В своей новой книге «Польша может быть лучше» Радослав Сикорский (Radosław Sikorski) решил поделиться воспоминаниями о периоде, когда он занимал пост министра иностранных дел. Он в очередной описывает состоявшуюся в 2009 году в Сопоте встречу глав российского и польского правительств — Дональда Туска (Donald Tusk) и Владимира Путина. Как рассказывает Сикорский, во время этих переговоров российский лидер назвал Львов «польским городом».
Стоит вспомнить, как выглядела ситуация в те годы, ведь Варшаву и Москву связывали тогда такие отношения, по которым было сложно предположить, что позже леволиберальные круги в Польше начнут использовать жесткую риторику и критиковать Кремль. В польской политической картине присутствуют два извечных внешних врага: Россия и Германия, а отношение к ним выступает главной точкой отсчета во всех спорах о национальных интересах и патриотизме.
Сегодня, разумеется, речи о существовании симметричной угрозы с обеих сторон не идет. Вот уже почти 20 лет Берлин — по крайней мере формально — считается союзником Варшавы, поскольку мы состоим в НАТО. В свою очередь путинская Россия (особенно после аннексии Крыма) выглядит с точки зрения Польши опасным государством, которое стремится к экспансии на западном направлении.
Основные силы польской политической сцены, пожалуй, сходятся в том, что опасаться следует не Берлина, а Москвы (даже если позиция «Права и справедливости» в отношении Германии кажется порой конфронтационной), и поэтому они обвиняют друг друга в одном и том же: в следовании прокремлевскому курсу. Может сложиться впечатление, что в польской политической жизни нет более оскорбительного ярлыка, чем «российский агент».
Почти как Путин?
Сейчас тезис о благоприятствовании Путину стал риторическим инструментом, которым пользуется лагерь леволиберальной оппозиции в своей борьбе с партией «Право и справедливость». В данном случае это можно назвать примером слепого следования мнению западного истеблишмента, который назначил российского президента воплощением всего политического зла. Речь идет, конечно, о пропагандистской сфере, а не о реальной политике: они не всегда совпадают друг с другом.Как сложился негативный образ Путина? Связана ли критика в его адрес лишь с экспансионистской политикой Кремля, ставшей особенно активной во втором десятилетии XXI века и увенчавшей агрессивными операциями на Украине и в Сирии? Нет. Российский президент, пользуясь реально существующими мировоззренческими спорами, которые раскалывают западные общества, решил выступить в роли лидера мирового консерватизма. Цель состояла в том, чтобы создать имидж политика, противостоящего эмансипационным и глобалистским проектам, продвижением которых занимаются западные страны.
Хозяин Кремля старается показать, что он отметает политкорректность, не приемлет господства крупного наднационального капитала и выступает приверженцем сильной государственной власти, позволяющей, с одной стороны, предотвратить культурную революцию, а с другой — ограничить притязания олигархов. В итоге на Западе Путина клеймят не только за отправку «зеленых человечков» в Крым и Донбасс, но и за внутреннюю политику, которая наносит удары по неправительственным организациям, получающим финансирование из заграничных источников, ЛГБТ-движению или участникам оскорбительных для православных перформансов (ярким примером стал приговор участницам группы «Пусси райот» за осквернение храма Христа Спасителя).
Раз ситуация выглядит таким образом, то противникам правящей партии в Польше не остается ничего другого, кроме как стараться выставить «Право и справедливость» (PiS) в образе пропутинской силы. Они выдвигают аргументы, доказывающие, что эту партию не только следует лишить власти, но даже в перспективе запретить, поскольку она работает на Кремль. В конце концов, «ПиС» апеллирует к консервативным ценностям, а это с точки зрения «прогрессивных» людей уже попахивает путинским авторитаризмом.
Однако «Праву и справедливости» никогда не было по пути с Кремлем. Следует напомнить: когда эта партия в первый раз была у власти, на нее навесили ярлык партии русофобов. Таковой эту партию считали российские политики, и их риторику, что примечательно, подхватывала «Гражданская платформа» (PO). При этом «ПиС» уже тогда видела на востоке те угрозы, которые сейчас (особенно после осложнений, возникших с расследованием смоленской катастрофы и событиями на Украине) стали для «ГП» очевидными.
Прокремлевский курс
Между тем именно правительство «Гражданской платформы» и «Польской крестьянской партии» (PSL) в 2007-2010 годах пыталось пойти на сближение с Кремлем, действуя, впрочем, в рамках избранной западными странами политики «перезагрузки» отношений с Россией. Та правящая команда, обращаясь к российским политическим кругам, подчеркивала, что хочет порвать с «русофобским» курсом «Права и справедливости». Это выглядело неоднозначно, поскольку могло сложиться впечатление, что правительству Дональда Туска ближе Кремль, а не связанный с «ПиС» президент Лех Качиньский (Lech Kaczyński).
Появились конкретные шаги: Польша, например, перестала блокировать переговоры на тему заключения соглашения о партнерстве и сотрудничестве между ЕС и Россией. Символичным стал один эпизод: когда Туск в 2008 году отправился в Москву, портал «Газета.ру» приветствовал его текстом под названием «Наш человек в Варшаве». Тот визит, прочем, вызвал разочарование в украинских влиятельных кругах: комментарии сводились к констатации, что Польша сделала ставку на Россию, отказавшись от Украины.
Итак, следует отметить, что был такой период, когда именно партия «Право и справедливость» обвиняла «Гражданскую платформу» в том, что та занимает прокремлевскую позицию. Однако «ГП» никогда не заслуживала такого названия в отличие от своего многолетнего партнера по коалиции — «Польской крестьянской партии», корни которой уходят в эпоху Польской Народной Республики. Именно это образование заинтересовано в таких отношениях с Россией, которые не будут мешать экспорту польской сельскохозяйственной продукции на российский рынок. По этой причине «Польская крестьянская партия» не относится к числу приверженцев антироссийских санкций, которые Евросоюз ввел после аннексии Крыма.
Что касается «Гражданской платформы», то с тех пор как руководство этой партии взяли в свои руки представители гданьских либеральных кругов (а тем самым она оказалась под единоличным предводительством Туска), она стала играть в Польше роль «прусской» силы. Польская внешняя политика времен коалиции «Платформы» и «Крестьянской партии» была взаимосвязана с внешней политикой Германии, поэтому наше руководство одобряло немецкий постулат об углублении европейской интеграции. Когда Ангела Меркель налаживала контакты с Владимиром Путиным, Польша тоже занималась нормализацией отношений с Москвой, а когда Берлин высказался за введение санкций против России, Варшава избрала более жесткий антикремлевский курс.
«Право и справедливость» руководствуется другой логикой: главное понятие политической мысли Ярослава Качиньского — это «национальный суверенитет» (отстоять который в эпоху глобализации становится, между прочим, все сложнее). Этим и объясняется слабость партии к США. Ее представители считают, что Америка не поддерживает концепцию превращения ЕС в федерацию и уважает суверенитет национальных государств. Они видят в Вашингтоне гаранта сильной позиции Польши по отношению к Германии и европейским институтам. Такой подход «Права и справедливости» становится особенно заметным тогда, когда в Белом доме появляется президент-«ястреб» из Республиканской партии.
Как это выглядит на практике? Когда в Польше приходит к власти «ПиС», наше руководство занимает бескомпромиссную позицию в отношении сил, считающихся конкурентами Америки в борьбе за влияния на международной арене, то есть крупнейших держав «старого» ЕС и России.
Такая стратегия показывает, насколько наивны представители «Права и справедливости». Дядюшка Сэм вовсе не так добр, как кажется, в первую очередь — это безжалостный игрок, интересующийся только выгодой, которую может извлечь он сам. Когда Вашингтон идет на сближение с Москвой, он ждет, что Варшава будет придерживаться прокремлевского курса. И наоборот: когда он ориентируется на жесткий подход к России, он делает ставку на тех польских политиков, которые готовы конфликтовать с Кремлем. Здесь не имеет значения, какую партию представляет президент США, поэтому проамериканизм «Права и справедливости» не гарантирует ей автоматической поддержки Белого дома.
Тем не менее следует признать, что в подходе к польско-российским отношениям «ПиС» всегда занимала последовательную позицию. Это, однако, может, привести к обострению отношений между Варшавой и Вашингтоном. Если Дональд Трамп решит в рамках борьбы с Китаем привлечь на свою сторону Россию и начать новую «перезагрузку», то проамериканский курс ни в чем нам не поможет.
Между тем «Гражданская платформа», по всей видимости, вступает в новый этап, который может ознаменоваться очередным пересмотром ее подхода к Кремлю. Главные игроки старой Европы уже начали делать «некрасивой невесте без приданого» из бывшего восточного блока аккуратные намеки. Конечно, Ангелу Меркель пугает конфронтационная политика Путина, но немецкий бизнес хочет вести с Россией сотрудничество, так что вторая ветка газопровода «Северный поток» продолжает строиться.
В свою очередь, Эммануэль Макрон в ноябре 2018 года прямо заявил, что Европе нужны собственные вооруженные силы, способные защитить ее как от России или Китая, так и от… Соединенных Штатов. Примечательно, что слова французского президента понравились Путину. Это показывает, что хозяин Кремля видит в идее Макрона, скорее, зачаток антиамериканского союза с участием Берлина и Парижа, чем нечто угрожающее самой России.
В Польше оппозиционные силы тоже готовятся сменить ориентиры. Об этом свидетельствуют слова председателя «Гражданской платформы» Гжегожа Схетыны (Grzegorz Schetyna), который в сентябре 2018 года заявил, что если его партия вместе со всей «Гражданской коалицией» получит власть, она вернется к «добрососедским отношениям» с Россией и возобновит действие соглашения о малом приграничном движении.
Что сделает оппозиция?
Возможно, оппозиция решит, что раз Польша Качиньского — это истинный ад для женщин, геев, представителей этнических меньшинств и иноверцев, то в тянущейся от Калининграда до Владивостока многонациональной стране, где сосуществуют разные религии и культуры, постепенно создается либеральная демократия по западному образцу. Нечто подобное мы уже видели: в 2009 году на страницах «Газета выборча» достижения нашего восточного соседа хвалил Радослав Сикорский.
Потом нужно будет разобраться с украинским вопросом. Может быть, оппозиция смириться с тем, что за мир в этой стране придется заплатить соответствующую цену, то есть смириться с «возвращением Крыма в лоно Российской Федерации» и созданием «народных республик» в Донбассе.
Рано или поздно тотальная оппозиция вновь начнет говорить, что «Право и справедливость» — это русофобская сила. Тогда придется забыть, что в свое время в леволиберальных салонах эту партию считали прокремлевским образованием, а Путина — воплощением политического зла.