Конфликт на Востоке Украины не удастся закончить в ближайшее время. Война еще долго продлится. Возможно только уменьшить интенсивность военных действий. Судя по всему, президент Зеленский и представители его команды только могут строить умное лицо, хотя на самом деле у них нет стратегии для разрешения ситуации на Донбассе. Об этом в интервью «Апострофу» рассказал военный эксперт и блогер Алексей Арестович.
Апостроф: Какова ваша оценка текущей ситуации на фронте? Были перемирия, но все равно мы видим, что стрелять не прекратили. Как можно оценить ситуацию там, и какими действиями украинская власть может эту ситуацию решить?
Алексей Арестович: Стреляют меньше. Но это далеко не первое перемирие, далеко не первое нарушение перемирия. Я не думаю, что конфликт удастся в ближайшее время закончить, но уменьшить интенсивность можно. Просто военные действия — это далеко не всегда стрельба: инженерные работы, взаимное наблюдение, минирование и так далее, то есть война не прекратилась. На больших войнах, таких, как Вторая мировая, тоже были дни, когда ни разу не стреляли на конкретном участке фронта.
— Но предпосылок к тому, чтобы не стреляли, пока тоже нет.
— Пока нет. Я не думаю, что Россия создавала такие инструменты, как ЛНР, ДНР, два армейских корпуса, попала под санкции, потратила кучу денег для того, чтобы сразу их лишиться. У них два варианта: либо вести дело к федерализации по молдавскому сценарию… Сейчас же Кремль на Молдавии отрабатывает этот алгоритм событий. Приднестровская Молдавская республика просуществовала больше чем 28 лет, и сейчас, после определенных раскладов, Молдавию ведут к федерализации. Демократические силы Молдавии как могут, сопротивляются, но…
— Удастся этот вариант, как вам кажется?
Поэтому, я думаю, что эта война еще надолго. Вопрос в степени ее интенсивности. Я вполне допускаю, что возможны целые недели, когда не будут стрелять, а потом, так или иначе, стрельба будет возобновляться.
— Какой должна быть стратегия Украины?
— Тут надо шире брать: что Зеленский и его команда хотят сделать с Украиной по большому счету, и в этой новой Украине уже найти место для Донбасса и Крыма. До этого говорить, что «морозим» или, наоборот, берем штурмом — это в рамках общей стратегии.
— Пока разные представители команды президента фрагментарно и по-разному комментируют варианты развития событий.
— Это мне нравится! Интеллигентские гадалки у нас в фейсбуке. Они выглядят так: Зеленский имеет стратегию, но пока никому не говорит; Зеленский имеет несколько стратегий, несколько команд борется за ее наполнение изнутри, и идет борьба; Зеленский не имеет стратегии — это ужас, и надо вложить ему правильную стратегию.
— А вы к какому варианту склоняетесь?
— Я склоняюсь к тому, что у него нет стратегии. Если бы она была, президент и вся команда давно озвучили бы. А они идут вдоль моря и пробуют ногой воду — смотрят на реакцию публики. Негативная реакция — они раз, отработали назад устами другого человека: «Меня неправильно поняли, вырвали из контекста, наше мнение не совпадает…»
— А предложение второго регионального языка, к примеру, на Донбассе — это хорошая или плохая идея?
— Порошенко, в частности, погорел на заигрывании с этническим национализмом. Национализм бывает двух видов — этнический и политический. Для Украины этнический национализм не годится, поэтому Шарий выигрывает у объединенных националистов. Это не я сказал, это народ сказал. Этнический национализм приводит к разрыву связи времен, выбрасыванию целых знаковых ипостасей… Сикорского (Игорь Сикорский — авиаконструктор, создатель первого в мире вертолета, — «Апостроф») еле-еле впихнули обратно в украинский дискурс, потому что он не совсем украинец, и в США эмигрировал — точно не наш, а потом назвали аэропорт в честь него. Выбрасываются целые века, например, советский период выбрасывается полностью. Выбрасывается период, когда Украина была в Российской империи, потому что она страшно страдала там. И такая неразорванная история не может состояться. Кроме того, этнический национализм вытесняет чужие нации, не украинские, из истории Украины или из современности Украины. Кто их подбирает, куда идут эти вытесненные нации, — это большой вопрос.
Поэтому этнический национализм является инклюзивным проектом. Он выбрасывает из себя людей. Люди обижаются, идеи обижаются, истории обижаются, персоналии обижаются, — и так ничего не построишь.
— А национализм политический?
— Политический — позволяет в себя включить все, восстановить связь времен от Киевской Руси до будущей Руси какой-то. Он позволяет сказать о том, что украинская земля сгенерировала минимум создание пяти наций — польской, украинской, российской, еврейской и крымско-татарской. Что всех этих людей, всех этих персонажей мы считаем частью украинской истории, что можно наконец-то вернутся к истории элит. Потому что, начиная с истории Грушевского, у нас — история народа, в то время как европейская мировая история — это все время история элит. У нас элитой всегда были «плохие». Народ «безэлитный» обречен проигрывать одно геополитическое сражение за другим.
Если переучредить Украину, я бы даже переименовал ее в Русь-Украину, как она в церковных документах до сих пор именуется, тогда получится очень интересная штука. Будут ли русские бунтовать против государства, которое называется «Русь», и как много из них побежит к Москве? То есть часть мы перехватим. Вот если перехватить этот дискурс, тогда начнутся интересные дела. Его надо перехватывать на государственном уровне, координируя как научные исследования, так и компьютерные программы, мультики для детей, голливудские фильмы, которые всему миру докажут, потому что борьба с Россией идет за историческое наследие Киевской Руси. Арабы с евреями сражаются за Храмовую гору, а мы — за Киево-Печерскую лавру. Кончится эта борьба только тогда, когда кто-нибудь переберет на себя наследование и выстроит вот эту связь времен.
Россияне у себя на Красной площади ставят памятник украинцу — князю Владимиру, снимают соответствующие фильмы. И если мы разрываем эту связь времен… а российская история начинается с 1300-х годов, в лучшем случае, то претендовать на сбор всех бывших земель Киевской Руси или Российской империи — ой, как неудобно. А если они побеждают, и они передирают этот дискурс, что была Киевская Русь, потом Московская Русь, потом Российская империя, то мы становимся «придумкой» австрийского генштаба, польской разведки какой-то, как они утверждают, и так далее.
Поэтому вся ставка российской пропаганды идет против этнического национализма. Против политического национализма возразить нечего, ведь он включает в себя все нации. А вот там формула языков может меняться, она является предметом дискуссии. В свое время Израиль, который восстановил иврит, в 1950-1960-х годах прошел тяжелейшую борьбу за язык. Множество фанатичных еврейских националистов кричали: ни в коем случае. Теперь в Израиле три языка: арабский, иврит и английский. Арабский — везде, притом, что они воюют с арабами, но просто евреи — умные люди, которые прошли тяжелую дискуссию…
— Как этот опыт применим к Украине?
Единственный способ удержать территории, которые нам достались после Советского Союза, с выходом к морю, со всем остальным — это политическая версия национализма. Более того, она продвинутая. Этническая версия национализма очень зыбкая по определению, потому что она стоит на едином языке, на единой вере, на единой истории, на единых границах. Это все динамические категории, которые в течении ста лет радикально меняются, а в течение шестисот лет поменялись 500 — 700 раз. Эти вещи зыбкие, на них не построишь нацию.
— Политический национализм еще более зыбкий, разве нет?
— А как же Швейцария существует? Это же страна, в которую умудрились упаковать французов, немцев, итальянцев.
— Но она гораздо меньше, чем Украина.
— Дело не в этом. Дело в том, что невозможно немцев, итальянцев и французов держать в рамках одной страны. Это нерешаемая задача. Я сторонник того, чтобы украинский оставался основным государственным языком, а вот с регионализацией можно поработать.
— Но не создаст ли это некие сепаратистские настроения?
— Да, с языками можно работать, только если мы перезагрузили государство. Это мое условие. Пока это не Русь-Украина — нельзя…
— Что нужно сделать для того, чтобы перезагрузить государство?
— Переименовать его. Собрать конституционное большинство в Верховной раде и сказать: все, с завтрашнего дня государство называется «Русь-Украина», мы начинаем государственную программу присвоения наследия Киевской Руси. Мы являемся «Русью святой», а вы там — «Русь подмонгольская». Поэтому разбирайтесь.
— Мы не претендуем в таком случае на роль России?
— Нет, не России. Мы претендуем на восстановление исторической справедливости и возобновление того метагештальта (социокультурной целостности — прим. ред.) Киевской Руси, который был сорван, прерван монгольским вторжением. Потому что изначально Русь была абсолютно европейская страна. Ярослав Мудрый — тесть всей Европы, Киев — крупнейший европейский город. Наши принцессы были женами французских королей, других европейских. Более того, мы — одно из трех государств, созданных норманнами. Вильгельм-завоеватель и наши норманны, которые основали Киевскую Русь, были двоюродными братьями. Второе такое государство по нормандскому происхождению — Британия. Третье — было на Сицилии. То есть мы нормальное европейское государство с нормальной европейской историей.
Великое княжество Литовское определенным образом претендовало на альтернативную Русь. Гедеминовичи и Рюриковичи одновременно правили, пока Москва не начала «реконкисту». В XV веке обосновали концепцию Третьего Рима и начали завоевывать. Я считаю историческая Россия, как она сложилась, — это гигантская раковая опухоль, искажение первоначальной идеи Руси с очень большой примесью азиатчины. Русь — это то, что от Белого моря до Черного, и до Уральских гор.