В действиях президента в пользу Путина и России и против ФБР и разведывательного сообщества так много закономерностей, а ложь и умышленное искажение, окружающие все до единой встречи и беседы с русскими, настолько последовательны, что если президент не скрывает никакой масштабный сговор, то ситуация будет намного хуже. Это будет означать, что Америка избрала президента, который абсолютно несведущ в геополитике, страшно себялюбив, неуверен в себе, имеет естественную склонность подрывать демократические институты, подлизываться к диктаторам, является ужасным управленцем и лидером, бестолково окружил себя жуликами, аферистами и агентами иностранных держав, ослабил национальную безопасность американского государства и свел на нет 75 лет работы по формированию и укреплению важнейших международных альянсов. И все ради того, чтобы потешить собственное эго.
Короче говоря, мы дошли до такой точки в расследовании Мюллера, когда осталось только два возможных сценария. Либо российское государство завербовало президента и помогло ему победить на выборах в 2016 году, после чего он тайно сотрудничает с Владимиром Путиным, либо Трамп войдет в историю как самый знаменитый «полезный идиот», как коммунисты называли людей, которых можно было привлечь к выполнению какого-нибудь задания, чтобы они при этом ничего не подозревали.
Первый сценарий — что президент США активно отстаивает интересы главного, давнего и традиционного противника нашей страны — по крайней мере, создает ему образ более умного и хитрого человека. А второй сценарий — это просто трагический фарс для всех имеющих к этому отношение людей.
Это беспрецедентный для политической истории США момент, когда мы гадаем, насколько правда хуже того, что нам уже известно. И наступил он после четырех дней новых разоблачений в расследовании действий России, которое приносит все новую информацию. За последние два месяца общественное представление об этом деле перешло в область немыслимого. А теперь мы просто пытаемся понять, насколько все плохо на самом деле.
Вспомним последовательность событий. В пятницу «Нью-Йорк таймс» сообщила, что ФБР в 2017 году начало контрразведывательное расследование против самого президента. В субботу «Вашингтон пост» опубликовала статью, где говорится, что Трамп всячески скрывал и замалчивал свое общение с Путиным, причем даже от собственных помощников. В воскресенье обозреватель Макс Бут (Max Boot) поведал нам доводы в пользу того, что Трамп является русским агентом. А во вторник «Нью-Йорк таймс» вышла с убедительным материалом о встречах и общении Трампа с Путиным. Среди прочего, там был рассказ о странном телефонном звонке с борта номер один, во время которого президент попытался заявить, что вопреки единодушным выводам его собственных спецслужб, «русских ложно обвинили во вмешательстве в выборы».
Странностей в эпоху Трампа было немало, и эти новые разоблачения тоже нельзя назвать удивительными, хотя они и шокируют. Конечно, ФБР задумывалось о том, почему Трамп так странно себя ведет по отношению к России и к разведывательному сообществу, и почувствовало необходимость провести соответствующее расследование. Но чтобы в полной мере понять, почему данные разоблачения так важны в расследовании специального прокурора и в следствии по делу России, надо кое-что знать о шпионах и об уникальной двойной миссии ФБР, которое обязано не только следить за исполнением федерального уголовного законодательства, но и защищать секреты, политику и экономику страны от ненадлежащего иностранного влияния.
Я уже говорил ранее, что в этом расследовании с самого начала и по сей день сохраняется один из самых неверно понятных аспектов. Бытует мнение, что оно началось с нападок на штаб Трампа и на таких людей, как Картер Пейдж и Джордж Пападопулос. На самом деле, все как раз наоборот.
Пейдж и Пападопулос (а в последнее время и Майкл Флинн) с недавнего времени громко вещают о том, что ФБР, являющееся государством в государстве, сделало их мишенью и поймало в ловушку (эти слова даже стали заголовком для готовящейся к публикации книги Пападопулоса, содержание которой ему навеяли бредовые мечтания). На самом деле, ФБР начало это дело в их же интересах. Агенты видели, как люди, поддерживающие связи с российским государством, кружат вокруг предвыборного штаба Трампа, и бюро совершенно оправданно решило вмешаться и проследить за этими действиями.
Видимо, об этой деятельности агентов бюро предупредила американская разведка и дружественные зарубежные разведслужбы. Вряд ли эти связанные с Россией личности были прежде незнакомы ФБР. В 2013 году агенты в Нью-Йорке наблюдали за тем, как сотрудники российской СВР (Служба внешней разведки), являющейся российским аналогом ЦРУ, пытались завербовать Пейджа, но потом пришли к выводу, что он слишком безалаберный, а посему никакой пользы Москве принести не может.
Расследование ФБР во время президентской гонки 2016 года получило кодовое название «Ураганный перекрестный огонь». Начиналось оно как попытка защитить Трампа, который был новичком в политике, а также пеструю и весьма экстравагантную компанию советников из его окружения (их разнообразие напоминает сцену в баре из «Звездных войн») от злонамеренных действий связанных с Кремлем сил.
Таков уж характер контрразведывательных расследований. Они проводятся тайно с единственной целью: воспрепятствовать каким-то конкретным действиям иностранных разведок. Контрразведывательные дела заметно отличаются от уголовных дел, потому что когда их заводят, конечная цель далеко не всегда заключается в том, чтобы надеть на злоумышленника наручники и привести его в зал суда. Цель эта ограничена противодействием каким-то целенаправленным усилиям. В некоторых случаях это может закончиться арестом, но зачастую все сводится к элементарному наблюдению. Агенты следят за повседневной деятельностью и встречами подозреваемого сотрудника разведки или агента. Очевидно, именно это на протяжении нескольких лет делало ФБР в отношении россиянки Марии Бутиной, дружившей с Национальной стрелковой ассоциацией.
Кроме того, контрразведка может тем или иным тайным способом срывать или пресекать такую деятельность. Зачастую делается это элементарно просто. Агенты без предупреждения приходят к ничего не подозревающим американцам и предупреждают их, что они могли общаться (или собираются пообщаться) с тайным сотрудником иностранной разведки. (На самом деле, ФБР проводило такие «защитные» брифинги со штабом Трампа, предупреждая, что его сотрудники могут стать объектом воздействия и влияния со стороны иностранных держав. Однако штаб демонстративно игнорировал эти предостережения, поступая так либо из собственной глупости, либо потому что был в сговоре.) В крайнем случае контрразведывательные расследования могут привести к вербовке двойных или тройных агентов, а также к передаче ложной информации и разведсведений по выявленным разведывательным каналам.
Ведущие контрразведывательные дела следователи наделяются особыми полномочиями, в том числе, получают ордера на прослушивание линий и средств связи, на ведение слежки. Такая деятельность координируется в общенациональном масштабе через отдел национальной безопасности Министерства юстиции, потому что она чрезвычайно важна для безопасности Соединенных Штатов и предназначена для защиты как простых, ничего не подозревающих американцев, так и военно-политического руководства страны.
В расследовании ФБР было несколько этапов. Его начали весной 2016 года в попытке защитить предвыборный штаб Трампа. К осени следователи поняли, что штаб Трампа сам был готов сотрудничать с Россией. А весной 2017 года следствие начало задавать вопросы о том, не вступил ли в сговор сам кандидат, ставший президентом, и не руководил ли он этим сговором. Наверное, от этих открытий у ФБР и его коллег из Министерства юстиции голова шла кругом.
Мы до сих пор многого не знаем из того, что происходило в находящихся неподалеку друг от друга на Пенсильвания-авеню штаб-квартире ФБР и здании Министерства юстиции в течение 10 дней между отставкой директора ФБР Джеймса Коми и назначением Мюллера на должность специального прокурора. Почему у исполняющего обязанности директора Эндрю Маккейба (Andrew McCabe) возникла паника, почему заместитель генерального прокурора Род Розенстайн (Rod Rosenstein) впал в состояние прострации, почему ужасались агенты и прокуроры? (Мы сможем узнать больше, когда весной выйдут мемуары Маккейба.)
Но нам известно о существовании улик, которые очень обеспокоили Маккейба и Розенстайна. Нам также известно, что эти улики мы пока не видели. Следует помнить, что в этом деле есть много чего такого, о чем ФБР и Мюллер знают, а мы нет.
Вот лишь один пример. Благодаря неловкости члена палаты представителей Девина Нуньеса (Devin Nunes) мы знаем, что на основании закона о надзоре за иностранными разведками два заместителя генерального прокурора (Салли Йейтс (Sally Yates) и Род Розенстайн) три раза продляли на 90 дней ордер на слежку за Картером Пейджем, Каждый раз при продлении ордера Министерство юстиции должно было продемонстрировать суду, что у него есть новая информация о контактах Пейджа с иностранными агентами. В чем заключалась эта новая информация? Что делал Пейдж все это время с октября 2016 года вплоть до вступления Трампа в должность? Мы этого пока не знаем.
Почти вся известная нам на сегодня информация из расследования Мюллера и из следствия по делу России отвечает на вопрос «что». Мы знаем, что отмывавший деньги, много задолжавший российским олигархам и бесплатно работавший руководителем предвыборного штаба Трампа Пол Манафорт передавал данные социологических опросов человеку, связанному с российской разведкой. Нам известно, что проект строительства Башни Трампа в Москве существовал и во время президентской кампании. Советник по национальной безопасности Майкл Флинн пытался скрыть свои разговоры с российским послом Сергеем Кисляком. Утвержденная самим Путиным атака российской разведки на выборы 2016 года постепенно меняла свой характер. Сначала это были просто нападки на Хиллари Клинтон, а потом началась активная поддержка самого Трампа. Связанные с Кремлем личности в июне 2016 года вели переговоры с руководителями из штаба Трампа. После встречи с Путиным в Гамбурге Трамп отнял записи у своего переводчика.
Но во всех этих примерах (как и во многих других) мы не видим ответа на вопрос «почему». Но именно из этого мы в конечном итоге узнаем правду о том, какой у нас президент: незадачливый и убогий бедолага, которого легко можно использовать, или активный и преступный заговорщик. Почему Манафорт передавал данные соцопроса о кампании через Константина Килимника? Почему Мюллер считает, что Килимник связан с российской разведкой? Почему Соединенные Штаты полагают, что российский президент лично утвердил эту атаку?
Теперь мы можем добавить еще несколько «почему». Почему Трамп скрывал от своего правительства содержание своих разговоров с Путиным? Почему он старался вызвать Путина на конфиденциальную беседу? Почему он отнял записи у переводчика?
Можно предположить, что ФБР и Мюллер довольно быстро выяснили все эти «что». А теперь следствие продолжается в попытке выяснить оставшиеся «почему».
Чарли Пирс (Charlie Pierce) из журнала «Эсквайр» на этой неделе заметил, что в тщательно подготовленной статье «Нью-Йорк таймс» о контрразведывательном расследовании ФБР есть одна очень многозначительная фраза: «Нет публичных доказательств того, что Трамп тайно поддерживал контакты с представителями российских властей или получал от них указания». Нет публичных доказательств. Но есть множество улик и намеков, указывающих на то, что у следователей имеются тайные доказательства.
Если понять все эти «почему» и дать на них ответы, это будет означать переход к завершающему этапу в расследовании Мюллера. Только в этом случае страна и мир получат ответ на один важный и постоянно звучащий вопрос: каковы мотивы Трампа, совершающего все эти необъяснимые поступки? Трудно понять, какой ответ будет хуже для страны.