В конце 1939 года Красная Армия, имея огромное численное преимущество, вторглась в Финляндию. Но агрессия закончилась катастрофой. Фатальную роль в ней сыграли сталинские чистки в офицерском корпусе и некомпетентность политруков.
К 61-му дню рождения главный сталинский политкомиссар Лев Мехлис хотел сделать хозяину Кремля особый подарок. Финская армия, которая с момента советского нападения в конце ноября упорно отказывалась капитулировать, должна была быть, наконец, разгромлена. При тридцатипятиградусном морозе Мехлис прибыл в Суомуссалми, где обнаружил лишь жалкие остатки советской 44-й дивизии. «Разбирательство по делу (командиров) произошло под открытым небом и в присутствии всей дивизии, — докладывал он в Москву. — Приговор к расстрелу был приведен в исполнение перед строем. Разоблачение предателей и трусов продолжается».
В таких делах генерал армии и начальник Главного политического управления Красной Армии был мастером. Но из его щедрого «подарка ко дню рождения» Сталина так ничего и не вышло. К моменту, когда финны в марте 1940 года все-таки запросили мира, Красная армия потеряла как минимум 125 тысяч бойцов. От великой цели вернуть Финляндию, обретшую независимость от царской России в конце 1917 года, в свою империю Сталину пришлось отказаться. Защитная зона в 35 тысяч квадратных километров у Ленинграда и презрительное отношение к его армиям — вот все, что принесла ему зимняя война. «Красная Армия ни на что не годится», — скажет он позже сам под протокол.
В катастрофе была и вина самого Сталина. Его большая чистка партии, государственного аппарата и армии в 1936-1938 годах стоила жизни трем из пяти маршалов, 13 из 15 командующим армий, 57 из 85 командирам корпусов и 110 из 195 командирам дивизий. То есть погибли девять из каждых десяти генералов и восемь из каждых десяти полковников. Бывший руководитель канцелярии Мехлис помогал Сталину в этом деле, как только мог, и лично передал палачам сотни офицеров.
Но, как оказалось, расстрелять идеологически неблагонадежных генералом легче, чем найти им замену. Как это происходило и с какими последствиями, британский историк Кэтрин Мерридейл (Catherine Merridale) описала на основе дневников, фронтовых писем, сводок разведывательных служб и докладов различных командных подразделений. Ее анализ частично объясняет драматические поражения Красной Армии в боях с вермахтом летом 1941 года.
Бреши, пробитые чистками, заполнялись молодыми и честолюбивыми офицерами и курсантами. Рядом с ними всегда находились политические комиссары, так называемые политруки. Когда в 1942 году Мехлис находился на вершине своей власти, его аппарат насчитывал 250 тысяч человек. Все они занимались идеологическим просвещением солдат и контролировали офицеров, приказы которых обязаны были подписывать. Число заявлений о приеме в Коммунистическую партию в вверенной политруку военной части было мерилом успеха.
Но о современных методах управления войсками молодые офицеры не имели никакого понятия. Они находились во власти клише о мужественности, героизме и самопожертвовании, с которыми Красная Армия шла в бой во время гражданской войны в 1918 году. «Требования современной войны, такие как тактический расчет, продуманность действий, знание военной техники показались бы этому поколению скучными и убогими», — пишет Мерридейл. Вместо этого и они хотели подарить Сталину ко дню рождения подвиг, бросались в бессмысленные атаки и погибали под огнем финских снайперов.
Созданию опытных кадров, называемых в военной социологии «основным составом», мешало главенствующее мнение о том, что они могут заложить основу для отклонения от генеральной линии и для заговоров. Из 46 стрелковых дивизий, начавших 30 ноября 1939 года наступление на Финляндию, 13 за год до этого вообще не существовали, а остальные всего за несколько недель до начала кампании были укомплектованы призывниками.
«Солдаты, командиры и политработники нашего полка проявляют мужество, героизм и готовность оказывать своим товарищам в бою дружескую поддержку», — резюмировал один из политруков результаты своей учебы. Но «дружеская поддержка» не могли заменить умение и профессионализм в обращении с оружием, не говоря уже о продуманных тактических действиях.
Сталинские генералы хотели вести современную маневренную войну с танками, пехотой и авиацией. Но его офицеры не имели представления о том, как координировать одновременные действия пехоты, артиллерии и боевых машин. К этому добавлялась плохая обученность призывников. Мерридейл описывает случай в одной из частей связи 7-ой армии, действовавшей в Карелии. Один из солдат поднял тревогу, оказавшуюся впоследствии ложной. Потом он объяснил свой промах тем, что увидел в зеркале свое отражение и принял его за финского партизана.
Отрицательную роль играло и отсутствие военных успехов. «Нам говорили, что Красная Армия молниеносно разобьет белофиннов, — жаловался один из солдат. — Но войне конца и края не видно». Люди гибли перед дзотами линии Маннергейма, о которой советская разведка просто ничего не знала. «Эти дзоты везде, мы не можем даже забрать раненых и убитых».
Причиной этого была не в последнюю очередь самоубийственная тактика, предписываемая Сталиным Красной Армии. В бесконечных атаках должна была проявиться идеологическая убежденность красноармейцев. «Финнам это было на руку, их пулеметчики с легкостью выкашивали советских солдат», — пишет Мерридейл.
Хотя дезертирство каралось смертной казнью, многие солдаты, а иногда и целые подразделения убегали с фронта. В царящем на фронте хаосе, где никто не знал, кто за кого отвечает, у них были неплохие шансы добраться до дома. Некоторые занимались членовредительством, чтобы их отослали с фронта. Были и охотники за трофеями. Мерридейл описывает случай с одним политруком, которого поймали с двумя кожаными пальто, четырьмя костюмами, обувью и целым чемоданом украденных детских вещей.
Один из выживших сообщал, что «тупая апатия и безразличие к грозящей катастрофе» гнали людей вперед, когда никакой альтернативы смерти не было. Вместо радостного ожидания дня рождения Сталин испытывал глубокую депрессию. Лишь когда его маршал Тимошенко со свежими войсками в феврале 1940 года начал новое наступление, состояние диктатора улучшилось.
Свою лепту в успех внес и сам Сталин, урезав полномочия комиссаров и повысив ответственность военных командиров. 11 178 арестованных офицеров были освобождены (в официальных сообщениях говорилось, что они вернулись из долгосрочной и опасной командировки). Но как только Красная Армия одержала победу, старый страх перед самоуверенностью военных возвратился, и Лев Мехлис вновь стал «злым демоном» армии. Лишь его полный провал в 1942 году в Крыму и победное немецкое наступление на Кавказе заставили Сталина полностью лишить политруков власти.