Сегодня в основном две державы подвергают сомнению ведущую роль Запада в мире, а также основанный на его ценностях и нормах мировой порядок: Россия и Китай. Но в то время как Москва своей военной агрессией на Украине, брутальным участием в сирийской войне и кибератаками на западные демократии открыто бросает вызов Западу, Пекин расширяет свое влияние в мире пока более тонкими методами. Если путинский режим ведет себя на мировой арене как слон в посудной лавке, то Пекин подбирается к рычагам власти в мире скорее на цыпочках.
Долгое время это подпитывало иллюзию, что Китайская Народная Республика в долгосрочной перспективе — более приемлемый антипод Запада. И не только потому, что народное хозяйство Китая — второе по величине в мире, в то время как экономический потенциал России находится где-то на уровне Южной Кореи. Благодаря своей более гомогенной системе власти с идеологической и организационной точек зрения Китай лучше подготовлен к вхождению в круг ведущих мировых держав, чем российское мафиозное государство, неоимпериалистические амбиции которого представляют собой агрессивную оборону из страха перед собственной гибелью и распадом.
Путинский режим показывает себя в высшей степени эффективным в подрыве и нанесению вреда западным демократиям, а действовавший до сих пор более сдержанно Китай оказывается в долгосрочной перспективе главным бенефициаром этой деструктивной деятельности — в соответствии с приписываемым Мао Цзедуну императивом: сидеть на горе и смотреть, как тигры в долине рвут друг друга на части.
В то время как США при сумасбродном президенте Дональде Трампе постепенно утрачивают свое ведущее положение в мире, руководство в Пекине все настойчивее заявляет о своих претензиях на мировое лидерство. При этом оно вопреки долго лелеемой на Западе надежде на то, что исключительный экономический рост Китая рано или поздно приведет к либерализации его политической системы, все сильнее натягивает идеологические поводья. Эта реидеологизация сопровождается беспримерным вооружением страны и систематическим расширением электронной системы тотального слежения за собственным населением, которую дополняет целый набор наказаний за неправильное общественное поведение.
В последнее время китайское руководство неоднократно заявляло, что оно привержено китайской модели социализма, подтверждает ее марксистские корни, а также считает необходимым всеобъемлющий контроль за всеми областями экономики и общественной жизни Коммунистической партией, обладающей монополией на власть в стране. Все это не оставляет никаких сомнений в том, что китайский «новый поход к возрождению великой нации» (Си Цзиньпин) включает в себя и разработку всеобъемлющей социальной модели, противоположной западной демократии.
После окончания эпохи Мао, объявленного своеобразным и непогрешимым красным богом, ни один руководитель Народной Республики не концентрировал в своих руках в такой полноте политическую и идеологическую власть, как Си Цзиньпин. И так же, как во времена Мао, централизация власти сопровождается массивной идеологической унификацией общественного сознания.
Но в отличие от Мао новый «великий кормчий» появляется на публике не в пролетарской робе и не в кепке с красной звездой. Он скорее напоминает генерального директора какого-нибудь мультинационального концерна. И в то время как Китай времен маоизма, погруженный в первобытно-коммунистическую автаркию, был отрезан от внешнего мира, его новый вождь стоит во главе бурно развивающейся экономической супердержавы.
С помощью своего проекта «Новый Шелковый путь» Пекин, инвестируя сотни миллионов долларов, расширяет свое влияние в мире. В центре этого проекта находится сеть транспортных путей в Европе и Азии, для расширения которых Китай раздает кредиты, делая страны-получатели зависимыми от него.
Подобным же настораживающе успешным образом Китай действует уже долгое время и в Африке, прибирая к рукам сырьевые ресурсы и земли во многих странах континента в обмен на дешевые кредиты и бесплатные строительные проекты. Деспотическим африканским режимам очень нравится такой вариант экономической помощи, ведь Пекин не увязывает ее с такими надоедливыми требованиями, как соблюдение прав человека или борьба с коррупцией.
Провозглашенная Си Цзиньпином цель — возвратить Китаю причитающееся ему место в мире — свидетельствует о том, что пекинский режим видит в собственной общественно-политической системе образец для всего человечества. Китайская смесь из социалистической ретро-теории и экстремального национализма вдохновляется его претензией на культурное превосходство, опирающееся на возвеличивание Китая как цивилизацию, насчитывающую многие тысячелетия и превосходящую всё вокруг себя.
Едва президент США Трамп заявил, что США больше не могут быть «мировым жандармом», как Си Цзиньпин тут же дал понять, что мы можем ожидать от мирового порядка, который больше не определяется и не гарантируется Соединенными Штатами. Он не только заявил, что Китай никогда не отказывался от своих претензий на Тайвань, но и явно не исключил, что для его поглощения может быть применена сила.
Угроза Си Цзиньпиня тем опаснее, что на Тайване существует одна из немногих функционирующих демократий Дальнего Востока — с процветающей экономикой, активным плюралистическим гражданским обществом и инновационными формами прямой демократии. Тайвань — это живое доказательство того, что утверждение, будто «китайская культура» из-за ее традиций несовместима с демократией, — всего лишь пропагандистская ложь Пекина.
Но как того и хочет китайский тоталитарный режим, Тайвань официально не признается международным сообществом, и даже западные демократии относятся к нему на дипломатическом уровне как к изгою. Но как бы то ни было, до сих пор территориальная целостность Тайваня фактически была гарантирована американскими военными. Из-за непредсказуемых изоляционистских идей Трампа возникают сомнения в том, можно ли на это положиться в будущем. Все это не может не беспокоить государства южно-азиатского региона, которые уже сегодня чувствуют себя в опасности из-за Китая и его запугиваний.
То, что Трамп, несмотря на свою торговую войну с Китаем, любит похвастаться своими дружескими отношениями с Си Цзиньпином (он вообще чувствует себя лучше всего в компании с автократами), ничего хорошего не предвещает. Лишь совсем недавно американский президент шокировал общественность замечанием, что Китай как партнер по переговорам «более честный», чем ведущие политики-демократы в конгрессе США.
Приходится сомневаться в том, что Трамп хочет и может с помощью своего политико-экономического конфронтационного курса надолго поставить китайский режим на место. Не исключено, что он, заключив некую сделку с Пекином, сделает ставку именно на Китай как на главную державу, определяющую порядок в Южной Азии. Во всяком случае, в мнимом курсе на открытость северокорейского диктатора Ким Чен Ына Пекин играет все большую роль.
Обоснованное недоверие европейцев в отношении политической стратегии Трампа ничего не меняет в том, что они сами должны намного решительнее, чем до сих пор, сопротивляться китайскому вызову. Это сейчас осознается и высшими эшелонами немецкой экономики. «Между нашей моделью либеральной, открытой и социально ориентированной рыночной экономики и китайской экономикой, определяемой государством, возникает системная конкуренция», — говорится в недавно опубликованном программном заявлении Федерального союза германской промышленности.
Распространенное среди некоторых немецких политиков представление о том, что Китай — это потенциальный партнер Европы в деле защиты «мультилатерализма» против националистического курса Трампа «Америка прежде всего», кажется на этом фоне преступно наивным. Когда китайское руководство пропагандирует «многополярный мировой порядок», оно ни в коем случае не имеет в виду основанную на праве систему мирной, равноправной кооперации. Оно имеет в виду устранение международного порядка, построенного на принципах правового государственного устройства и уважения прав человека.
Скорее всего Запад поторопился отпраздновать гибель коммунизма. Мутировав в китайский государственный капитализм, он как призрак восстал к новой жизни. И вот теперь он оказался перед сомневающимся в самом себе, расколотым Западом, где многие видят спасение в возможности спрятаться в свои национальные квартирки. И от этого действительно становится страшно.