Страны БРИКС — Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка — провели свой ежегодный саммит в Йоханнесбурге. Норвежские СМИ оставили его практически без комментариев. Во встрече также принимали участие Турция, Египет, Аргентина и Индонезия. Как мы уже подчеркивали, это означает, что БРИКС+ уже является бОльшим экономическим блоком, чем «большая семерка», если G7 еще когда-нибудь соберется вновь, что далеко не факт.
На саммите в Йоханнесбурге президент Китая Си Цзиньпин предложил новый формат для стран, которые хотят сотрудничать с БРИКС. Он называется PartNIR, что означает Партнерство в области новой промышленной революции (Partnership on New Industrial Revolution).
Это платформа, которая может объединить весь глобальный юг в многонациональном сотрудничестве. Си также предложил то, что он назвал «более тесным партнерством». Это дает большим и малым экономикам глобального юга возможность присоединиться к уже существующей системе БРИКС.
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что это прямой вызов международной экономической системе, которая опирается на США. И именно потому, что это происходит в тот момент, когда альянсы США дают трещину, БРИКС+ и PartNIR могут иметь особенно большое значение.
Страна, которая совершенно очевидно вписывается в эту модель, — Иран. Это региональная сверхдержава, обладающая большими ресурсами, но ее развитие годами тормозит международный бойкот. Когда Ирак присоединится к БРИКС+ и Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), никакой реальной блокады уже не будет, независимо от того, что хотят США и Запад. Как уже говорилось, во встрече участвовала Турция, таким образом она уже является частью БРИКС+. В организации никто не задается вопросом, что об этом могут думать НАТО и Запад.
Эти новые модели прекрасно подходят для того, чтобы привязать весь Африканский союз и Евразийский экономический союз к БРИКС+. Это значит, что вскоре вся Азия и вся Африка будут приближены к этим системам.
Не будет преувеличением сказать, что это до основания потрясет всю сегодняшнюю международную экономическую систему и предложит совершенно новые формы сотрудничества.
Со стороны Китая это также масштабный шаг против той торговой войны, которую Дональд Трамп начал против Китая. Трамп хочет нанести удар по китайскому экспорту в США, и в этом он может преуспеть. Но зато экспорт Китая в другие страны может существенно вырасти. Китай может также способствовать технологическому развитию в большом числе стран, причем США не смогут этому помешать.
В PartNIR речь идет о новой технологической революции, и совершенно очевидно, что целью является вовлечение в этот процесс и Африки. Запад пока предлагает Африке только войны, в том числе и посредством американской АФРИКОМ. Здесь же речь идет о развитии исследований, технологичных предприятий и инфраструктуры, которое сможет вывести Африку из тупика. Будет очень любопытно за этим наблюдать, но не стоит рассчитывать на то, что другие норвежские СМИ будут много рассказывать об этом. Они просто влюблены в рассказы о бедности в Африке, и даже бывшие антиимпериалисты говорят и пишут так, словно единственная надежда Африки — эмиграция африканцев в Европу.
Сейчас этому противопоставляется новая модель, в которой Африка может развивать свои собственные ресурсы и рабочие места в современной промышленности.
Иногда спрашивают: а не является ли Китай тоже империалистической страной? Ответ напрашивается сам. По определению Китай — разумеется, империалистическое государство. Империализм — это капитализм, который стал глобальным и особенно когда им движет финансовый капитал. Четыре крупнейших банка в мире — китайские.
Китайский финансовый капитал играет все большую глобальную роль, и благодаря Азиатскому банку развития и системам финансирования, связанным с «поясом шелкового пути» и петроюаню, эта роль будет лишь усиливаться. Мы не говорим о «хорошем» и «плохом» империализме. Мы говорим о смене парадигмы в глобальном капитализме, когда основывающаяся на США система, преобладающая в мире после II Мировой войны, рушится, а на смену ей идет мультиполярный мир, в котором Китай играет большую роль, но не так, как США играли ее раньше, — не как гегемон, а как сильнейшая из комплекса экономик, становящихся все сильнее.
Норвежские и западные политики пока ничего не понимают в происходящем и продолжают говорить о своих странах как о «мировом сообществе», хотя их вот-вот переиграют и оттеснят на боковую линию.