Мария Пригоровская, чье детство прошло в Советском Союзе, вспоминает, что мама часто приносила ей из аптеки «здоровый и полезный перекус» — сладкий «батончик» под названием «Гематоген». И хотя он был разработан как безрецептурное средство от анемии, которой страдает около четверти всего человечества и которая особенно часто поражает детей, но в его составе были свекловичный сахар, сгущенка и сироп, поэтому маленькая Мария с удовольствием им лакомилась. По сути это был советский вариант жевательных мармеладных витаминок, хотя по текстуре больше напоминал ириску. «Когда я училась в школе, — вспоминает Пригоровская, — я покупала его каждый раз, когда проходила мимо аптеки, если у меня были карманные деньги».
В отличие от современных американских обогащенных добавок, гематоген, который в детстве поглощала Пригоровская, не содержал витаминов и минералов, выделенных в лаборатории из натуральных продуктов (и также не имеет отношения к американским таблеткам Hematogen FA). Источником железа, которое входило его в состав и должно было предотвращать развитие анемии, был черный пищевой альбумин — технический термин, которым обозначают кровь. Батончики советского производства по меньшей мере на 5% состояли из коровьей крови.
Гематоген не был экспериментальным продуктом. По большинству оценок, он всегда был на полках советских аптек — и в рационе советских детей — вплоть до распада СССР. Его и сегодня можно купить в бывших союзных республиках, хотя он не так широко распространен, как несколько десятилетий тому назад. (Современные производители предлагают много разновидностей гематогена, которые полезны не только при анемии, но и вообще во всех случаях: для сияния кожи, улучшения концентрации, при простуде).
«На самом деле его можно запросто найти сегодня в Нью-Йорке, — говорит Анастасия Лахтикова, соавтор готовящейся к публикации научно-образовательной работы „Закаленный социализм: гендер и еда в позднесоветской повседневности". — Если, конечно, знать нужные места на российских рынках».
Возможно, вам покажется, что это просто один из множества причудливых реликтовых потребительских товаров советского времени — порождение бережливости, прагматизма и централизованного тоталитарного производства и распределения. Но история гематогена уходит корнями гораздо глубже времен СССР. Начнем с того, что в большинстве культур существует долгая кулинарная традиция употребления в пищу крови животных. По словам Эдриенн Джейкобс (Adrianne Jacobs), которая также внесла лепту в работу «Закаленный социализм», в Россию издавна завозили кровяную колбасу. В некоторых случаях обычай употреблять продукты на основе крови происходил от бедности и вытекающей из нее привычки использовать все «от рогов до копыт». Но во многом он был связан с тем, что люди, как отмечает Джейкобс, давно поняли, что кровь «невероятно питательна»: в ней полно витаминов, минералов, белка и меньше холестерина, чем в яйце.
Мария Пироговская, которая теперь изучает историю кулинарии и медицины в Европейском университете в Санкт-Петербурге, добавила, что благодаря накопленным в течение XIX века знаниям и повышению интереса к применению химии в пищевой промышленности и медицине «европейским врачам и фабрикантам казалась очень соблазнительной идея создания продуктов, которые бы долго не портились и были очень питательны». Они испробовали все, от кокосового молока до дрожжей, создавая экстракты и порошки из разнообразных продуктов. Они также обратили внимание на кровь, надеясь выделить ценные питательные вещества и превратить их в приятный на вкус продукт с приличным сроком хранения. (Сырая кровь портится невероятно легко и быстро, особенно при промышленном забое скота). Пироговская отмечает, что исследователи по всей Европе создали целый ряд продуктов на основе крови, таких как «гематопан» — «кровяной порошок, подслащенный лакрицей», и «гемосан» — «напиток из белка крови, лецитин и глицерофосфата кальция». Российская газета «Правда» пишет, что рецепт гематогена появился в лаборатории одного швейцарского врача конца XIX века.
«Один батончик [гематогена], — отмечает Делогери, — содержит 10 миллиграммов элементарного железа, что соответствует суточной потребности ребенка». Тот факт, что это железо получают из крови, является на самом деле преимуществом, поскольку «железо в крови, гемовое железо, гораздо лучше усваивается, чем железо в таблетках».
Большинство производителей не рекомендуют съедать больше одного батончика в день детям и больше полутора — взрослым, а также не советуют употреблять гематоген беременным, кормящим и диабетикам. Кроме того, гематоген не рекомендуется принимать больше нескольких недель подряд. Однако, это скорее связано с излишней предосторожностью, чем с реальным риском. В среднем в батончике гематогена содержится в десять раз меньше железа, чем в таблетке, утверждает Делогери. Даже если из батончика детский организм усвоит больше железа, чем из таблетки, все равно, по его словам, «получить от этого отравление железом будет сложно». В худшем случае у ребенка заболит живот и ненадолго нарушится пищеварение.
И все же на целые десятилетия после того, как гематоген был изобретен, он исчез отовсюду, кроме Советского Союза, где его, впрочем, начали производить только в 1920-е годы. В чем причина — неясно, но если верить специалисту по истории пищи Эми Бентли (Amy Bentley), эта сладость исчезла в западных странах потому, что всем миром во главе с США завладела новая модернистская идея отказа от всего натурального, вроде крови, в пользу научной промышленности и чистой химии. В тоже время этот продукт набирал популярность в СССР благодаря административно-командной экономической системе. «Вполне возможно, — предположила Лахтикова, — что этот проект был любимым детищем какого-то очень влиятельного человека, уверенного, что это прекрасная идея».
Гематоген мог особенно вдохновить советское руководство после Второй мировой войны, когда страна с трудом пополняла запасы продовольствия, но при этом вкладывала значительные средства в производство витаминов для населения, особенно для детей. Советские люди были одержимы идеей выжать все, что можно, из отечественной промышленности, поэтому в 1970-80-х годах появилась и повсеместно распространилась паста из криля под названием «Океан». «Этот продукт, — объясняет Джейкобс, — считался полезной питательной добавкой к пище», но он также был символом «победы советской рыбной промышленности, которая вылавливала огромное количество криля».
Дарра Голдстейн (Darra Goldstein), эксперт по истории советской кулинарии, отмечает, что советские ученые изменили рецепт гематогена, каковы бы ни были на то причины. Изначально это был сироп, но они начали выпускать его в виде сладкого батончика, чтобы он понравился детям. (При этом они продолжали выпускать сироп «Гематоген» для взрослых, отмечает Голдстейн. «Насколько мне известно, — добавляет Пироговская, — в голодные или неурожайные годы на основе этого сиропа иногда делали напитки, омлеты или рагу». Похоже, однако, что жидкая версия гематогена не пережила СССР).
Остается неясным, сколько родителей или детей знали или знают, что гематоген сделан из коровьей крови. Можно встретить людей, которые на нем выросли, но до недавнего времени не знали о его ключевом компоненте, и которые от этого в самом настоящем шоке. Но на самом деле его состав никогда не был секретом; на упаковках вместо крови значился «черный пищевой альбумин», таким образом, советские власти ничего не скрывали, соблюдая при этом технологическую точность описания.
«Люди не интересовались его составом, — предполагает Лахтикова, — просто потому что это было единственное, что предлагали советские аптеки против анемии». Также никто не думал о вегетарианцах, да и вообще не существовало брезгливости по отношению к крови. «Отказаться от продукта потому, что вы не одобряете какой-то из его ингредиентов, — добавляет она, — такое в советской системе питания случалось редко, если вообще случалось».
К тому же многие советские дети полюбили гематоген. Возможно, это случилось потому, что другие сладости были дорогими, и их было трудно достать — так, стоимость шоколадки, по словам Голдстейна, была сравнима со средним заработком за день, — тогда как гематоген был дешевым и (за исключением отдельных перебоев) широко доступным в городах и сельской местности. Некоторые дети со временем стали предпочитать его сладость и текстуру (и даже металлический привкус) другим, более дорогим советским сладостям вроде ириса или соевых батончиков.
То, что в детстве многие привыкли к гематогену, может объяснить, почему эти батончики до сих пор популярны в постсоветских странах. Конечно, его потеснили другие сладости и пищевые добавки, особенно в городах. Но спрос все равно так высок, что теперь не одна, а несколько компаний выпускают гематоген различных видов — в том числе, с орехами и сухофруктами, дополнительно обогащенный витаминами и минералами, в шоколадной глазури или даже (к огромному удивлению одного из журналистов «Правды») почти или совсем не имеющий в составе крови.
Но дети, растущие в постсоветском пространстве, которые не испытывают такого недостатка в продуктах и отсутствия выбора, как предыдущие поколения, могут постепенно утратить вкус к гематогену и считать его более специализированным продуктом. Многие авторитетные американские специалисты по русской кулинарии и системе питания никогда не слышали о гематогене, — скорее всего, предполагает Лахтикова, потому что о его существовании известно лишь тем, кто вырос в СССР или одной из бывших республик, или же в семье, где существует укоренившаяся традиция употребления гематогена в качестве пищевой добавки.
Однако он до сих пор вызывает интерес. Делогери был так воодушевлен, когда я впервые рассказал ему о гематогене, что заказал несколько батончиков на совещание факультета. Вряд ли ему и его коллегам так понравился вкус, что они начнут советовать кровяные батончики американским детям, но это покажет время.