25 марта 2015 года, Саудовская Аравия начала во главе коалиции из десятка суннитских стран масштабную военную операцию в Йемене с целью восстановления власти президента Мансура Хади, который был свергнут в результате восстания хуситов (горцы-шииты). На эту экспедицию королевство подтолкнул 29-летний министр обороны (а ныне наследный принц) Мухаммед ибн Салман. Он окрестил операцию «Буря решимости». Месяц спустя эта арабская авантюра получила другое официальное название: «Возрождение надежды». И продолжается до сих пор. Если судить по трем миллионам беженцев и 11 миллионам голодающих, йеменский народ действительно пережил настоящую бурю. Но в чем же была ее «решимость»? И какую «надежду» она возродила? Сложно сказать…
В военной сфере хуситы до сих пор удерживают Сану, столицу страны. Эти боевики в сандалиях не отступили под ударами истребителей-бомбардировщиков арабских нефтяных монархий.
В гуманитарном плане, население серьезно пострадало от различных эмбарго, которые были введены арабской коалицией, и разрушения привычных каналов снабжения в результате самых далеких от понятия «хирургические» бомбардировок в современной военной истории. В стране появилась холера. Более 10 тысяч мирных жителей погибли под ударами, которые не принесли им ни малейшей «надежды».
В политическом плане мы наблюдаем полную катастрофу. Аден, большой порт и старая столица юга, теперь погрузился в хаос. 10 августа президентский дворец и три правительственные казармы были захвачены сепаратистскими вооруженными отрядами, которые требуют восстановления Южного Йемена (эта страна существовала с 1967 по 1990 годы). Они относятся к силе «Кордон безопасности», которая готовится, вооружается и финансируется ОАЭ (эта нефтяная монархия считается главным союзником аравийцев). Хуситы наверняка довольно потирают руки…
Проживающий в Саудовской Аравии президент Мансур Хади возложил на ОАЭ ответственность за «государственный переворот» в Адене. Но кто еще принимает всерьез йеменское правительство, которое признается международным сообществом, но больше не контролирует никакой территории?
На протяжении десятилетия Саудовская Аравия потерпела три внешнеполитических фиаско. Сначала была поддержка (нефтедолларами и оружием) суннитских исламистских мятежников в Сирии с 2012 по 2016 год. В 2017 году состоялась неудачная попытка ввести полное эмбарго в отношении соседнего Катара совместно с союзниками из ОАЭ. Как бы то ни было, йеменское фиаско, без сомнения, оказалось худшим для саудовской династии. Йемен идет вдоль всей ее южной границы, но они продемонстрировали там несостоятельность своей армии и вопиющую стратегическую слабость. У нас уже позабыли, что она обратилась к услугам французской жандармерии, чтобы разобраться с исламистским восстанием в Мекке в декабре 1979 года, и запаниковала после вторжения Ирака в Кувейт 2 августа 1990 года, обратившись к американцам со слезными мольбами об установлении их военного присутствия. В тот момент аравийцам даже не пришло в голову вступить в борьбу, чтобы помочь ставшим жертвами агрессии кувейтским товарищам.
Что касается авантюр в Йемене и Катаре, не исключено, что молодого Мухаммеда ибн Салмана использовал тонкий стратег Мухаммед бен Заид, министр обороны и наследный принц Абу-Даби. Дело в том, что лидер ОАЭ продолжает реализацию стратегии по формированию региональной талассократии. Как в прошлом Венеция в Адриатическом море, Мухаммед бен Заид стремится укрепить позиции за пределами Ормузского пролива. Так, не считая Адена, ОАЭ широко присутствуют в районе полуострова Сомали, в частности в портах Ассаб (Эритрея), Бербера и Босасо (Сомали).
В случае отделения Адена ОАЭ заключат альянс с новым Южным Йеменом и переложат борьбу с хуситами на Саудовскую Аравию. Далее, они будут договариваться с Китаем, чьи аппетиты постоянно растут…
В стратегическом плане саудовское фиаско в Йемене — плохая новость для Запада. Дело в том, что оно ослабляет внутренние и внешние позиции принца, который настроен на реформы общества. С 1 августа саудовским женщинам разрешено путешествовать без разрешения опекуна. Это очень большой шаг вперед, который, возможно, указывает на еще более масштабные изменения школьных программ.
В навязанной ему джихадистами Столетней войне Западу нужен уверенный в себе Мухаммед ибн Салман, а не принц, который идет на поводу у ваххабитских богословов.