На самом деле мы, скорее всего, наблюдаем процесс перезагрузки олигархической системы управления, как это, между прочим, в украинской истории было уже не раз. И в этот не раз, кстати, входит и «электоральная революция» Виктора Януковича в 2010 году, и избрание Петра Порошенко президентом страны после настоящего Майдана в 2014 году.
Леонид Кучма появился в Минске именно после избрания Порошенко по очень простой причине — власть нуждалась, с одной стороны, в консенсусе олигархов, а с другой, в людях, способных на равных говорить с представителями Кремля и с самим Путиным. Леонид Кучма мог казаться идеальной кандидатурой по нескольким обстоятельствам. Во-первых, он не просто бывший «крестный отец» всей украинской олигархии, но и патриарх одного их самых влиятельных ее кланов — клана Виктора Пинчука. Во-вторых, Кучма установил неформальные отношения с российской политической и предпринимательской элитой еще в 90-е годы, когда большая часть нынешних участников политического процесса еще не знала, что такое управление государством.
Но оба эти преимущества оказались недолговечными. Когда консенсус олигархов — и их консенсус с Петром Порошенко — стал расклеиваться, само присутствие Леонида Кучмы в Минской группе стало не очень нужным ни для олигархов, ни для власти, ни для самого Леонида Даниловича. Кроме того, оказалось, что те связи, которые установил Кучма, могли реально помочь в ситуации, когда политическую повестку дня определял ельцинский клан и близкие к нему группы. А от путинского клана Кучма оказался бесконечно далек еще в последние годы своего правления — и тут он явно не мог быть эффективным коммуникатором. Зато к этому клану был близок выстроивший с ним особые отношения как раз в последние годы пребывания Кучмы у власти Виктор Медведчук. Беда только в том, что если Кучма все же воспринимал себя в качестве украинского медиатора, который должен найти взаимовыгодный компромисс на переговорах с Кремлем, то Медведчук, скорее — медиатор Кремля, который ищет компромисс на переговорах с Киевом. Так оба украинских переговорщика, имеющие авторитет в Москве, оказались, по существу, совершенно бесполезными. И уход Кучмы из Минской группы был совершенно логичным. Он демонстрировал крах олигархического консенсуса и неспособность бывшего президента повлиять на Кремль.
Возвращение Кучмы в Минскую группу означает, во всяком случае, то, что консенсус украинских олигархических группировок — по крайней мере, по вопросу взаимодействия с Москвой — восстановлен, Зеленский становится его гарантом, Кучма — его символом. Однако возможности второго президента с точки зрения организации эффективного процесса взаимодействия с Кремлем от этого не усиливаются просто потому, что за это время в Кремле если что-то и изменилось, то в худшую для Кучмы сторону. И, разумеется, сам Путин будет всегда заинтересован в том, чтобы Кучму, которого он воспринимает как представителя «ельцинских», уравновешивал «его» Медведчук. А публичное возвращение в переговорный процесс Медведчука — явно не то, что может позволить себе новый президент. По крайней мере, пока что.
И именно поэтому возвращение Кучмы в Минск — сигнал прежде всего внутриполитического свойства, демонстрирующий, что часть украинских олигархических элит готова к консолидации вокруг нового президента. И да, это важный сигнал и для Кремля, он должен убедить Путина, что украинская власть после президентских выборов стабилизируется и у нее есть влиятельные сторонники.
Другой вопрос — какие выводы Путин сделает, когда получит такой сигнал и заинтересован ли он в этой стабилизации.