В 1941 году газета «Чикаго трибюн» (Chicago Tribune) яростно сопротивлялась призывам помочь России в войне с нацистами, мотивируя свое нежелание тем, что Америке нет никакого резона объединяться с «азиатским мясником и его командой безбожников». В 1976 году Маргарет Тэтчер (Margaret Thatcher) заявила: «Русские стремятся к мировому господству и… идут ва-банк». В прошлом году кандидат в президенты США Джо Байден (Joe Biden) высказался о людях Владимира Путина так: «Эти парни двигаются к полному краху. Как ни посмотри, они несутся вниз. Вопрос лишь в том, когда закончится склон».
Наше отношение к «медведю» — этакая смесь восхищения, страха и презрения, сложившаяся, по выражению кембриджского профессора истории Марка Смита, за 500 лет русобоязни. Старая Британская империя трепетала от угрозы со стороны Московии. А сестра Флоренс Найтингейл (Florence Nightingale) в 1888 году назвала русское крестьянство «едва цивилизованным».
Наше восприятие путинской России формируется покушением в Солсбери, негодованием на его вездесущих троллей и регулярностью, с которой погибают критики Кремля.
И тем не менее Смит призывает нас признать, что Россия — как историческая, так и нынешняя — мало чем отличается от нас и уж точно ничем не хуже. Русофобия, пишет он, — это «глобальная индустрия», выстроенная главным образом на заблуждениях. Разве поддержка Путиным президента Сирии Асада пролила больше крови, чем политика США на Ближнем Востоке? Разве российские козни на западных выборах гнуснее, чем десятилетия предвыборных манипуляций со стороны ЦРУ?
Держава Ивана Грозного умертвила огромное множество собственных граждан, но в той же Англии только за елизаветинскую эпоху и царствование династии Стюартов было казнено 75 тысяч человек. Всякая европейская держава в прошлом обращалась с подданными жестоко, а американцы вырезали чуть ли не целый континент. Царские армии сыграли решающую роль в союзе против Наполеона: «Очевидно, что сильная Россия сделала Европу безопасной, хотя другие великие державы никогда не стремились признать это».
Россия, утверждает Смит, никогда не стремилась к мировому господству, а лишь добивалась гегемонии в собственной сфере влияния. Одним из критических моментов «потерянного будущего» он называет убийство в 1881 году Александра II, величайшего реформатора в российской истории. Не спровоцируй покушение 36 лет репрессий и большевистскую революцию, ХХ век оказался бы несоизмеримо мягче и гуманнее. Мнение, что между гитлеровской Германией и сталинским СССР можно поставить знак нравственного равенства Смит отвергает.
Большая заслуга столь неординарной книги в том, что она выводит часть предрассудков на чистую воду. Российская элита часто обвиняет Запад в лицемерии, и порой эти обвинения оправданы.
Эту книгу должен приветствовать Джереми Корбин (Jeremy Corbyn) как интеллектуальный фундамент собственного мировоззрения. Крайне сведущий автор приводит наилучшие аргументы в пользу нормальности России — бывшей и сущей — сравнивая ее поведение с другими странами. «Самое действенное средство от русобоязни — пишет он — это самоосмысление. При всех различиях у ведущих держав одни и те же нравственные пороки».
Но как и Корбин, Смит чересчур громко протестует. Может, он и прав, утверждая, что путинский режим не единственный, кто перекрыл иностранным ученым доступ в военные архивы, — только вот Второй мировой войны это не касается. Смит не приводит никаких веских оправданий российским кампаниям по дестабилизации ЕС и даже всему международному порядку, которым потворствовал президент Трамп. Он безоговорочно ставит под сомнение ответственность России за покушение в Солсбери, подрывая тем самым свой собственный авторитет.
Война Кремля с правдой, — когда убивают журналистов и бросают в тюрьму оппозиционных политиков, — не вписывается ни в одну политическую норму Запада. Пусть «Фокс ньюс» (Fox News) врёт не меньше московских СМИ, у американцев, по крайней мере, есть доступ к множеству других источников информации, россияне же этого лишены.
Смит утверждает, что 99,99% россиян на Западе имеют честный заработок — тем самым опровергая образ, запечатленный в сериале «Макмафия». Наши спецслужбы с ним не согласятся. Существуют неопровержимые свидетельства, что в современной России процветает гангстерская среда. Наконец, книга умалчивает и о колоссальном личном богатстве Путина, — едва ли он его сколотил, думая денно и нощно о благе пролетариата.
Смит доносит важную мысль: нам приходится общаться с русскими и жить с ними бок о бок. Взять и поставить их всех в угол мы не можем. Но ставить знак нравственного и политического равенства между Россией и Западом большинство из нас откажется наотрез, — слишком невысоко народ Путина ценит личные права и свободы.
Автор прав: с русобоязнью мы действительно перестарались — но вовсе не по той причине, которую приводит он, что, мол, русские очень на нас похожи. По правде говоря, их страна слаба и терпит крах. За ее стремлением сеять хаос по всей планете коренится осознание собственной неспособности произвести элементарный электрический тостер, который бы купили за границей, не считая кубинцев или венесуэльцев.
Я все время вспоминаю свой разговор десятилетней давности с экстравагантной женщиной-гидом из Санкт-Петербурга. Она с грустью заметила: «У нас есть поговорка: если ты родился русским, считай, что тебе крупно не повезло».
Смит предлагает противоядие от болезненных страхов Запада, но большинство из нас копать российскую историю столь же глубоко не склонны, — и это даже если не обсуждать Солсбери.
«Русобоязнь и как история поможет ее преодолеть» (The Russia Anxiety: And How History Can Resolve It), Марк Смит