Династия Таргариенов, чей девиз — «Пламя и кровь», когда-то правила семью королевствами Вестероса. Ее история полна тревог и кровопролитий, острого соперничества, которое порой выливается в полномасштабные войны. Этим династия мало отличается от прочих семей в истории, если не считать одного ключевого отличия: тот, в ком течет кровь Таргариенов, способен призывать драконов, чтобы те сражались на их стороне в войнах.
Когда король Визерис I Таргариен умирает, разгорается война среди наследников Железного трона. В ходе этой войны — известной как «Танец драконов» — принц Джейхейрис принимает решение найти непризнанных бастардов рода Таргариенов, которых называют «драконьим семенем», чтобы призвать на остров Драконий камень диких необъезженных драконов, чтобы они поддержали его в войне против короля Эйгона II.
Об этих событиях повествуется в хронике, записанной архимейстером Гильдейном.
Дом Таргариенов правил Драконьим камнем более двух сотен лет, с тех пор как лорд Эйнар Таргариен впервые прибыл из Валирии со своими драконами. Несмотря на извечный в их роду обычай женить брата на сестре и кузена с кузиной, юная кровь горяча, и мужчины рода нередко искали удовольствий в обществе дочерей (и даже жен) своих подчиненных, простолюдинов, живших в деревнях под Драконьей горой, земледельцев и рыболовов. И правда, до правления короля Джейхейриса древнее право первой ночи применялось, возможно, на Драконьем камне чаще, чем где бы то ни было в Семи Королевствах, хотя добрая королева Алисанна, безусловно, была бы потрясена, узнав об этом.
Несмотря на то, что право первой ночи в других местах вызывало глубокое возмущение, как узнала королева Алисанна от своих фрейлин, на Драконьем камне, где Таргариенов справедливо считали гораздо ближе к богам в сравнении с простым людом, подобные чувства было принято скрывать. Здесь невестам, получившим подобное благословение в первую брачную ночь, завидовали, и детей, родившихся в таких союзах, ценили выше остальных, потому что лорды Драконьего камня часто чествовали их рождение, поднося матери роскошные дары из золота и шелка. Рассказывали, будто эти счастливые бастарды родились от «драконьего семени », а со временем их стали называть просто «семенами». Даже когда право первой ночи перестало действовать, некоторые Таргариены продолжали развлекаться с дочерьми трактирщиков и женами рыбаков, поэтому на Драконьем камне была целая россыпь драконьих семян и их сыновей.
Именно к ним обратился принц Джейхейрис по просьбе своего шута, поклявшись, что любой, кто может управлять драконом, получит земли и богатства и будет произведен в рыцари. Его сыновьям будет дарован титул, его дочери выйдут замуж за лордов, а сам он удостоится чести сражаться бок о бок с принцем Драконьего камня против самозванца Эйгона II Таргариена и поддерживающих его изменников.
Не все, кто откликнулся на призыв принца, были драконьего семени или даже их сыновьями и внуками. Свита рыцарей королевы вызвалась оседлать драконов, и среди них был лорд-командующий гвардией Ее королевского величества Сир Стеффон Дарклин, а также сквайры, слуги, моряки, воины, лицедеи и две горничные. «Засев драконьего семени», так Мункун окрестил триумфы и трагедии, последовавшие за этим (ссылаясь при этом на самого Джейхейриса, а не на Грибка). Другие предпочитали называть их «Красный засев».
Из всех вызвавшихся объезжать драконов меньше всего шансов было у самого Грибка, в «Свидетельстве» которого подробно рассказывается, как он пытался взобраться на старушку Среброкрылую, считавшуюся самой покорной из необъезженных драконов. Это один из самых занятных рассказов карлика, в конце которого он бежит по двору Драконьего камня в горящих на заду штанах и едва не тонет, прыгнув в колодец, чтобы потушить пламя. Шансов у него было мало, это точно… но он подарил нам забавный момент в довольно мрачном эпизоде.
Тем не менее, Морской туман, Вермитор и Среброкрылая привыкли к людям и терпели их присутствие. Однажды объезженные, они терпимее относились к новым наездникам. Вермитор, дракон Старого Короля, склонил голову перед бастардом из семьи кузнеца, рослым детиной по прозвищу Хью Молот или Здоровяк Хью, а беловласый латник по прозвищу Ульф Белый (за цвет волос) или Ульф Пропойца (за пьянство) оседлал Среброкрылую, любимую драконицу королевы Алисанны Доброй. Морской Туман, носивший на своей спине когда-то Лейнора Велариона, позволил оседлать себя пятнадцатилетнему юноше по прозвищу Аддам из Халла, происхождение которого по сей день вызывает споры среди историков.Драконы — не лошади. Они не жалуют седоков, а в ярости или при возникновении угрозы нападают. В «Доподлинном изложении» Мункуна говорится, что 16 человек расстались с жизнью в этом засеве. Втрое больше получили ожоги и были покалечены. Стеффон Дарклин сгорел заживо, пытаясь оседлать дракона по кличке Морской туман. Лорда Гормона Мэсси ждала та же участь, когда он пытался сладить с Вермитором. Человеку по имени Сильвер Денис, глаза и волосы которого служили доказательством его внебрачного происхождения от Мейегора Жестокого, оторвал руку Овцекрад. Пока его сыновья пытались остановить кровь, к ним подлетел Каннибал и, отогнав Овцекрада, сожрал Сильвера Дениса вместе с сыновьями.
Аддам и его брат Алин (годом младше) родились у женщины по имени Марильда, юной красавицы-дочери корабельного мастера. Бегавшую по отцовским верфям девочку все называли Мышкой, она была «маленькой, шустрой и всегда вертелась под ногами». Ей было еще 16, когда она родила Аддама в 114 году от сотворения мира, и едва исполнилось 18, когда в 115-м следом за первенцем появился Алин. Маленькие и шустрые, как их мать, эти бастарды из Галла обладали серебристыми волосами и лиловыми глазами, а вскоре выяснилось, что «в их крови течет и морская соль», ведь росли они на судостроительной верфи своего предка и выходили юнгами в море, еще не будучи и восьми лет отроду. Когда Аддаму было десять, а Алину девять, их мать унаследовала верфь после смерти своего отца, продала ее и использовала деньги, чтобы самой выйти в море хозяйкой небольшого торгового когга, который она окрестила Мышкой. Умело ведя торговлю и будучи смелым капитаном, к 130 году от сотворения мира Марильда из Галла имела уже семь кораблей, а ее незаконнорожденные сыновья всегда служили то на одном, то на другом.
В том, что Аддам и Алин были драконьего семени, не посмел бы усомниться ни один из тех, кто видел их, хотя мать мальчиков неуклонно отказывалась называть имя их отца. Лишь когда принц Джейхейрис призвал новых наездников драконов, Марильда наконец нарушила свое молчание, заявив, что оба юноши были сыновьями покойного Сира Лейнора Велариона.
Они и правда были на него похожи, и было известно, что Сир Лейнор посещал время от времени верфи в Галле. Тем не менее, многие на Драконьем камне и на Морском рубеже скептически относились к заявлению Марильды, прекрасно помня безразличие Лейнора Велариона к женщинам. Однако никто не смел назвать ее лгуньей… ведь именно отец Лейнора, сам лорд Корлис привел мальчиков к принцу Джейхейрису на Засев. Пережив всех своих детей и предательство своих племянников и кузенов, Морской Змей с гораздо большей готовностью принял этих новообретенных внуков. Когда же Аддам из Галла оседлал дракона Сира Лейнора, это должно было служить подтверждением истины заявлений его матери.
Нас не должно удивлять, таким образом, что грандмейстер Мункун и Септон Юстас оба покорно подтверждали версию об отцовстве Лейнора… однако Грибок как всегда расходится с ними. В своем «Свидетельстве» шут высказывает предположение, что «мышата» зачаты вовсе не сыном Морского Змея, а самим Морским Змеем. Лорд Корлис не разделял эротических предпочтений Сира Лейнора, подчеркивает карлик, и верфи Галла были для него почти вторым родным домом, в то время как его сын посещал их не так часто. Принцесса Рейнерис, его жена, обладала пламенным темпераментом, отличавшим многих из рода Таргариенов, рассказывает Грибок, и вряд ли благосклонно отнеслась бы к усыновлению ее мужем-лордом бастардов от девчонки вдвое моложе нее самой, да еще и дочери корабельного мастера. Поэтому его светлость предусмотрительно положил конец своим «свиданиям на верфи» с Мышкой после рождения Алина, наказав матери держать мальчиков подальше от двора. Лишь после смерти принцессы Рейнерис лорд Корлис наконец решил, что он вправе заявить о своих бастардах, не подвергая их никакой опасности.
Тут, следует сказать, рассказ карлика представляется более вероятным, нежели версии, предложенные септоном и мейстером. Многие при дворе королевы Рейниры безусловно заподозрили бы то же самое. Если так, то они держали языки за зубами. Вскоре после того как Аддам из Галла доказал свое происхождение, оседлав Морской туман, лорд Корлис решился подать прошение королеве Рейниры о том, чтобы смыть клеймо незаконнорожденности с юноши и его брата. Так, Аддам из Галла, бастард драконьего семени, стал Аддамом Веларионом, наследником Морского Рубежа.
Однако это не положило конец Красному засеву. Много худшего еще было впереди, что имело ужасающие последствия для Семи королевств.
Трех диких драконов Драконьего камня было не так легко приручить, как тех, которые знали прежде на своих спинах наездников, однако попытки все равно предпринимались. Овцекрад, удивительно уродливый, «грязно-бурый» дракон, вылупился, когда Старый король был еще молод. Дракон отличался тягой к баранине и совершал набеги на пастушьи стада от Морского рубежа до Путеводной. Он редко трогал пастухов, если только они не пытались помешать ему, однако то и дело сжирал пастушьих собак.
Серый призрак обитал в дымящемся жерле на восточной стороне Драконьей горы, предпочитал рыбу, и увидеть его чаще всего можно было над Узким морем, когда он выхватывал из волн свою добычу. Бледное, серо-белое чудовище цвета утреннего тумана, он был, известен своей робостью и до определенных событий избегал человека и его творений.
Самым крупным и старым из диких драконов был Каннибал, получивший такое прозвище, потому что питался останками драконов, а также налетал на инкубаторы Драконьего камня, чтобы вдоволь полакомиться яйцами и едва вылупившимися драконами. Угольно-черный, со злобными зелеными глазами, Каннибал устроил свое логово на Драконьем камне еще до появления Таргариенов, поговаривали в народе. (Грандмейстер Мункун и Септон Барт оба считали это маловероятным, и я склонен поддержать их мнение). Будущие повелители драконов предпринимали дюжины попыток приручить его, и его логово было усыпано их костями.
Ни один из детей драконьего семени не был столь глуп, чтобы тревожить Каннибала (а любой, кому не хватило для этого ума, не возвращался и не мог рассказать об этом). Некоторые искали Серого призрака, но не могли найти его, потому что он был удивительно неуловимым созданием. Овцекрада было выманить проще, но он оставался порочным, раздражительным зверем, убившим больше детей драконьего семени, чем все три дракона замка. Обуздать его (после бесплотных поисков Серого призрака) хотел Алин из Галла. Но Овцекрад сопротивлялся. Когда Алин ковылял из драконьего логова в горящем плаще, его спасла лишь прыть брата. Морской туман оттеснил дикого дракона, а Аддам тем временем тушил огонь собственным плащом. На спине и ногах Алина на всю предстоящую жизнь останутся шрамы, напоминающие об этой встрече. И все же он считал, что ему повезло — ведь он выжил. Многие другие дети драконьего семени и искатели, желавшие оседлать Овцекрада, вместо этого оказались у дракона в желудке.
В конце концов коричневый дракон был покорен хитрым упорством «юной темненькой девочки» 16 лет, приносившей ему каждое утро свежеубитого барашка, до тех пор пока Овцекрад не привык к ее присутствию и не стал ее дожидаться. Мункун пишет, что эту невероятную наездницу звали Крапива. Грибок рассказывает, что девочка была незаконнорожденной дочерью неизвестного происхождения по прозвищу Нэтти, и родилась она у портовой шлюхи. Как бы ее ни звали, она была черноволосой, кареглазой, темнокожей, худощавой, сквернословящей и бесстрашной… а также первой и последней наездницей дракона Овцекрада.
Так принц Джейхейрис достиг своей цели. Сколько бы смерти и страданий это ни принесло, сколько бы ни осталось после этого вдов, сколько бы человек ни получили шрамы, которые они носили на теле до конца своих дней, но именно так принц нашел четырех новых наездников драконов. И к концу 129 года от сотворения мира принц готов был выступать против короля. Для нападения он избрал первое полнолуние нового года.
Но планы человека — игрушка в божьих руках. И когда Джейхейрис представил свои, на востоке появилась новая угроза. Козни Отто Хайтауэра принесли свои плоды, и, собравшись в Тироше, Высокий совет триархии принял его предложение о союзничестве. 90 военных кораблей отчалили от Ступеней под знаменами Трех дочерей, направив паруса к Глотке… и, по велению случая и богов, пентосский когг «Счастливое забвение», на котором плыли два принца Таргариена, попал прямо к ним в лапы.
Корабли эскорта, направленные на защиту судна, затонули или были взяты в плен, а сам когг был захвачен. Вести об этом достигли Драконьего камня, лишь после того как принц Эйгон в отчаянии вернулся, держась за шею своего дракона Грозового облака. Мальчик побелел от ужаса, рассказывает нам Грибок, дрожа, как лист на ветру, и воняя мочой. Ему было всего лишь девять, и прежде он никогда не летал… и никогда не полетит вновь, потому что, улетая с «Счастливого забвения», он был сильно ранен и прилетел с исколотым бесконечным количеством стрел брюхом и с пронзенной шипом скорпиона шеей. Он умер в течение часа, шипя, пока в его ранах чернела и дымилась горячая кровь.
Продолжение следует.
Отрывок из книги Джорджа Р. Р. Мартина «Пламя и кровь», (издательство ХарперВойяджер), которая выйдет в твердой обложке, в электронном формате и в форме аудиокниги 20 ноября.