«Атлантико»: В декабре прошлого года, во время своего визита в Брюссель, Майк Помпео призвал европейские государства ставить интересы населения выше интересов технократов, и поздравил страны, которые подтвердили свой суверенитет. В то же время Джордж Сорос (George Soros) обвиняет брюссельских руководителей в том, что они все больше напоминают членов Политбюро во время распада СССР. Столкнувшись с такими внешними суждениями бывших «друзей», что может помочь Европе выжить?
Максим Тандонне (Maxime Tandonnet): США, особенно республиканские администрации, никогда не поддерживали ЕС, отдавая предпочтение двусторонним межгосударственным отношениям. Слова, которые вы цитируете, свидетельствуют о появлении такого феномена как козел отпущения. Говорить о Политбюро СССР совершенно излишне и неуместно. Если говорить именно о Европе, а не о ЕС, то это отдельная географическая единица, насчитывающая около 500 миллионов жителей, объединенных общей историей и культурным наследием, которая переживает серьезный кризис в течение десятилетий. Ее демографический, технологический и научный спад очень глубок и продолжителен. Европу преследует мания ее прошлого — рабство и колониализм. Это постоянные источники раскаяния. Она оказалась полностью расколота и беспомощна перед лицом миграционного кризиса 2015-2017 годов. Она разрывается между экономически мощной Германией и южными странами с разрушенной экономикой. Процессы раскола идут полным ходом: Брексит, франко-итальянский конфликт, рост антисистемных движений. Таким образом, в этом драматическом контексте, ЕС является идеальным козлом отпущения. Американцам, как и самим европейцам, легко обвинить ЕС во всех бедах. Идеология и фантазии захватили ЕС. Противники ЕС и его сторонники, которые обвиняют первых в популистской чуме, участвуют в идеологической войне, совершенно оторванной от реалий. Правда в том, что ЕС не является всемогущим колоссом, который навязал бы свои законы государствам. ЕС не главная причина европейской трагедии, которая имеет более глубокие цивилизационные причины. Но он не смог ни предотвратить, ни смягчить ее.
— Какие факторы могут повлиять на прорыв Европы, и что может стать политическим средством для таких изменений?