Есть позиции, которые в политических вопросах выражаются слишком морализаторски. Стоит кому-то высказаться слишком критически и выразить мнение, не совпадающее с чьими-то представлениями о том, что такое хорошо и что такое плохо, — и автор моментально получает соответствующее «клеймо». Но ведь так быть не должно!
Сегодня, в День немецкого единства, у меня запланировано посещение Русского музея в Санкт-Петербурге, а вечером коллеги пригласили меня на концерт. Это же прекрасно! Но мне нужно еще раз вспомнить наши вчерашние разговоры. При этом стороны высказывали очень разные точки зрения.
Похоже, здесь дело обстоит так же, как в Германии. Есть позиции, которые в политических вопросах выражаются очень морализаторски или максималистски. Есть и другие, которые предполагают разумную и трезвую аргументацию. На замечание, что в России Вторую мировую войну излишне героизируют и недостаточно критикуют, одна девушка отреагировала вопросом, что, может быть, русским теперь говорить только о ГУЛАГе? Или, например, об ошибках Сталина, который не прислушивался к рекомендациям его генералов? А те неоднократно предупреждали его, что гитлеровская Германия планировала напасть на СССР. Сталин же игнорировал эти предупреждения и запрещал говорить об этом. Это в итоге стоило жизни сотням тысяч солдат Красной армии.
В ленинградской гостинице «Астория», расположенной в непосредственной близости от Исаакиевского собора, он хотел отметить победу. О преступлениях и ошибках тоже нужно говорить, гласила рекомендация, но сегодня они не должны становиться ключевой темой для россиян. Я не хотел вмешиваться в дискуссию молодых людей в роли этакого морализатора, тем более что это не совсем мое дело — выступать в этой ситуации в качестве арбитра и раздавать советы. Достаточно того, что так без конца ведут себя немецкие «мейнстрим-медиа», настаивающие на том, что русским следовало бы больше думать о преступлениях Сталина и ГУЛАГе.
Клише в руках журналистов
Только представьте себе, какие высокомерие и заносчивость стоят за этим, тем более у журналистов, которые всегда имеют под рукой парочку клише и загоняют с их помощью людей в определенные «углы». Достаточно одного критического высказывания, которое не соответствует их представлениям о том, что такое хорошо и что такое плохо, — и эти люди моментально получают определенное «клеймо». Но при этом они не задумываются о том, что в Ленинграде — нынешнем Санкт-Петербурге — больше миллиона человек умерли во время блокады города со стороны гитлеровской Германии. «Люди лежали на улицах повсюду — абсолютно обессилевшие. Представь себе: умерли больше миллиона человек». Но об этом уже давно забыли, и теперь все говорят о том, что Германия должна осознавать свою «национальную задачу (или как-то так) перед миром». Тут у меня попросту нет слов.
Не так давно весьма самоуверенная министр обороны Урсула фон дер Ляйен (Ursula von der Leyen), очевидно, абсолютно серьезно сообщила, что с Россией нужно «говорить с позиции силы». По слухам, ее российский коллега ответил на это, что после всего, что Германия натворила в России, госпоже фон дер Ляйен «следовало бы 200 лет молчать на эту тему». Когда я рассказал об этом одному своему российскому коллеге, он лишь улыбнулся и сказал, что она, наверное, обращалась к президенту США Трампу. Прав ли он, я не очень уверен. Думаю, министр говорила серьезно.
Ресторан под названием Mein Herz
Но мое настроение моментально улучшилось, когда я отправился обратно в гостиницу, откуда открывается вид на берег Невы и стоящий напротив Исаакиевский собор с его позолоченным куполом. По пути я прошел мимо ресторана, который всерьез назывался Mein Herz («Мое сердце»), причем не русскими буквами, а латиницей. Мне сразу захотелось узнать, назывался ли ресторан так и сразу после Второй мировой войны и когда он вообще открылся. «Мое сердце» — с учетом исторических событий это должно быть что-то даже слишком романтическое.
Поездка в Санкт-Петербургскую филармонию оказалась довольно сложной. Мы провели почти час в автобусе, хотя на метро можно было доехать всего минут за десять. Вот так бывает с решениями. Мы добрались лишь незадолго до начала представления, но, похоже, такие же проблемы возникли и у многих других посетителей, потому что фойе было забито людьми, стоявшими в очереди в гардероб. С некоторыми препятствиями мы добрались до своих мест в 26-м ряду. Отсюда нам все было хорошо видно и слышно.
Концерт был совершенно особенным: дирижировал Юрий Термирканов, с 1988 года занимающий посты художественного директора и главного дирижера Петербургского филармонического оркестра и входящий в число лучших дирижеров мира. Вдобавок в первой части играли концерт Яна Сибелиуса для скрипки ре-минор с участием молодой звезды Эммануэля Текнаворяна. А во второй части исполняли 13-ю симфонию Шостаковича. И это был лучший выбор для Дня немецкого единства.