Сегодня, как и каждый год, Владимир Путин сидел в зале полном журналистов и отвечал на вопросы, касающиеся внутренней и внешней политики. Во время традиционной пресс-конференции он дал оценку достижениям российской экономики, предостерег от растущей опасности ядерной войны и подтвердил, что, несмотря на призывы мирового сообщества, не собирается освобождать украинских моряков, задержанных в Керченском проливе. По словам специалиста по России Михаэла Романцова ежегодная конференция прошла в том же духе, что и прежде, и ничего кардинального ожидать не стоило. Эксперт Ян Шир, комментируя конференцию для «Инфо», говорит, что ее проведение нацелено на создание культа личности и не стоит ловить каждое заявление Путина.
Для главы Кремля Владимира Путина это была уже 14 пресс-конференция, в которой год от года принимает участие все больше журналистов — на пресс-конференцию в этом году аккредитовалось 1702 журналиста. Также она привлекает большое внимание российской общественности.
«Значительная часть российского общества, несомненно, следит за этим событием, несмотря на то, что пресс-конференции все больше похожи друг на друга. Это бесконечные просьбы о помощи — о том, чтобы Путин лично занялся решением какой-то проблемы, что российский президент, как правило, и обещает», — утверждает Михаэл Романцов, отмечая, что, когда вопросы задают иностранные журналисты, например, о ситуации на Украине, Путин выступает в роли резкого непримиримого лидера.
Русист Ян Шир обращает внимание на то, что это не единственное мероприятие «гигантского формата», которую Путин проводит, ориентируясь на широкую российскую общественность и мир. Следующая пресс-конференция предстоит ему весной. Вопросы на ней будут задавать «простые люди», но все уже заранее отрепетировано.
«Разумеется, речь идет о создании культа его личности, и для Путина это фантастическая возможность донести до мира нужную ему информацию. Уже то, что мы комментируем конференцию за российскими границами, свидетельствует, что с помощью этого мероприятия Путин формирует стратегическую коммуникацию российского государства», — считает Шир.
Так о чем же шла речь на конференции, которой дирижировал Владимиром Путиным?
Экономика
В начале дискуссии с журналистами Путин традиционно не забыл подчеркнуть достижения российской экономики, такие как рост ВВП за десять месяцев текущего года на 1,7 процента, а также рост реальных доходов населения на 0,5 процентов.
«Путин привел целый ряд цифр, но стоит ли им верить, вот в чем вопрос. Недавно в РАН обратили внимание на то, что российская статистика все больше похожа на советскую в том смысле, что является совершенно недостоверной. С другой стороны, даже если цифрам, например, свидетельствующим о росте экономики, можно верить, они по-прежнему несопоставимы с теми, которые были бы у России, если бы цель, декларируемая Путиным (сделать российскую экономику одной из пяти крупнейших в мире), была достигнута», — комментирует слова Путина Романцов.
«Для этого темпы роста ВВП должны достигать шести с половиной — семи процентов на протяжении нескольких лет подряд. Но такого нет и в помине. Вот уже несколько лет российская экономика пребывает в стагнации, немного падает, а если и растет, как в текущем году, то медленнее, чем мировая экономика. Значит, те успехи, которые попытался подчеркнуть Путин, на самом деле никакими успехами и не являются», — добавляет специалист по России.
Акцентировав «успехи», Путин все-таки признал некоторые недостатки российской экономики, такие как рост инфляции в последние месяцы. Скорее всего, она превысит годовой уровень четырех процентов. «Мы должны войти в другую экономическую лигу», — заявил глава Кремля, подчеркивая важность национальных проектов, которые должны ускорить развитие страны. Чтобы у России было будущее, она якобы должна совершить прорыв.
«В области экономики Путину трудно лгать, потому что дела России идут плохо. Что касается ВВП, то Россия застряла на уровне 2008 года, а остальной мир уже ушел вперед. Поэтому ему пришлось признать, что еще есть куда расти», — объясняет Шир.
Ядерная война
Путин также предостерег от растущей опасности ядерной войны и уничтожения цивилизации и человечества. Однако, по его словам, Москва не добивается гегемонии, а стремится к сохранению стратегического равновесия. «Мы знаем, как обеспечить свою безопасность», — так Путин прокомментировал разработку новых вооружений, которые, по его словам, способны преодолеть любую систему ПРО.
По словам Путина, опасность ядерного конфликта повышается потому, что распалась международная система, которая до сих пор предотвращала гонку вооружений. Однако на американскую ПРО Россия якобы была вынуждена ответить разработкой нового оружия. Путин также заявил, что если США выйдут из ДРСМД, подписанного в 1987 году, то дальнейшее развитие событий трудно себе представить. По словам Владимира Путина, ситуация балансирует на грани возможной ошибки.
«Слова об угрозе ядерного конфликта — это послание, прежде всего, за рубеж, — полагает Шир. — Акцентирование российского ядерного потенциала связано с желанием россиян устрашить и, по-моему, адресовано внешнему миру, чтобы за рубежом все поняли, с кем имеют дело».
«К сожалению, неудивительно, что Путин говорит о ядерном оружии и вероятности ядерной войны. Эта риторика появилась несколько лет назад, и несмотря на то, что никто никогда не ставил под сомнение тот факт, что Россия — ядерная держава, это акцентируют все чаще. Ведущие руководители российского режима, включая президента, высказываются на внешнеполитические темы во все более агрессивном тоне», — добавляет Романцов.
Украина
«Мы хотим, чтобы на всей территории Украины был мир и процветание, мы заинтересованы в этом, так как Украина является одним из наших основных торгово-экономических партнеров, и наш торговый оборон растет даже в этом году, несмотря на все усилия киевских властей. Пока в киевских коридорах власти находятся русофобы, не понимающие, в чем интерес их собственного народа, такая ненормальная ситуация будет продолжаться, вне зависимости от того, кто находится у власти в Кремле», — заявил Путин, отвечая на вопрос украинского журналиста об обмене пленными и контроле над Донбассом.
Задавая вопросы российскому президенту, журналисты не могли обойти вниманием недавний инцидент в Керченском проливе, который привел к обострению российско-украинского конфликта. Путин подтвердил, что не собирается отвечать на призыв мирового сообщества и освобождать украинских моряков, задержанных в прошлом месяце в Керченском проливе, где россияне обстреляли, а затем захватили три корабля украинского военного флота.
Путин снова обвинил Киев в том, что отправка кораблей в Керченский пролив была провокацией. По его словам, провокация, вероятно, удалась только с точки зрения повышения рейтинга президента Украины Петра Порошенко. Вместе с тем Путин обвинил нынешнее украинское руководство в том, что в Киеве рассчитывали на гибель их моряков, но, к счастью, никто не погиб.
«То, что Путин говорит об Украине, — это их официальная версия. Он утверждает, что Украина — партнер, а Порошенко хочет повысить рейтинг перед выборами, но на Украине уже пять лет идет война, а мы тут сидим и комментируем какие-то слова Путина вместо того, чтобы говорить о войне, которая там идет. В этом извечная проблема комментирования „шоу одного актера" такого типа, цель которого ясна заранее», — комментирует слова Путина об Украине Шир, которому жаль, что заявлениям российского президента уделяют столько внимания вместо того, чтобы следить за реальной российской политикой.
«За подобными конференциями следят уже с меньшим воодушевлением, поскольку Путин — человек телевидения, и мы не знаем, что он думает и делает. Для его поведения характерен как раз элемент неожиданности, он нападает первым, потому что к продолжительной конфронтации они не готовы. Именно с этим во многом связано желание скрыть истинный характер вещей и проблем, к которым они причастны. Мы же тратим наши аналитические усилия, размышляя, что может означать то или иное его слово», — критикует эксперт.
«По-моему, диспропорция между тем, что Кремль говорит и что делает, насколько велика, что ловить каждое слово Путина не имеет смысла, в особенности в последнее время, когда выясняется, что он источник массированной дезинформационной кампании», — подытоживает Шир.