Злопыхателям китайско-российского партнерства следует призадуматься. Десятилетиями считалось хорошим тоном либо отмахиваться от этой двусторонней связи как от ничтожной, либо считать ее поводом для беспокойства. Логика при этом была такая: два великих азиатских гиганта устроили хорошее представление, но король-то все равно голый. Торговля развивается отнюдь не блестяще, транспортные связи ограничены, военное сотрудничество носит символический характер, а в культурном смысле страны разделяет пропасть. Затем есть еще и пренеприятнейший эпизод конца 1960-х (имеется в виду конфликт на острове Даманский 1969 года, прим. перев.) — при том, что вспоминать его никто не хочет, он продолжает подспудно влиять на психологию обеих держав, мешая отношениям перейти в разряд подлинно братских. В каждом из этих штампов есть своя доля истины, однако упускать из виду впечатляющую кривую роста российско-китайских отношений было бы большой ошибкой.
Реестр недавних достижений и предстоящих свершений был опубликован в начале 2018 года в рамках Форума Северо-Восточной Азии, где основное внимание уделяется развитию связей между российским Дальним Востоком и северо-восточным Китаем. Исследование двух китайских ученых из Цзилиньского университета в Чанчуне получило государственное финансирование как «ключевой проект социальной науки» национального значения, что свидетельствует о живом интересе китайского государства. При том, что исследование в значительной степени опирается на русскоязычные источники, его авторы далеки от того, чтобы романтизировать российский Дальний Восток. Так, они справедливо отмечают что для этого обширного края характерны такие сложности как «суровые зимы, неразвитая инфраструктура, ограниченное экономическое развитие, тяжелые жизненные условия и отток населения». Вместе с тем они отмечают серьезные проблемы северо-восточного Китая, в том числе «низкий уровень маркетизации» и «упадок промышленной базы». Согласно этому исследованию, для обеих стран переломным стал 2012 год. В России Путин разрекламировал миру Владивосток, назначив город хозяином форума АТЭС и расхвалив Дальний Восток как ворота для торговли между Европой и Азиатско-Тихоокеанским регионом. В то же самое время Китайский национальный комитет по реформам в рамках 12-й пятилетки приступил к программе «Активное продвижение Северо-Востока», чтобы растормошить сонную периферию.
После этого в оба региона хлынули инвестиции. И в своей совокупности меры, направленные на открытие ряда перекрестных торговых коридоров между северо-восточным Китаем и Дальним Востоком, могут изменить регион решительнейшим образом. Начнем с того, что близится к завершению строительство двух стратегических мостов. Мост между китайским городом Тунцзяном и российским селом Нижнеленинским (близ Хабаровска) длиной 2 215 метров впервые свяжет железнодорожные сети двух регионов. Помимо укрепления связей Дальнего Востока с Китаем есть надежда, что этот шаг придаст импульс развитию старой Байкало-Амурской магистрали (БАМ), некогда выстроенной как дублер Транссиба. По данным исследования, модернизация обеих магистралей идет с 2013 года. По этим путям грузы из таких городов как Чанчунь достигают Европы всего за две недели. С нескрываемой гордостью в статье упоминаются ряд «многофунциональных маршрутов», включая Шэньян — Манчжурия — Европа. По данным статьи, только этим путем за последние два года проследовало свыше десяти тысяч контейнеров. Еще одна важная смычка, которая будет завершена в самом ближайшем будущем, — мост между китайским Хэйхэ и российским Благовещенском (здесь и далее автор пишет «Благочевенск», прим. перев.). Мост длиной в 1 284 метра станет первым скоростным шоссе между двумя странами и, ожидается, благотворно скажется на двусторонней торговле.
На разных этапах планирования находится и ряд других важных торговых путей между регионами: например, международный транспортный коридор Китай — Монголия — Россия. В 2016 году этим путем проследовал грузовой конвой из китайского порта Тяньцзинь в российский город Улан-Удэ близ Байкала. В сентябре 2017 года президент Монголии одобрил план строительства пяти тысяч километров железнодорожного полотна в сотрудничестве с Россией и Китаем. Однако наиболее значительным из всех обсуждаемых проектов являются два коридора, получивших название «Приморье-1» и «Приморье-2». Ожидается, что они обеспечат прямой путь из разных частей северо-восточного Китая во Владивосток, торговый узел Дальнего Востока. Провинции Цзилинь и Хэйлунцзян, лишенные выхода к морю, смогут воспользоваться этими линиями для развития международных торговых связей. Для России эти проекты будут иметь «огромное стратегическое значение», отмечают китайские аналитики. «Приморье-1» начинается в Харбине, столице провинции Хэйлунцзян, идет на юго-восток через Муданьцзян и Суйфыньхэ по исторической Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД) и приводит во Владивосток с севера, через Уссурийск. В дополнение к северному вектору проляжет западный: «Приморье-2» начнется в Чанчуне, столице провинции Цзилинь, пройдет через города Цзилинь и Хуньчунь до пограничного перехода в Краскино и завершится в порту Зарубино в 80 километрах к юго-востоку от Владивостока — на другом берегу Амурского залива (порт Зарубино находится в заливе Посьета, части залива Петра Великого — прим. перев.). Китайский анализ предрекает, что оба коридора повлекут за собой широкую модернизацию инфраструктуры, автодорожной и железнодорожной сети, портов, аэропортов, погранпереходов и коммуникаций, а также упрощение процедуры пересечения границы и снижение таможенных пошлин. Мне сравнительно недавно довелось посетить этот регион (в декабре 2017-го), и я могу засвидетельствовать: эти планы кажутся вполне выполнимыми в поставленные сроки. Еще один торговый коридор, упомянутый в китайском анализе как инструмент для укрепления связей между Дальним Востоком и северо-восточным Китаем, — все тот же Северный морской путь. В их статье он упоминается как часть «Полярного шелкового пути». В августе 2017 года мы, безусловно, наблюдали поворотный момент в мировой истории: танкер с сжиженным природным газом (СПГ) впервые пересек Берингов пролив. Роль Севморпути в российско-китайских отношениях — тема, заслуживающая отдельного рассмотрения. Здесь же мы ограничимся ссылкой на китайское исследование. А там утверждается, что маршрут потребует обустройства подходящих причалов и надежных систем связи на всем своем протяжении. И все же нет никаких сомнений: Севморпуть в ближайшие годы станет еще одним важнейшим столпом сотрудничества между Дальним Востоком и северо-восточным Китаем.
Как показал проход танкера через Берингов пролив, энергетика по-прежнему является ключевым моментом, объединяющим Россию и Китай, — и продолжит быть таковым. Танкер доставил СПГ с нового гигантского месторождения на Ямале в российской части Арктики. Однако российский газ потечет в Китай и по трубам. Газопровод «Сила Сибири» будет завершен в 2019 году; по нему газ будет поступать в три северо-восточные провинции Китая. Кроме того, он обеспечит энергией Внутреннюю Монголию, Хэбэй, Тяньцзинь, Цзянсу и Шанхай. Китайская статья утверждает, что российские и китайские инженеры начали работу над пограничным участком газопровода Хэйхэ-Благовещенск еще в июне 2015 года. Переход северо-восточного Китая на природный газ с экологической точки зрения даже предпочтительнее: сейчас выработка электричества ведется сжиганием грязного угля. Кроме того, китайский капитал сыграл ключевую роль в строительстве энергетической инфраструктуры на российском Дальнем Востоке — к примеру, Амурского газоперерабатывающего завода (в городе Свободный, прим. перев.), чье строительство началось в 2017 году. Кроме того, азиатские гиганты увеличили экспорт нефти, построив еще один трубопровод в дополнение к первому, запущенному в 2011 году. Что неудивительно, все последние годы крупнейшим поставщиком нефти в Китай была Россия.
И тем не менее, двусторонние отношения вращаются не только вокруг энергетики. В последние годы многие отмечают, что Россия может вернуть себе звание «продовольственной сверхдержавы» — этому способствуют санкции за Крым, с одной стороны, и американско-китайская торговая война, с другой. Действительно, экспорт российских продуктов питания в Китай постоянно растет, отмечается в китайском исследовании. Кроме того, прирост пищевой промышленности может произойти и благодаря инновационным схемам: например, фермеры из пограничного китайского города Дуннин уже арендуют свыше двухсот тысяч гектаров российской земли. Сделкам такого рода способствует гибкий визовый режим. Поблизости китайская фирма уже инвестировала 300 миллионов долларов в молочные фермы в окрестностях Уссурийска (к северу от Владивостока), рассчитывая получить дойное стадо в десять тысяч голов. Китайский анализ показывает, что рассмотренные выше коридоры «Приморье-1» и «Приморье-2», которые свяжут внутренние китайские провинции с дальневосточными портами, могут выйти на ежегодную мощность в 45 миллионов тонн. Около половины этого объема составят зерновые, такие как пшеница, и бобовые, такие как соя. В пограничной торговле дороговизна товара отнюдь не означает его значительность. Так, одним из крупнейших торговых партнеров США является Канада. Китайско-российские торговые отношения имеют огромный потенциал роста практически во всех сферах.
Следует ли США волноваться из-за всех вышеупомянутых планов? Нет. При том, что активное развитие российско-китайского военного сотрудничества полностью исключать нельзя, признаков полномасштабной милитаризации двусторонних отношений наблюдается относительно мало. В настоящий момент приоритетом для Москвы и Пекина является скорее экономическое развитие. Постоянными разговорами о китайско-российской угрозе американские стратеги, напротив того, могут подтолкнуть своих коллег из России и Китая рассмотреть варианты военного сотрудничества подробнее. Разумнее было бы с осторожностью принять потепление российско-китайских отношений как данность и попробовать отыскать себе некое «утешение». Так, Китай, будучи уверен в поставках энергоносителей из России, будет меньше переживать над т. н. «Малаккской дилеммой» (зависимость отдельных азиатских экономик от энергетических поставок через Малаккский пролив, термин введен в оборот прежним китайским лидером, Ху Цзиньтао — прим. перев.) и станет уделять меньше внимания подготовке к военному конфликту в Индийском океане. Точно так же более спокойная и уверенная в своих силах Россия, вероятно, поведет себя рациональнее и разумнее в отношениях с Японией — особенно если Москва поостережется впасть в чрезмерную зависимость от Пекина. Наконец, в-последних и самых важных: если эти «серые» районы Северо-Восточной Азии по-настоящему «расцветут» благодаря активизации международной торговли, то этот космополитический дух предпринимательства перевернет мышление других стран региона, в особенности Северной Корей, их ближайшего соседа. А такое развитие событий прекрасно впишется в новый геоэкономический подход южнокорейского президента Мун Чжэ Ина к системе взаимоотношений в Северо-Восточной Азии.
Начиная с хитрой дипломатии Киссинджера начала 1970-х годов, американские стратеги старались по возможности стравливать азиатских гигантов друг с дружкой. Тем не менее, им, возможно, стоит обратить внимание на недавний комментарий от весьма проницательного китайского наблюдателя: «Совершенно неважно, намерен ли президент Трамп „вцепиться в Россию ради сдерживания Китая" или же наоборот, „сблизиться с Китаем ради противодействия России" — на китайско-российские отношения никак не повлияет». Вместо того, чтобы играть в детские геополитические игры, Пекин и Москва занимаются тем, что наращивают торговлю, развивают инфраструктуру и поднимают уровень жизни в регионах, которые долго обходили вниманием.
Лайл Голдстайн — старший научный сотрудник Института морских исследований Китая при Военно-морском колледже США в Ньюпорте, штат Род-Айленд. Он говорит по-китайски и по-русски и является приглашенным специалистом новообразованного Института морских исследований России.