Выдающиеся российские ученые и профессора нередко заезжают в Вену. Здесь, в более мягкой атмосфере вдали от Брюсселя и Вашингтона, они чувствуют себя как дома. В Вене они встречаются с политиками, дипломатами и журналистами. Часто это происходит в дискуссионных клубах, возглавляемых бывшими представителями власти. Таким образом они убеждают свою избранную публику и самих себя, что все еще играют какую-то роль, что их старые связи продолжают работать, что их аргументы и нередко очень полезные знания влияют, пусть и косвенно, на общественные дебаты.
Таких клубов очень много в Вене. Я посещаю два из них — социал-демократический и консервативный. Одним жарким днем в Хофбург, который несколько сотен лет был центром империи Габсбургов, а сейчас лишь резиденция президента скромной республики, прибыл профессор Т. из Москвы. Слабый ветер, проникающий сквозь открытые окна, безошибочно указывал на то, что внизу живут знаменитые липицианские лошади Испанской школы верховой езды.
Что профессор Т. приехал в город и будет рассказывать об отношениях между Россией и Европой, ни от кого не скрывали. Но изначально подчеркивалось, что говорить он будет не для прессы. Иными словами, никаких цитат. В клуб пришла пестрая компания из лидеров общественного мнения и так называемых госслужащих. Порода, возможно, и вымирающая, но вполне самоуверенная.
Профессор Т. занимается весьма непростым делом — он разъясняет действия Кремля, и его считают одним из лучших специалистов в этой области. Он немногословен, но выражается очень четко. Как я понял, он считает, что мы больше не должны, как в 1990-е годы, считать Россию и Европу партнерами — или хотя бы потенциальными партнерами. Общие интересы у нас до сих пор есть, особенно экономические, и их можно укрепить, но российская аннексия Крыма и гибридная война в Донбассе, за которыми последовали санкции США и Европы, ослабили Россию. Теперь оставшиеся у нее силы она направляет на менее амбициозные, но тщательно продуманные проекты, стремясь проявить себя как глобальный игрок на мировой арене. Она сотрудничает со всеми, кто может и хочет сотрудничать с ней — от Венесуэлы до Сирии и Китая. В путинской России идеология не имеет никакого значения.
Большая проблема в отношениях между Россией и Западом — это Украина, и в ближайшем будущем решить ее не получится. Избрание Владимира Зеленского в президенты открывает новые возможности, но используют ли их Кремль и Запад? Европа, возможно, смягчит санкции, а вот Америка — едва ли. Решение Совета Европы полностью вернуть России право голоса в Страсбурге, о котором объявили на прошлой неделе, считается победой Кремля, поражением Украины и символом нерешительной позиции Запада.
Путин хочет стабильных отношений с Западом, но признает, что в США и Европе есть мощные силы, враждебные России. США размещают свои ракеты в Восточной Европе и утверждают, что они направлены на Иран. В России никто в это не верит. И США, и Европу, и Россию еще много лет будет занимать Китай. Чем дальше Россия отдаляется от Советского Союза и коммунизма, тем больше она — за неимением лучших вариантов — будет сближаться с Китаем, который уже заменил ей Германию в роли крупнейшего поставщика промышленного оборудования.
У Путина есть советники. Он слушает их, когда ему это удобно, но в долгие дискуссии не вступает. Решение о вторжении в Крым он принял сам. Приказ исходил лично от Путина и был выполнен без возражений. Путин прислушивается не к политической или финансовой элите, а к российским массам, которые он хорошо чувствует. Он — воплощение самодержавного царя.