Интервью с Дереком Шолле (Derek Chollet) — бывшим помощником министра обороны США, вице-президентом Германского фонда Маршалла в США.
Rzeczpospolita: Пентагон в ближайшее время представит проект, касающийся увеличения американского военного присутствия в Польше. Какое решение он примет?
Дерек Шолле: В Вашингтоне все сходятся во мнении, что Польша — ключевой союзник Америки, и поэтому она должна получить нашу поддержку. Этой точки зрения придерживаются как республиканцы, так и демократы. Однако Конгресс, который примет окончательное решение по этому вопросу, будет учитывать два момента: каких расходов потребует такая операция, и откуда можно перевести в Польшу войска, то есть в каком регионе мира мы можем позволить себе ограничить военное присутствие. США руководствуются глобальными интересами.
— Войска нельзя перевести из США?
— Такая перспектива маловероятна. Ни один конгрессмен не согласится уменьшить численность войск в своем штате, пусть даже речь идет о помощи самому дружественному иностранному государству. Также нелегко будет уговорить президента Трампа, ведь такой шаг противоречит его лозунгу «Америка прежде всего».
— Можно ли создать новые подразделения?
— В национальной стратегии безопасности четко сказано, что приоритетом Пентагона станет сейчас развитие современных вооружений для ведения войны в воздухе, на море и в киберпространстве, а не создание очередных баз сухопутных войск. Американское государство располагает ограниченными средствами. Планируется даже перевести средства из инвестиционного бюджета Пентагона (того самого, из которого могло бы финансироваться наращивание американского военного присутствия в Польше) на строительство стены у границы с Мексикой!
— Почему в таком случае Пентагон вообще рассматривает польские требования?
Сейчас Государственный департамент размышляет, не будет ли более оптимальным вариантом для решения этой задачи постоянное присутствие. Я думаю, можно ожидать увеличения нашего контингента в Польше (довольно скромного — на несколько сотен человек), которое будет сопровождаться сигналами, что Америка не собирается покидать регион (размещение складов боеприпасов, штабов командования).
— Возможно, США, не хотят нарушать Основополагающий акт о взаимных отношениях между Россией и НАТО от 1997 года, который запрещает Альянсу переводить значительные силы в Центральную Европу?
— Этот аспект после российского вторжения на Украину во внимание не принимается. Я не помню, чтобы в дискуссиях о том, как ответить России, кто-нибудь в Пентагоне говорил об Акте.
— Польша покупает американские вооружения, проводит конференцию на тему Ближнего Востока, ссорится с Францией и Германией, стараясь получить «Форт Трамп», а Вы говорите, что к нам приедет только несколько сотен военных. Может быть, нам лучше сделать ставку на европейскую систему обороны, о создании которой говорит президент Макрон?
— Нужно быть реалистами. В Брюсселе обсуждают европейскую систему обороны уже 20 лет, но никого результата пока нет. Сомневаюсь, что в ближайшие годы что-то изменится. Еще в 1990-е при Билле Клинтоне в Вашингтоне высказывались опасения, что идеи, которые сейчас продвигает Макрон, приведут к дублированию оборонных инвестиций, отдалению США и Европы, расколу в НАТО. Сейчас в Америке об этой угрозе практически не говорят.
— Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг заявил в Варшаве, что Альянс уже готовит ответ на нарушение Россией Договора о РСМД. Он подчеркнул, что пока речь о размещении новых американских ядерных ракет в Европе не идет, но это может произойти. У Польши появится шанс получить постоянное военное присутствие американцев?
— Я должен похвалить Трампа: в отношении этой темы он действует эффективно. Все в НАТО согласились с тем, что Россия нарушает требования ДРСМД. В Варшаве об этом говорила глава оборонного ведомства Германии Урсула фон дер Ляйен (Ursula von der Leyen). В свою очередь, европейская общественность не критикует реакцию США, как это было в 1980-е годы. Однако остается вопрос: знает ли Трамп, что делать дальше? Я думаю, в администрации сейчас начнется дискуссия о том, следует ли разместить в Европе новые ядерные ракеты. Такой шаг может оказать дестабилизирующий эффект, тем более что у Америки есть множество других инструментов, при помощи которых она могла бы склонить Россию вернуться к соблюдению ДРСМД (от экономических санкций до высокоточных ракет). Как я уже говорил, Пентагон планирует сейчас инвестировать в «оружие будущего», а не в ядерные ракеты.
— Это связано с тем, что приоритетом стало противостояние Китаю?
— Существует вполне реальный риск, что, скажем, через 20 лет, Китай займет место США и станет ведущей военной державой мира. Китайцы уже сейчас опередили нас в некоторых стратегических областях, таких, как, например, искусственный интеллект. С этим связаны опасения по поводу участия компании «Хуавей» в создании систем мобильной связи пятого поколения.
Пекин старается развивать свой потенциал ассиметрично: стремясь, например, нейтрализовать американское превосходство в воздухе в Юго-Восточной Азии, он развивает высокоточные ракеты. Еще 5-10 лет назад китайцы были способны лишь красть технологии или копировать их, а сейчас они сами стали задавать тон во многих областях. Это проблема совершенно иного плана, чем Россия: та обладает значительными арсеналами, но становится все более слабой державой.
— Дональд Трамп говорит, что провоцируя торговую войну с Китаем, он делает то, чем должны были заняться его предшественники: старается остановить китайцев.
— Зачем он тогда отказался от участия США в Транстихоокеанском партнерстве, задача которого состоит в том, чтобы предотвратить доминирование Китая в Юго-Восточной Азии? Я не вижу в этом стратегии. Новым явлением в Вашингтоне, однако, можно назвать то, что и демократы, и республиканцы придают большое значение китайской угрозе, о ней говорят все претенденты на участие в президентской гонке 2020 года.
— Принятое полвека назад Ричардом Никсоном и Генри Киссинджером решение развернуться к Китаю было ошибкой?
— Как остановить китайскую угрозу?
— Америке следует сосредоточиться в первую очередь на развитии технологий, которые определят, как будет выглядеть мир в будущем. К сожалению, этого не происходит. Трамп потратил три последних месяца на споры о стене на границе с Мексикой, которая ничего нам не даст. Преимущество китайцев заключается в том, что они мыслят на перспективу, чего не делают американцы.
— Какой мир хочет построить Пекин?
— В Вашингтоне сейчас разворачивается дискуссия на эту тему. Одни считают, что он хочет получить доминирующую позицию в Юго-Восточной Азии, которая уже стала важнейшим регионом мира. Другие полагают, что амбиции китайцев простираются дальше. Речь может идти о том, чтобы заменить работавшую в течение 75 лет систему, которая опиралась на американскую концепцию либеральной демократии, схемой, в которой каждая страна сможет жить, как хочет, но окончательные стратегические решения будет принимать Китай.
— Не возникнет ли у США искушение заключить с Россией соглашение о разделе сфер влияния и превращении Украины в нейтральное государство, чтобы развязать себе руки в столкновении с Китаем?
— Возможно, президент Трамп представляет себе такую перспективу, но администрация и Конгресс — нет. Дело не только в том, что сведение Украины к роли пешки выглядит весьма сомнительным шагом. За последние пять лет Киев сблизился с НАТО, ЕС и США. До начала украинского кризиса военное сотрудничество Америки с Украиной было минимальным. Если тогда речь шла о десятках миллионов долларов, то сейчас это уже сотни миллионов, регулярные военные учения, серьезное взаимодействие. Так же выглядит ситуация с ЕС. При этом 94% украинской территории остается под контролем Киева. С точки зрения России успехом это назвать сложно.