совсем так. Потому что в Белом доме есть один человек, который открыто не согласился с той точкой зрения, которую в четверг изложили Нильсен, Рэй, Коутс и прочие. Этот человек — президент Дональд Трамп.
Когда летом 2016 года появились разоблачения российских попыток вмешаться в выборы, Трамп публично выразил сомнения не только по поводу источника этих усилий, но и относительно того, что такие действия вообще имели место. Он предположил, что это мог сделать «200-килограммовый человек, сидя на кровати». Он неустанно писал в Твиттере, что расследование специального прокурора Роберта Мюллера является охотой на ведьм и «полной фальшивкой».
Но решающий удар был нанесен в этом месяце в финской столице Хельсинки, когда Трампа после встречи с российским президентом Владимиром Путиным напрямую спросили, виновна ли Россия во вмешательстве в выборы. «Я считаю, что виновны обе страны, — ответил Трамп. — Я думаю, что Соединенные Штаты ведут себя глупо. Мы все ведем себя глупо. Мы все виноваты».
Это заявление вызвало шквал возмущений, и Трамп после возвращения в Вашингтон попытался исправить положение. «Я полностью доверяю и поддерживаю замечательные разведывательные службы Америки, — сказал он, медленно читая с листа. — Но это могли быть и другие люди».
А в четверг вечером на митинге в Пенсильвании, прошедшем спустя несколько часов после демонстрации силы его администрацией, Трамп заявил: «В Хельсинки у меня была великолепная встреча с Путиным. Мы обсудили все. Мы неплохо поладили. Между прочим, это хорошо, а не плохо. Но теперь нам мешают эти клеветнические измышления на тему России. Это измышления, и ничто больше».
По правде говоря, Трамп говорит об этом уже очень давно. Он с самого начала всеми силами сопротивлялся, не желая признавать российское вмешательство — даже после того, как все сведущие и информированные люди заявили, что никаких споров на эту тему быть не может. Россия вмешивалась. И точка.
Трамп не сказал того, о чем в четверг говорили Рэй, Нильсен и Коутс. На то есть очень простая причина. Он абсолютно в это не верит. Такое недоверие к тому, что ему говорят умные люди из администрации (говорят непрестанно), серьезно подрывает все их сегодняшние усилия.
Вот пример из жизни. Три вице-президента проводят встречу в масштабах всей компании и объявляют, что согласно единодушному мнению маркетологов, будущее за пластиковыми приспособлениями и устройствами. Поэтому теперь их компания будет делать только пластиковые приспособления и устройства. Проходит день, и президент компании дает интервью торговому изданию, в котором заявляет: «Многие говорят, что будущее за пластиковыми приспособлениями и устройствами. Может, это и так. А может, будущее за металлическими приспособлениями и устройствами».
Убедит ли это вас, что вся компания выступает за производство пластиковых изделий? Конечно, нет. (Если вы поверили в это, значит, вы, гм, тупой.)
То же самое можно сказать и об администрации Трампа. Сколько бы Рэй и Коутс ни твердили о том, что Россия вмешивалась, сколько бы ни говорили, что Трамп с ними согласен, президент просто слишком часто делает заявления, которые напрямую противоречат их утверждениям. А когда босс в чем-то не уверен, нельзя сказать, что у его администрации по поводу этого «что-то» существует полная уверенность.
(Между прочим, после того, как ведущие руководители страны из сферы национальной безопасности пришли в комнату для брифингов, президент написал пять твитов (не считая тех, которые были удалены), и ни в одном из них нет ни слова о вмешательстве в выборы. Это отметил Джереми Даймонд (Jeremy Diamond) из Си-Эн-Эн. Вместо этого Трамп пишет о рейтинге своей популярности, о предстоящем митинге в Пенсильвании, о законе о фермах и о том, как он поддерживает одного кандидата в конгресс из Огайо.)
Таким образом, администрация в четверг так и не смогла прекратить дебаты о том, вмешивалась или нет Россия в выборы, и что намерено сделать правительство, дабы не допустить повторения такого вмешательства. Если и пока президент Соединенных Штатов не скажет то, что сказали в четверг Нильсен, Коутс и Рэй (через Твиттер или напрямую перед аудиторией), будут сохраняться большие сомнения и путаница относительно того, насколько серьезную угрозу представляет Россия, и что собираются делать США для борьбы с этой угрозой. Именно такая неопределенность и нужна России.