Президент Владимир Зеленский прокомментировал обострение на Донбассе, в частности использование врагом артиллерии вблизи Новолуганского. По мнению главы государства, этот факт свидетельствует, как минимум, «о частичной потере управления и контроля над наемниками». Господин Зеленский призвал российскую сторону «восстановить контроль над этими подразделениями». Риторику президента, а также общую ситуацию на Донбассе «Апострофу» объяснил экс-замначальника Генштаба ВСУ генерал-лейтенант Игорь Романенко.
— Обострение на Донбассе — это воспитание Владимиром Путиным нашего молодого главнокомандующего. Кремль грозится новой газовой войной, Путин не поздравил Владимира Зеленского с инаугурацией — это тоже очень показательно. Когда нужно перемирие — российский президент дает команду. Когда нет команды, или отдается противоположная — происходит то, что сейчас. А мы вынуждены этого не допускать — они уважают только силу. Если будем сидеть по норам, то они будут продвигаться вперед, а это означает потери среди наших военных.
Проблема полного контроля России над боевиками всегда существовала. Чтобы его установить, россияне физически убирали лидеров не подконтрольных отрядов. Но в целом, ситуация развивается не так, как хотелось бы россиянам.
По поводу жесткого ответа, о котором говорит Владимир Зеленский, это может быть введение военного положения, хотя мы уже это проходили. Может быть разрыв дипломатических отношений. Но это крайние меры и к миру они не приведут. Можно развести войска на одинаковое расстояние. Но надо предварительно тщательно подготовить документы.
Я бы поговорил с Путиным по телефону. Сказал бы: если мы хотим продвигаться к миру, давайте не будет обстрелов, давайте налаживать торговлю. И услышать, что он ответит. Учитывая характер Зеленского, он способен это сделать. Опыта он не имеет, но верховных главнокомандующих учат обстоятельства. Государство и народ платит за это, но другого пути у нас нет.
Активное наступление — это авантюра, учитывая то, какие силы есть у нас, а какие у них. Мы же не только ядерное оружие отдали, но и ракеты. У нас ракета с дальностью действия в 120 км — «Точка У» и та устарела. Там, где нет современного оружия, там теряются жизни солдат. Разве это наш путь? Готовы ли мы положить несколько десятков тысяч наших военных, чтобы сдержать эту агрессию? Думаю, что нет. Даже инициативы такой с нашей стороны быть не должно.
По моему мнению, мир можно установить благодаря «Плану Правды» и «Плану Времени». Надо объективно оценить ситуацию — в НАТО и ЕС по оптимистичным прогнозам нас не ждут еще где-то в течение 10-15 лет. И россияне, по их словам, начинали войну, потому что боялись, что НАТОвские войска зайдут в Крым и подойдут к их границам.
Ситуация на Украине сейчас такая, как в Брест-Литовске почти 100 лет назад (имеется в виду Брестский мир 3 марта 1918 года. Россия заявила о выходе из Первой мировой войны. На переговорах присутствовала делегация УНР, которая заключила договор с Германией и Австро-Венгрией, согласно которому советские войска покинули территорию УНР. — «Апостроф».) Можно на время президентства Владимира Зеленского заключить договор с россиянами с участием американцев — больше никто на это не способен, хотя я с уважением отношусь к Ангеле Меркель и другим европейским лидерам. Давление, которое осуществляют союзники, недостаточное, чтобы изменилась позиция россиян. Пять лет давили, на Украине при этом звучали патриотические лозунги. Но эта война длится уже больше, чем Вторая мировая война (противостояние между СССР и Германией в рамках Второй мировой, — «Апостроф»).
США должны подписать с нами договор партнера вне НАТО с тем условием, что мы в течение 5 лет не будем вступать ни в НАТО и в ЕС и не будем располагать базы на территории Украины. А россияне уберутся с Донбасса и снизят количество военного присутствия в Крыму до уровня 2014 года — со стратегического до тактического. Это будет очень хорошо для Дональда Трампа. Пусть переизбирается не на негативе, как они сейчас копают под Джо Байдена, и Украину пытаются туда втиснуть. Пусть переизбирается на позитиве. Тогда он получит не только библиотеку, как это принято у американских президентов после двух сроков, но и Нобелевскую премию мира.