Рост цен на газ и дефицит поставок обеспечит Россию предпосылками для давления на Европейский союз в следующем году, но чем дольше продлится новый газовый кризис, тем вероятнее, что России он дорого обойдется. Кто же сморгнет первым, Москва или Брюссель?
Пока на дворе очередное жаркое лето, и Европа обливается пóтом, руководители энергетических компаний и политики ломают голову над тем, как их сограждане выживут следующей зимой. Их задача тем актуальнее, что договор о транзите газа через Украину истекает 1 января 2020 года. Если никаких мер не будет принято, то поток газа по украинскому трубопроводу «Братство» (так в тексте — очевидно, имеется в виду трубопровод «Дружба», идущий из России через Украину в Словакию, — прим. ред.) иссякнет — а это крупнейший источник российского газа в регионе, через него прокачивается объем, сопоставимый с газопотреблением всей Германии. Европейский союз пытается выступать посредником на переговорах между Россией и Украиной с июля 2018 года, но безуспешно. Таким образом, Европе грозит третий газовый кризис за два десятилетия (предыдущие два приключились в 2006 и 2009 годах). Второй кризис, 2009 года, продлился всего две недели, но аукнулся ростом цен по всему континенту и привел к недопоставкам в ряде стран. На сей раз есть реальный риск, что перебои в подаче газа продлятся значительно дольше.
С коммерческой точки зрения, эту тупиковую ситуацию невозможно объяснить. Казалось бы, российская энергетическая компания Газпром должна сделать все возможное, чтобы обеспечить бесперебойность поставок газа в Европу, ведь на кону стоит ее деловая репутация. Но для российского государства — а следовательно, и для государственной компании Газпром тоже — коммерческие интересы не имеют определяющего значения. Для новой Европейской комиссии, которая вступит в должность 1 ноября, грядущая ситуация станет настоящим испытанием на мужество. Запаникует ли Еврокомиссия, а с ней и государства-члены ЕС, если случится дефицит предложения, а цены вырастут? Или же сомкнет ряды, отыщет временные решения — от перехода на другое топливо до развертывания обратных потоков? Найдет ли Еврокомиссия в себе силы бросить вызов российскому энергетическому шантажу?
Коммерческие и технические анализы возможного кризиса редко берут в расчет нынешние отношения между Россией и Украиной. Российская Федерация аннексировала Крым и в настоящее время хозяйничает на части восточной Украины благодаря вооруженным силам, которые Россия там финансирует и контролирует. С начала конфликта погибло уже 14 тысяч украинцев, а более миллиона стали беженцами. Украина расширила свою армию до свыше 300 тысяч военнослужащих, большинство из которых дислоцированы вблизи оккупированных районов страны. Украинские войска постоянно ведут перестрелки через линию соприкосновения с пророссийскими силами, среди которых есть и регулярные части российской армии.
Россия со своей стороны все больше разочаровывается в Европе из-за строительства трубопровода «Северный поток — 2», который позволит Москве обойти «Братство» (трубопровод «Дружба»). В мае вступил в силу закон ЕС, распространивший положения европейской Энергетической хартии на трубопроводы для импорта газа — а к ним относится и принадлежащий Газпрому «Северный поток — 2». Энергетическая хартия ЕС налагает ряд условий — по ней владельцы трубопроводов из стран, не входящих в ЕС, обязаны заручиться сертификатом безопасности поставок от надзорных органов ЕС и государств-членов. Учитывая то, что он в прошлом создавал перебои поставок в страны Центральной и Восточной Европы, получить такой сертификат Газпрому будет затруднительно (так в тексте, на самом деле перебои с поставками российского газа в ЕС в 2009 году были созданы украинской стороной, которая не выплачивала Газпрому долги, а в ответ на сокращение поставок в конце 2008 года начала забирать из газопроводов ту часть газа, которая предназначалась для стран ЕС, — прим. ред.).
Кроме того, хотя проложено уже 60% труб, необходимых разрешений на строительство «Северного потока — 2» до сих пор нет. Дания своего согласия пока не дала, и Датское энергетическое агентство затеяло тяжбу с Газпромом, чтобы выбрать оптимальную трассировку. Однако датский участок трубопровода имеет длину всего 140 километров, а общая протяженность «Северного потока — 2» — 1 440 километров. Недостающий участок может быть достроен уже через месяц.
Контуры российской стратегии вырисовываются ясно: 1) достроить трубопровод, за вычетом участка в датских водах; 2) дождаться 1 января, когда истечет договор с Украиной; 3) откинуться на спинку кресла и ждать. Москва затем скажет, что с радостью предоставит Европе больше природного газа — но только через «Северный поток — 2». Разумеется, правительству Дании придется спешно разрешить оставшуюся часть трубопровода, пусть он и противоречит Европейской энергетической хартии. А что еще делать ЕС, если на дворе морозный январь или начало февраля?
Здесь замешан и еще один фактор: Москва разозлилась на Стокгольмский арбитражный суд, который в споре с Газпромом присудил украинской государственной энергетической компании «Нафтогаз» компенсацию в 2,8 миллиарда долларов (включая проценты). В трехсторонних переговорах между Еврокомиссией и Нафтогазом Газпром ясно дал понять, что до заключения сделки по транзиту никаких выплат производить не намерен. Ни Нафтогаз, ни украинское правительство таких условий транзита принять не могут — по соображениям коммерческим и политическим.
На фоне опасений, что отключение газа продлится долго, этим летом значительно выросла закачка российского газа в европейские хранилища. Руководители компаний, надзорные органы и политики также ищут альтернативные источники поставок на предстоящую зиму. А меры по энергетической интеграции, принятые Европейским союзом после второго энергетического кризиса 2009 года, ослабят последствия недопоставок — по крайней мере в краткосрочной перспективе. Тем не менее всякие перебои дольше нескольких дней создадут проблемы с поставками в Болгарии и ряде других балканских государств, а заодно спровоцируют рост цен на всем газовом рынке ЕС. Если перебои продлятся еще дольше, недопоставки ударят и по Италии, которая в значительной степени зависит от российского газа. На этой стадии Газпрому уже придется сослаться на форс-мажорные обстоятельства при отказе от контрактных обязательств по поставке газа в ряд европейских стран — включая Францию, Австрию, Венгрию и Словакию.
Однако особенно острая долгосрочная угроза нависла над самими украинцами. С 2015 года Украина не покупает газ напрямую у Газпрома. Вместо этого Киев покупает излишки газа у клиентов Газпрома — это все тот же транзитный газ, который уже прошел через территорию Украины. Однако реверсивные поставки оказались не только дешевле прямого контракта с Россией, но и ослабили влияние Москвы на Украине. Но когда договор о транзите истечет 1 января 2020 года, этот источник газа иссякнет. Поэтому Украина уже сейчас накапливает природный газ в подземных хранилищах, чтобы обеспечить себя минимум на год. Украина также рассчитывает нарастить внутреннее производство, инвестировать в повышение энергоэффективности и наладить сотрудничество с союзниками вроде Польши для получения альтернативных источников поставок.
Очевидно, если Газпром решит не продлевать действующий контракт, он испортит себе долгосрочную репутацию и лишится прибылей. Усугубить коммерческий ущерб могут два фактора. Во-первых, США в настоящее время наращивают производство сжиженного природного газа (СПГ) — можно сказать, успели к российскому газовому кризису. Кроме того, часть американского СПГ может перепасть даже государствам Центральной и Восточной Европы — благодаря аренде судов с технологией регазификации. Стóят эти корабли-газовозы недорого. Например, у Литвы один такой есть в порту Клайпеды — стоит он всего 127 миллионов долларов и вмещает 4 миллиарда кубометров. Длительные перебои с поставками газа, вероятно, вынудят ряд государств Центральной и Восточной Европы заказать постройку таких регазификационных судов. Во-вторых, газовый кризис повысит конкурентоспособность возобновляемых источников энергии — за последние пять лет они значительно подешевели.
Однако чтобы такой план сработал, России нужно, чтобы европейцы запаниковали и прогнулись перед лицом недопоставок и роста цен. Проблема Москвы в том, что далеко не факт, что такой нажим вообще сработает — европейцы ведь могут и не прогнуться. В психологическом поединке с Европой может статься, что «слабó» окажется как Москве. Конечно, чем дольше затянется конфликт, тем больше государств будут в нем замешаны. Но при этом тем легче будет решить многие из проблем с поставками. ЕС может принять экстренные меры для обеспечения реверсивных поставок — оперативно выстроить небольшие соединительные трубопроводы и внедрить регазификационные суда. Эти временные «чрезвычайные меры» рискуют стать постоянными и в конечном счете выдавить Газпром со значительной части европейского рынка. А всякое исключение сопровождается потерей доходов и влияния. Поэтому Москве следует тщательно взвесить за и против тактики «шока и трепета» — кратковременного январского отключения, за которым последует дезинформационная кампания и длительный срыв поставок — ведь они грозят лишить Россию ключевых политических и деловых союзников в Европе, а также подорвать российские источники доходов и, в конечном счете, власть и влияние.
Таким образом, напрашивается вывод, что Москва, вероятнее всего, будет стремиться к более короткому сбою поставок — в надежде, что европейцы запаникуют и прогнутся. Логика Кремля, вероятно, будет такой: хотя на деле двух- или трехнедельные перебои на ЕС не так уж и скажутся, Москва попытается посеять панику, чтобы заставить Брюссель отступить. Однако, если европейцы не уступят, к «решению» проблемы подключится президент Путин — он предложит заключить сделку. Сделка эта положит конец кризису, а возникновение этого кризиса можно будет, конечно же, свалить на всех остальных.