Нью-Йорк — В мае отмечается столетие одного из самых важных культурных и политических событий в современной истории Китая — «Движения Четвёртого мая». 4 мая 1919 года китайские студенты и интеллектуалы начали массовые протесты в Пекине, требуя покончить с «феодализмом» и предоставить больше политических свобод. Сто лет спустя этот день официально празднуется коммунистической диктатурой, которая не позволяет никаких протестов, а тем более возглавляемых студентами. 4 мая вдохновило другое восстание, продолжавшееся с апреля по июнь 1989 года на площади Тяньаньмэнь. О нём в этой стране нельзя даже упоминать публично.
Однако 4 мая слишком важно, чтобы его игнорировать или подавлять, поэтому председателю КНР Си Цзиньпину пришлось отмечать этот юбилей, хотя и как-то робко, призвав «китайскую молодёжь новой эпохи» быть «храбрыми в их борьбе» и жить в соответствии с «духом 4 мая». Пока он это говорил, студентов-диссидентов Пекинского университета арестовывали за выражение подрывных идей, которые могли испортить официальный праздник.
Но что же собственно такое дух 4 мая? Предлогом для протестов тогда стала передача немецких территорий в восточном Китае японцам по мандату Версальского договора, с которым согласилось китайское правительство. Это было воспринято как удар по китайскому патриотизму, а также как типичное проявление национальной слабости и коррумпированности. Впрочем, у этого движения были намного более важные цели. Как и европейское Просвещение, которое косвенно стало одним из вдохновителей этого движения, 4 мая представляло множество идей: свободная любовь, художественные эксперименты, феминизм, социализм, реформа образования и так далее. Двумя символами 4 мая, подобно Статуе Свободы на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, стали «господин Наука» и «господин Демократия».
Инициаторами 4 мая в основном были студенты и преподаватели Пекинского университета. Президент университета Цай Юаньпэй выступал за интеллектуальную свободу, космополитизм и толерантность. Декан университета Чэнь Дусю был революционером-марксистом, который позднее возглавил Коммунистическую партию Китая, пока не был отодвинут в сторону Мао Цзэдуном. Ху Ши, наиболее выдающийся философ университета, выступал за языковую реформу и чуждался идеологического экстремизма. Образцом для него был Джон Дьюи, американский философ и реформатор образования.
Студенты также делились на радикальных активистов, которые требовали проведения силовых чисток, и на более умеренные группы. Некоторые из радикалов сожгли дом политика, который вёл переговоры о предоставлении Японией кредитов, а также избили до полусмерти одного посла. В конечном итоге Китай не пошёл в либеральном направлении. В течение 1920-х и 1930-х годов между националистами Чан Кайши и коммунистами шла вялотекущая гражданская война. После окончания жестокой японской оккупации эта война разразилась всерьёз, а в 1949 году коммунисты победили.
Под духом 4 мая Си Цзиньпин подразумевает экстремальную левизну, которую представлял Чэнь Дусю; позднее она мутировала в коммунистическую диктатуру. Идея, что демократия не может развиваться без науки, а наука может прогрессировать только в условиях свободы, оказалась искажена ортодоксией научного социализма.
В официальных празднованиях 4 мая подавляется память о более либеральном, толерантном и открытом мышлении, которое изначально, наверное, было, самым сильным интеллектуальным течением в этом восстании. Величайшей литературной фигурой в движении 4 мая был Лу Сюнь, великолепный эссеист и автор рассказов, чей свободный дух, несомненно, был бы сокрушён режимом Мао, если бы он не умер за десять с лишним лет до победы революции. Однако, как и само движение 4 мая, он тоже объявляется Партией её героическим предшественником.
Расхождения, аналогичные тем, что раскалывали движение 4 мая, были видны и в 1989 году, хотя тогда протестующие студенты избегали насилия. Некоторые просто хотели провести переговоры с правительством о социальных и политических реформах. Другие желали демократической революции и не хотели останавливаться до тех пор, пока не добьются её.
Ситуация стала критической, когда партийное руководство отказалось уступать требованиям студентов и предупредило их о суровых последствиях, если они не прекратят оккупацию площади Тяньаньмэнь и других общественных мест в Китае. Некоторые из протестующих полагали, что лучше вернуться в университетские кампусы и продолжать борьбу тихо; другие же считали, что лучше умереть, чем сдаться. Сторонники жёсткой линии возобладали, после чего последовала бойня 4 июня.
Трагическая политическая история современного Китая заставила часть людей — внутри и вне Китая — полагать, что китайцы не готовы к либеральной демократии или даже что она вообще не подходит для них. Многие образованные китайцы будут вам рассказывать, что демократия неизбежно ведёт к хаосу и насилию. Именно поэтому миллионы китайских граждан поддерживают диктатуру одной партии, не веря ни единому слову официальной коммунистической идеологии. Лучше всё, что угодно, только не беспорядок, который приводил к таким ужасам в течение последних ста лет.
Однако о более либеральных аспектах движения 4 мая — и, конечно, 1989 года — никогда не следует забывать. Сочинения Лу Сюня, апелляция к разуму Цай Юаньпэя (или — уже в наше время — Нобелевского лауреата Лю Сяобо) являются доказательством того, что у Китая действительно есть другие возможности для развития. Существуют способы разорвать порочный круг агрессивного бунта, за которым следует жестокое подавление. Именно в этом заключается дух 4 мая, о котором надо помнить и которому надо следовать.
Ян Бурума — автор многочисленных книг, в том числе «Убийство в Амстердаме: смерть Тео Ван Гога и пределы терпимости», «Нулевой Год: история 1945 года» и, совсем недавно, «Токийский роман».