Новая эскалация затяжного конфликта между Россией и Грузией произошла почти случайно на прошлой неделе (с 20 июня), однако она связана со стремлением Кремля изобразить некое движение на фоне экономической стагнации России. Президент России Владимир Путин, вероятнее всего, подозревает, что реальная экономическая ситуация в стране на самом деле хуже, чем можно предположить, глядя на официальные данные, указывающие на медленный рост, и что темпы падения его популярности в действительности отличаются от данных, которые публикуются полуофициальными центрами изучения общественного мнения (Карнеги.ru, 20 июня).
Во время своей прямой линии 20 июня Путин попытался заверить россиян, что их нужды являются важнейшим приоритетом государства. Тем не менее, у россиян довольно мало причин, чтобы быть довольными работой президента, и показатели численности телеаудитории его прямой линии достигли нового минимума («Коммерсант», 21 июня). Реальные доходы населения продолжают сокращаться, несмотря на все попытки президента внушить людям обратное («Ведомости», 24 июня). Более того, состояние стагнации перестало устраивать хищническую элиту России, потому что она порождает скорее социальное недовольство, чем апатию, а с такими настроениями населения невозможно справиться, продолжая раздавать только символические подарки («Росбалт», 21 июня).
Осознанно преувеличенная реакция на внутриполитический кризис в Грузии, который никоим образом не угрожает безопасности российских туристов, — это средство, с помощью которого Кремль пытается восстановить свое слабеющее влияния на постсоветском пространстве. Урегулирования недавнего кризиса в Молдавии, где Россия сыграла вспомогательную роль, поддержав усилия Евросоюза и США, оказалось не слишком действенным в этом смысле («Независимая газета», 24 июня). Жесткая позиция по Грузии, возможно, поможет Путину почувствовать себя более уверенно на предстоящем саммите Большой двадцатки, который продет в Осаке, Япония, — особенно с учетом того, что интрига вокруг возможного компромисса в затяжном споре по поводу южных Курильских островов пока не принесла никаких результатов («Росбалт», 24 июня). Главным вопросом на этом саммите станет вопрос о том, смогут ли Китай и США наконец заключить торговое соглашение. Россия никак не может повлиять на это, и ей вряд ли удастся привлечь к себе много внимания, приняв участие в трехсторонней встрече с Индией и Китаем («Коммерсант», 25 июня).
Больше всего от саммита в Осаке Путин ждет встречи с президентом США Дональдом Трампом. Эта встреча уже подтверждена, однако ее содержание пока, по всей видимости, не определено (РБК, 25 июня). Путин, вероятнее всего, захочет в первую очередь обсудить вопрос контроля над вооружениями. Именно поэтому он продолжает акцентировать всеобщее внимание на преимуществах России (скорее воображаемых, нежели реальных) в области разработки сверхзвукового оружия в надежде пробудить интерес США к возобновлению переговоров («Открытые медиа», 24 июня). Трамп стремится вовлечь Китай в ряд рамочных соглашений по контролю над вооружениями, однако пока это остается весьма отдаленной перспективой («Независимая газета», 16 июня). Путин, возможно, надеется сделать Грузию одной из тем для беседы с Трампом, но его коллега всецело поглощен другой проблемой, которая уже приобрела весьма тревожные масштабы, — Ираном.
В ответ на опасные провокации в Персидском заливе Трамп ввел новые санкции против Ирана, которые Россия решительно осудила («РИА Новости», 25 июня). В стремлении убедить Москву изменить ее позицию премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху предложил провести в Иерусалиме встречу в довольно необычном трехстороннем формате: его советник по вопросам национальной безопасности Меир Бен-Шаббат (Meir Ben-Shabbat) и советник президента США по вопросам национальной безопасности Джон Болтон (John Bolton) попытались найти общий язык с доверенным лицом Путина Николаем Патрушевым, секретарем Совета безопасности России («Коммерсант», 25 июня). План Болтона заключается в том, чтобы создать крепкую международную коалицию против Ирана, однако Россия не сможет стать частью этой коалиции и не сможет даже сохранить нейтралитет в надвигающемся конфликте (Газета.ру, 24 июня). Военная кампания России в Сирии может продолжиться только при условии ее тесного взаимодействия с различными проиранскими силами, и режим Башара аль-Асада в гораздо большей степени зависит от связей с Ираном, нежели от поддержки со стороны России (Russiancouncil.ru, 21 июня). В результате Москва оказалась в крайне невыгодной позиции в конфликте, в котором слишком много активных игроков и слишком много нерациональных вариантов. Степень подверженности России прямым военным угрозам невозможно уменьшить посредством дипломатических торгов («Фонтанка», 24 июня).
По сравнению с этим грузинский кризис выглядит относительно простым в урегулировании, и Москва даже может предположить, что чрезмерная обеспокоенность международного сообщества ситуацией в Персидском заливе дает России возможность решать вопросы Кавказа так, как она считает нужным. Соблазн еще раз применить тактику 2008 года, включавшую в себя серию экономических атак и пропагандистских выпадов против Грузии, становится еще сильнее благодаря убежденности Кремля в том, что он с легкостью сможет заручиться поддержкой народа для выполнения этих грязных трюков («Эхо Москвы», 25 июня). Объявление о проверке боеготовности в Центральном военном округе (то есть о проведении масштабных внезапных военных учений) доказывает, что угрозы применения грубой силы остаются одним из важнейших инструментов, которыми Кремль пользуется для урегулирования конфликтов (ТАСС, 24 июня).
Вполне возможно, Путин вернется из Осаки разочарованным и рассерженным. И любой протест на местном уровне против конкретного факта злоупотребления со стороны бюрократического аппарата может спровоцировать весьма неприятную реакцию. Путинский аппарат репрессий обширен и чрезвычайно коррумпирован, поэтому насильственное исполнение того или иного президентского указа может принять отвратительную и контрпродуктивную форму. В результате возникнет острая необходимость перенаправить общественное недовольство в другое русло, а Грузия может показаться идеальной мишенью для демонстрации военной мощи России. Критика международного сообщества вряд ли заставит Кремль отказаться от возможности одержать легкую победу, однако поддержка очередной агрессии со стороны россиян совершенно не гарантирована. Российский народ вполне может отказаться второй раз входить в реку ура-патриотизма, и вместо медленного спада России придется столкнуться с волной общественных выступлений.