В феврале более 100 тысяч греков высыпали на улицы Афин, чтобы выразить свой протест против названия соседнего государства Македония. Нерешенные пограничные споры и этнические конфликты в худшем из случаев могут подорвать мир во всей Европе, пишет Кристиан Мулстад.
Вы когда-нибудь слышали о «македонском вопросе»? А о «великой Венгрии»? А о том, что в Латвии и Эстонии живет свыше 250 тысяч русских без гражданства? Я и сам пребывал в неведении, пока не поселился в Восточной Европе.
Моя первая встреча с Восточной Европой состоялась в 2006 году — тогда я побывал в Литве студентом по обмену. Как и мои соотечественники, об этом регионе я знал немного. Страны, раскиданные между Россией и Западной Европой, представлялись малоизвестным, бедным захолустьем без каких бы то ни было отличительных примет, кроме коммунистического прошлого.
Спустя двенадцать лет, часть из которых я проучился и проработал в таких странах, как Венгрия и Румыния, это невежество кажется попросту поразительным.
И если суть конфликтов на Ближнем Востоке норвежской общественности хоть как-то объясняется, то проблемы в Восточной Европе, то есть у нас по соседству, нередко проходят совершенно мимо нас.
Многочисленные восточноевропейские диаспоры
Это невнимание к целому региону кажется особенно странным, учитывая высокий процент восточных европейцев среди иммигрантов, прибывающих в Норвегию.
На сегодняшний день крупнейшие диаспоры Норвегии составляют поляки (98 212 человек) и литовцы (38 371), свидетельствует Норвежское статистическое бюро. Всего же восточноевропейские корни имеются у порядка 300 тысяч жителей Норвегии — сюда включены сами иммигранты и их прямые потомки. Разбираться в ситуации в регионе, откуда родом крупнейшие меньшинства Норвегии — долг наших властей.
После падения коммунистических режимов на долю Восточной Европы выпало трудное время: коррупция зашкаливает, жизненные стандарты упали, голову поднял авторитаризм.
Кроме того, Восточная Европа вовсе не столь спокойна, как может показаться на первый взгляд. Да, если не брать в расчет продолжающуюся (гражданскую) войну на Украине, регион счастливо избежал кровавой бойни, развернувшейся в 1990-е на территории бывшей Югославии. Однако и в Восточной Европе имеется ряд нерешенных территориальных споров и этнических конфликтов — и в худшем случае они грозят подорвать мир, царивший на континенте последние десятилетия.
Один из них — так называемый «македонский вопрос».
Когда Македония и Греция сошлись на названии «Северная Македония», сложилось впечатление, что поставлена точка в долгом споре о том, кто такие македонцы и какова их государственность. В Болгарии традиционно принято считать македонский язык диалектом болгарского. Греция, со своей стороны, всегда утверждала, что имя Македония «застолблено» за исконно греческой провинцией, и потому яростно противилась любому названию македонского государства, которое бы хоть как-то совпадало с названием провинции.
Ситуацию в Македонии никак нельзя считать уникальной для Восточной Европы. Вне всяких сомнений, это самая многонациональная часть континента. И некоторые из национальных меньшинств играют ключевую роль в межгосударственных спорах. Например, венгры, компактно проживающие во всех без исключения государствах-соседях Венгрии, или русские в Прибалтике.
Все эти меньшинства появились вследствие сдвига границ на протяжении ХХ века. Многие венгры оказались за рубежом после Первой мировой войны, когда распалась Австро-Венгерская империя. Тогда Венгрия утратила значительную часть своей территории: обширные земли вместе с их населением отошли соседям — Словакии, Югославии и Румынии.
Русских в Прибалтике можно назвать наследием СССР. Когда в 1991 распался Советский Союз, за границей неожиданно оказались сотни тысяч русских. Особенно значительные сообщества проживают в Латвии и Эстонии. Причем, в отличие от этнических латышей и эстонцев, автоматически гражданства им так и не предоставили.
Спустя два десятилетия «неграждан» в Прибалтике по-прежнему много: 214 206 в Латвии и 77 068 в Эстонии.
Восточные рубежи Европы
Пока я жил в Восточной Европе, меня не раз поражало, насколько актуальны эти конфликты и по сей день — в том числе и в будничной жизни. Нередко можно встретить венгра, который родился и вырос в Румынии, но по-румынски не говорит. Это потому, что у румын своя жизнь, а у венгров — своя, свои школы, организации, и землячества, где говорят только по-румынски или по-венгерски.
Удивляет меня и то, как мало внимания уделяется этим конфликтам за пределами региона, особенно если представить себе их важность в свете событий, свершившихся в Европе в последние годы.
Как следствие украинского конфликта и охлаждения отношений между Западом и Россией, русскоязычное меньшинство в Прибалтике вышло на первый план. В Прибалтике опасаются, что Россия сошлется на судьбу этих людей, чтобы оказать давление или даже присоединить их страны, как это вышло с полуостровом Крым в 2014 году. Наряду с этим волна национализма, прокатившаяся по Европе, разбудила старую дремлющую вражду.
В Венгрии с подачи нынешнего правительства набирает обороты мечта о возрождении «великой Венгрии» — то есть, какой она была до Первой мировой войны. За последнее десятилетие венгерские власти активно занялись своими земляками в соседних странах: всякий, кто может доказать свое венгерское происхождение, может получить венгерское гражданство. Эта политика всколыхнула масштабные протесты в странах, где проживает значительное венгерское меньшинство — в том числе Словакии и Румынии.
Мы должны узнать больше
Не переселись я в Восточную Европу, я бы и сам ни об одном из этих вопросов так и не узнал. А ведь я по образованию политолог, и быть в курсе подобных проблем мне велит профессиональная этика. Этнические трения в регионе грозят подорвать стабильность всей Европы.
В связи со столетней годовщиной окончания Первой мировой войны нелишним будет вспомнить, что войну спровоцировало не что иное, как выстрел в восточноевропейской столице — Сараево. Так что Восточная Европа — ни в коем случае не захолустье. И происходящее здесь имеет далеко идущие последствия. Для всех, включая Норвегию.
Кристиан Мулстад — политолог, специалист по этническим меньшинствам. Живет и работает в Румынии