Как показывают соцопросы, жители Эстонии по своей безрелигиозности в Европе чуть ли не на первом месте. Справедливости ради, следует признать: подсчеты производятся по-разному, и не все соответствуют действительности. Но, если говорить о вероисповедании, сомневаться не приходится: согласно статистическим данным, православных в стране больше, чем представителей других конфессий. Правда, эти показатели верны, если считать и тех, кто относится к Московскому патриархату, и придерживающихся Константинопольского…
Нельзя сказать, чтобы симбиоз двух православных патриаршеств внутри одного государства ни у кого не вызывал непростых вопросов. Однако сосуществование происходит вполне цивилизованно, и до последних событий в Украине о нем говорили не слишком много. Сейчас, когда в связи с украинскими событиями церковь оказалась в центре внимания СМИ, между украинской и эстонской ситуацией начали проводить прямую параллель. Но так ли все обстоит на самом деле, и каково вообще положение православия в Эстонии, «Делфи» рассказал предстоятель Эстонской православной церкви Московского патриархата митрополит Евгений.
Делфи: Ваше Высокопреосвященство, действительно ли между нынешними событиями вокруг Украинской православной церкви и эстонской ситуацией 1990-х годов можно провести параллели?
Митрополит Евгений: В какой-то степени — да. Действия Константинопольского патриархата, вторгшегося на каноническую территорию Русской Православной Церкви в Эстонии, по сути, разделили по национальному признаку православных эстонцев и православных русских. Причем, по официальным данным, в стране проживают около 170 тысяч прихожан Московского Патриархата, а приверженцев Константинопольского патриархата лишь тысяч двадцать. Но при этом большинство храмов — у последнего.
Скажу вам больше: первыми на территорию Эстонии пришли миссионеры русской церкви, греков тогда тут не было. Поэтому можно считать, что эта земля — каноническая территория Русской православной церкви.
— Получается, что греческое православие сюда фактически вторглось, но при этом обошлось без жесткого конфликта?
Раскол в Украине сегодня для православной церкви самая большая, главная проблема. Константинополь фактически нарушил все канонические правила, и эти его действия спровоцировали раскол. Московский патриархат, согласитесь, просто не мог не реагировать.
И при этом теперь нас упрекают: «Вы поставили людей в такое положение, что они не имеют возможности причащаться». Но, во-первых, это вынужденная мера, и не мы инициаторы происходящего. А во-вторых, давайте вспомним советское время, когда огромные областные центры, города-миллионники имели всего одну небольшую церковь, но если кто-то хотел причаститься, он всегда находил возможность это сделать. Сейчас не та ситуация, чтобы храма не было ближе, чем за тридевять земель, значит, говорить о катастрофической проблеме просто нельзя. Поэтому, когда человек говорит, что не может причаститься, вероятнее всего, он просто не хочет это делать и находит для оправдания какие-то причины.
— Как вы полагаете, общий язык все-таки будет найден, или ситуация затянется на долгие годы, а то и десятилетия?
— Не знаю. Быстро можно только разрушать, на созидание уходит гораздо больше времени. Сегодня, к сожалению, конфликт идет по нарастающей, но мы молимся и надеемся, что процесс дестабилизации будет, по крайней мере, остановлен.
— Ваше Высокопреосвященство, всем понятно, что и эстонский и украинский раскол произошли скорее не по религиозным, а по политическим причинам…
— Церковь — вне политики и вне государственности. Обязанность государства — забота о физической — земной, временной жизни человека. У церкви задача иная — привести его к благодатной вечности.
— Все так, но владыка Корнилий — царствие ему небесное! — рассказывал мне, как много зависит от отношения к православию какого-либо политика или чиновника. Вам ведь тоже наверняка предстоит учитывать это в своем служении.
— В силу своего опыта я прекрасно понимаю, что меня ждет. Я, как и всякий глава, отвечаю за все. Рутинной работы и проблем тут немало, и моя прямая обязанность — их решать.
— Вы, ваше Высокопреосвященство, на днях встречались с Патриархом Кириллом, и поэтому не могу не задать вам вопрос: насколько Москва влияет на Эстонскую церковь?
— Отвечу так: в делах вероучительных мы находимся под омофором патриарха, но при этом у нас любой приход довольно самостоятельный, на нас никто не оказывает давления, мы принимаем решения сами.
— И каковы ваши первоочередные планы?
— Сначала мне нужно полностью войти в курс дела. К примеру, я знакомлюсь с приходской жизнью и вижу: некоторые приходы очень бедно обеспечены и нуждаются в помощи. Но даже если священник где-то не может даже просто выжить в приходе, люди не должны оставаться без богослужения, поэтому мы едем туда в командировочном порядке. Еще одна серьезная проблема — кадровая политика, священников по-прежнему недостаточно…
Одним словом, я уже погрузился в проблемы, и мы эти вопросы сейчас решаем, но все очень непросто. Любые решения кажутся самоочевидными лишь на первый взгляд, в практике жизни все значительно сложнее. Поэтому говорить о моих планах пока преждевременно, установить приоритеты можно будет лишь после того, как я изучу ситуацию досконально.
— А как вам, ваше Высокопреосвященство, вообще Эстония? Вы уже адаптировались?
— Я бы сказал, не полностью, однако, многое меня тут очень радует — и спокойный ритм жизни, и отзывчивость местного населения, и взаимопонимание между людьми. Мне, к примеру, в связи с легализацией моего положения в стране, довелось несколько раз побывать в госорганах, в полиции и, надо отметить, первое, что бросается там в глаза — очень корректное отношение.
Я раньше никогда не имел связи с Прибалтикой, разве что приезжал несколько раз в студенческие годы, так что можно сказать: это новый этап в моей жизни. Но уже чувствую, что связан с Эстонией. Использую любую возможность лучше узнать культуру и язык эстонского народа.
— Чтобы прочувствовать и понять культуру народа, необходимо знать его язык…
— К сожалению, я настолько погрузился в свои дела, что не успеваю толком заниматься языком, знаю по-эстонски лишь несколько слов. Но уже понял: язык сложный… Вообще считается, что если взять за единицу усилия по освоению русским человеком английского языка, арабский составляет полторы единицы, китайский и японский — по две, и, как мне говорили, эстонский точно не меньше двух. Но в любом случае изучать его надо, даже притом, что это непросто. Впрочем, с учетом моего возраста, могу точно сказать: в жизни все непросто, и, тем не менее, она прекрасна! Жизнь — это чудо, и никак не меньше…