В начале марта российский министр иностранных дел Сергей Лавров совершил четырехдневное турне по странам Персидского залива и посетил Катар, Саудовскую Аравию, Кувейт и Объединенные Арабские Эмираты. В поездку Лавров отправился после того, как в январе Госсекретарь США Майк Помпео попытался выразить преданность Вашингтона его региональным партнерам. Лавров чувствует, что обстановка меняется, и Москве следует активнее налаживать контакты с мощными арабскими монархиями. Поэтому российские дипломаты постоянно, буквально систематически, наносят визит в страны Персидского залива. В последние годы на первом месте в повестке стоял конфликт в Сирии и взаимоотношения с Ираном, и у российских дипломатов и их коллег не было возможности углубить отношения с арабскими странами. Поэтому визит длиной в несколько дней, который позволил бы проверить статус отношений, был необходим уже давно.
Страны Совета сотрудничества стран Залива (GCC) несколько раз приглашали российского президента Владимира Путина и, возможно, надеялись увидеть его у себя вместо главы российского МИДа. Однако, отправив Лаврова в Персидский залив вперед Путина, Москва хочет дать понять арабским монархиям, что в отношениях пока еще не достигнут тот уровень прогресса, в котором заинтересован Путин. В этой связи визит в Персидский залив важен как с формальной, так и с политической точки зрения. Что касается политики, то Москва заявила о себе на Ближнем Востоке и добилась признания у региональных держав благодаря своей смелой кампании в Сирии. Политическое влияние считается важным фактором, способным обеспечить России долгосрочное присутствие в регионе, и Москва явно хотела бы воспользоваться своим признанием в регионе как доказательством собственной мощи. И лучшего места для этого, чем Персидский залив, не найти.
Традиционно основу для зарубежных поездок Путина закладывают крупные коммерческие и инвестиционные соглашения, которые в случае GCC выглядят впечатляюще только на бумаге, но в реальной жизни буксуют. В 2017 году торговый оборот со странами GCC достиг трех с половиной миллиардов долларов, что аналогично годовому торговому обороту России с Болгарией и значительно ниже, чем торговый оборот с такими традиционными торговыми партнерами, как Турция. Хотя маловероятно, чтобы торговые отношения России со странами Персидского залива достигли таких же показателей, как с Турцией, и все стороны помнят о существующих ограничениях, тем не менее страны GCC много делают для того, чтобы интерес России к отношениям с арабскими монархиями не ослабевал. После возвращения России на Ближний Восток в 2015 году Саудовская Аравия и Катар вступили с Москвой в многообещающие переговоры об энергетическом, инвестиционном и оборонном сотрудничестве.
Сотрудничество в некоторых из перечисленных сфер стало возможно благодаря мощным политическим импульсам. Так, например, Катар купил 19% в нефтяной компании «Роснефть», и поэтому «Катар инвестмент ауторити» (Qatar Investment Authority) стал крупнейшим инвестором в российской нефтяной промышленности. Исторический визит короля Салмана в Москву в ноябре 2017 года вылился в 14 двусторонних соглашений между Россией и Саудовской Аравией. Правда, по прошествии полутора лет прогресса в реализации этих договоренностей так и не наблюдается.
С помощью Российского фонда прямых инвестиций Москва активно пытается привлечь инвестиции GCC в Россию. Фонд создал многомиллионные инвестиционные фонды с государственными инвестиционными агентствами из Саудовской Аравии, Катара, ОАЭ, Кувейта и Бахрейна. Однако средства на отдельные проекты в России выделялись, мягко говоря, медленно. Их десяти миллиардов долларов, которые Саудовская Аравия обещала в 2015 году, инвестировалась только четверть, а ОАЭ вложили всего полтора миллиарда долларов из семи миллиардов, которые обещали в 2013 году.
Хотя в экономике России все еще трудно разбить лед в отношениях с партнерами из GCC, она с успехом бороздит политические воды Залива. Турне Лаврова по странам GCC — важный сигнал о том, что Россия воспринимает эти страны как одну семью, несмотря на их внутренние разногласия. Об этом ясно свидетельствует смелый маршрут российского министра: сначала Лавров прилетел в Доху, а затем отправился в Эр-Рияд, Кувейт и Абу-Даби. Москва решила не концентрироваться на проблеме блокады Катара и возможных упреках от саудовских коллег в том, что российские дипломаты приехали в Эр-Рияд сразу после Дохи. Если бы Лавров после Катара поехал в Кувейт, то тем самым создал бы своего рода буфер, однако, судя по всему, Москва не склонна соблюдать правила игры, которые региональные державы, возможно, хотят ей навязать. Москва не готова к компромиссам вокруг нейтралитета на Ближнем Востоке. Несмотря на то, что в июне 2017 года Катар, Саудовская Аравия и ОАЭ надавили на Москву (после началась блокада Катара), Россия сохранила в кризисе в Персидском заливе подчеркнуто нейтральную позицию, правда, при этом немало выиграв для себя. Отдельно было подчеркнуто, что Кремль начал переговоры с Эр-Риядом и Дохой о продаже зенитно-ракетных комплексов С-400, хотя многие сомневаются в серьезности намерений этих двух стран закупать российские вооружения.
Даже если более тесное оборонное сотрудничество между странами GCC и Москвой ограничит американская монополия на региональном рынке оружия, Россия не возражает против того, чтобы региональные державы параллельно сотрудничали с Соединенными Штатами. Вашингтон превратился в наблюдателя, взирающего на отношения России и GCC со стороны. Хотя арабские монархии поворачиваются к России, чтобы напугать Вашингтон и доказать высочайшую преданность своим союзникам из Залива, расширение российского присутствия в регионе поможет Москве подтвердить свой статус великой державы в глазах американских коллег. Американское влияние в Заливе превратилось в палку о двух концах для монархий, добывающих энергоносители. Их политическая и оборонная зависимость от Соединенных Штатов возрастала вместе с американской энергетической независимостью, которая, вопреки нефтяному перенасыщению в 2015 году, закономерно толкнула Саудовскую Аравию в российские объятия. Соглашение «ОПЕК плюс» стало одной из крупнейших стратегических и политических побед Путина на Ближнем Востоке и помогло ему наладить более тесный контакт с Эр-Риядом. Соглашение ОПЕК о снижении добычи нефти — победа политическая, так как, что касается экономики, это соглашение в среднесрочной перспективе может обернуться против России. По некоторым данным, продление договора, который резко негативно восприняли в российском нефтяном гиганте «Роснефть», грозит в будущем сократить долю России на нефтяном рынке на фоне увеличения доли Саудовской Аравии.
Еще одна важная причина, заставившая российских дипломатов посетить регион GCC, — желание подтолкнуть арабские монархии к возвращению в Сирию. Тут кроется парадокс, ведь Россия всегда считала политическую и финансовую поддержку сирийских повстанцев и оппозиции одной из сирийских проблем. Сотрудничая с Турцией и Ираном, Россия стремилась вытеснить арабские монархии из Сирии, и ей это удалось. План Москвы, которая хотела заручиться поддержкой Европейского Союза при стабилизации Сирии на российских условиях, провалился. Однако открытие посольств ОАЭ и Бахрейна в Дамаске дало России небольшую надежду на то, что если Запад не признает президента Башара Асада, то его могут признать другие арабские государства. Вероятно, страны GCC, кроме Омана, уже все поняли заранее, и именно поэтому Россия чрезвычайно заинтересована в том, чтобы GCC расширил свое влияние и, главное, вкладывал деньги в Сирию, пусть и по официальным каналам Дамаска. Ясно, что взамен Россия готова отказаться от сотрудничества с Ираном. Сделать это будет трудно, но мысль, которую Лавров, вероятно, озвучил в беседе со своими коллегами из Залива, о том, что Россия и Иран не избранные, может по крайней мере приободрить арабские монархии.
Да, Лавров предпочел фокусироваться на перспективах экономического сотрудничества, а не на политике. Это разумно, ведь целью визита было пригласить арабские народы на несколько мероприятий, которые Москва организует в апреле, в том числе на Российско-Арабский форум сотрудничества, «Арабия-ЭКСПО» и заседание Российско-арабского делового совета. Пока все еще не ясно, отправят ли страны Залива свои делегации высокого уровня. В каждой из стран Залива Лавров повторил одно и то же об экономических отношениях: несмотря на то, что сотрудничество развивается и торговый оборот растет, всегда есть к чему стремиться. Россияне понимают, что Залив традиционно ориентируется на Запад, прежде всего на Соединенные Штаты и Великобританию, и что конкурировать с западными державами практически бесполезно. Однако россияне уверены, что смогут найти нишу или две, где добьются успеха.