«Атлантико»: По итогам встречи Владимир Путин сообщил на совместной пресс-конференции, что они вместе с коллегой работают над сохранением перемирия, а также заверил, что у него есть устраивающее обе страны решение. Речь идет о формировании в Идлибе новой демилитаризованной зоны шириной в 15-20 км к 15 октября. Означает ли это соглашение окончательную потерю Турцией контроля над этой частью сирийской территории?
Николя Тензер: Худшим сценарием для Турции было бы установление Россией, Ираном и Асадом полного контроля над Идлибом. Полное доминирование этих держав в Сирии означало бы двойную угрозу. Во-первых, отсутствие контроля Анкары идет против обеспечения ее безопасности, что связано в том числе с опасениями по поводу курдов. Во-вторых, укрепление долгосрочного присутствия Ирана в Сирии ознаменовало бы собой «поражение» в борьбе со старым противником.
Анкара, вероятно, переоценила то, чего ей стоило ждать от договора, который был подписан в мае 2017 года с Россией и Ираном за счет сирийских мятежников. Эрдоган думал, что окажется в позиции силы, и что Путин с Роухани будут у него в руках. Как бы то ни было, он неправильно проанализировал среднесрочные перспективы. Это стало серьезной ошибкой, и в Анкаре, судя по всему поняли, что им не стоит ничего ждать от обещаний Путина, по крайней мере, надолго. Кстати говоря, такую же ошибку в отношениях с Москвой допустили и другие лидеры, в том числе Нетаньяху. Эрдоган не может ничего выиграть в этой ситуации, не говоря уже о дискредитации Анкары на международной арене из-за таких политических метаний (а также, разумеется, грубых нарушений прав человека в Турции и преступлений против курдов).
Таким образом, прошлогоднее майское соглашение стало для Турции тройным поражением. Эрдоган одно время пытался исправить ситуацию, представляя себя поборником добродетели и говоря о перспективах гуманитарной катастрофы в Идлибе, в частности в интервью «Уолл-стрит Джорнал». Его жесткой позиции способствовало и ужесточение позиций Вашингтона. Есть опасения, что это скоропалительное соглашение (как мне кажется, у него нет большого будущего, пусть даже оно позволяет избежать худшего в ближайшей перспективе) опровергнет такое утверждение, если, конечно, Эрдоган не пытается выиграть тем самым время (единственное менее пессимистическое объяснение). Некоторым образом, сочинское соглашение можно интерпретировать как тактическое отступление Москвы и первое препятствие на пути кровавого безумия Асада в отвоевании страны, а также ослабление контроля Анкары в регионе. В любом случае, сложно представить себе, как можно на практике отсеять зерна от плевел в Идлибе. Попытки отделить мирных жителей от джихадистов, в частности от коалиции «Хайят Тахрир аш-Шам» (террористическая организация запрещена в РФ — прим.ред.) которая официально разорвал связи с «Аль-Каидой» (террористическая организация запрещена в РФ — прим.ред.), кажутся мне абсолютно иллюзорными. Не понимаю, какой конкретный план мог бы поспособствовать этой задаче. Сложно представить себе, что исламисты уйдут из подконтрольных им зон, и что мирные жители с оптимизмом встретят такой договор. Все понимают, что значит «демилитаризованная зона» в понимании Путина и Асада. Кроме того, договор предусматривает российские и турецкие патрули в изначально небольшой обозначенной по нему зоне. Даже при наличии турецких патрулей, сложно представить себе, что это соглашение сможет в среднесрочной перспективе уберечь население от запланированной сирийским режимом и его союзниками расправы.
Еще одним фактором риска для Турции становится новая волна беженцев. Если наступление (я считаю его возможным или даже вероятным) действительно повлечет ее за собой, встанет вопрос о том, решит ли Турция (она уже приняла на своей территории порядка 3 миллионов человек) полностью закрыть границы и напомнить Западу о его ответственности. Тот, кстати говоря, не горел желанием применять принцип ответственности по защите, который возможен лишь с помощью вмешательства с его стороны, и сегодня-завтра это вряд ли изменится.
- По словам Эрдогана, призывы к перемирию принесли плоды в Идлибе. Но получится ли у него подтолкнуть оппозицию к настоящим уступкам?
— Перемирие дало ограниченные и, наверное, временные, но вполне реальные результаты, о чем говорят напоминающие о начале восстания в 2011 году демонстрации населения. Как мне кажется, после этого договора (как, кстати, было бы и при его отсутствии) у Эрдогана нет шансов. Сложно представить, что оппозиционные группы (не говоря уже о джихадистов) поверят хоть одному слову Путина. И будут правы. Примеры прошлых соглашений о примирении (а также о зонах деэскалации) уже доказали свою иллюзорность. Некоторых из тех, кто принял их, силой записали в сирийскую армию, других вывезли в Идлиб, а третьих отправили в пыточные камеры в тюрьмах Асада или же просто казнили. Поэтому когда Путин говорит, что Россия примет все необходимые меры для предотвращения боевых действий в идлибской зоне деэскалации, я сильно сомневаюсь, что в это стоит верить. Все, кто раньше верили этому, ошиблись.
Стоит также задуматься о судьбе тех, кого засняли во время демонстрации с резкими заявлениями в адрес Дамаска в районе Идлиба несколько дней назад. Скорее всего, их, как, впрочем, и спасателей из «Белых касок» и оппозиционеров, ждет расправа от рук режима. Серьезно, что может помешать России и режиму Асада совершить новые военные преступления?
- Разве Владимир Путин не заинтересован в том, чтобы добиться расположения турецкого союзника, раз тот очень важен для антиамериканского фронта, который тот хочет создать на Ближнем Востоке? Какие у него есть варианты?
— С точки зрения Путина, Анкара — хороший трофей. Он, разумеется, заинтересован в том, чтобы удержать Турцию на своей орбите, с чем, собственно, и связаны тактические уступки со стороны Москвы. Как бы то ни было, пока что Путин не хочет жертвовать своим союзником Асадом и Ираном, в котором он нуждается в операции по дестабилизации всего региона. Из его игры на Ближнем Востоке мы можем сделать вывод, что стабильность не входит в число его задач. Если же соглашение все же продержится, это будет означать, что в Идлибе существует самоуправляемая и неподконтрольная режиму зона.
Согласится ли Путин довести до конца эти уступки в среднесрочной перспективе? Посмотрим, как будет развиваться ситуация до середины октября, когда вступит в силу соглашение, и последующие за этим недели. Эрдоган начал давать отпор Путину, но пока еще слишком слабо, чтобы получить необходимый для возвращения в международную игру кредит доверия. В среднесрочной перспективе главным вопросом будет (в зависимости от судьбы договора и мирного населения) реакция западных держав и в первую очередь США и Франции. Вашингтон, судя по всему, ужесточил позицию по отношению к режиму Асада, в частности после назначения нового спецпредставителя по Сирии Джима Джеффри (Jim Jeffrey). США заинтересованы в том, чтобы привлечь на свою сторону Турцию (член НАТО), а также европейские страны. Если Турция проявит жесткость в реализации соглашения, то, наверное, сможет вернуть себе часть утерянного доверия. Как бы то ни было, ей придется отказаться от постоянной двусмысленности. То есть, Путин заинтересован в том, чтобы успокоить Эрдогана в ближайшей перспективе, однако главный вопрос для Запада в том, хватит ли у него воли, чтобы лишить Россию позиции хозяйки положения на Ближнем Востоке. Путин же будет действовать в зависимости от этой воли или ее отсутствия.