В ответ на запущенный газетой «Проект 1619» Питер Кирсанов (Peter Kirsanow) критикует «Нью-Йорк Таймс» за то, как Уолтер Дюранти (Walter Duranty) освещал жизнь в СССР и голод, унесший жизни миллионов человек на Украине. «Возможно, редакции газеты следует выделить небольшую часть ресурсов своего «Проекта 1619» на переосмысление своего изложения истории голода на Украине…. Прежде чем переписывать историю в соответствии со своими идеологическими императивами, изданию «Нью-Йорк Таймс» следовало бы исправить свои собственные серьезные ошибки и необъективность».
То, что писал Дюранти, было действительно ужасно. Вот, что было написано в одном критическом материале:
«Принимать советскую пропаганду вот так, за чистую монету, было совершенно неправильно, поскольку даже в то время разоблачить ее могла бы беседа с простыми русскими людьми. В своих статьях, за которые он получал премии, Дюранти не приводил слова ни одного из них — в них был только Сталин, который загонял в колхозы крестьян всего Советского Союза, а тех, кто сопротивлялся, отправлял в концентрационные лагеря. Коллективизация была главной причиной голода, от которого умерли миллионы людей на Украине, советской житнице».
Это — комментарий, опубликованный самой «Нью-Йорк Таймс». А вот еще один материал из «Нью-Йорк Таймс»:
«В 1933 году на Рождество Иосиф Сталин произнес эти высокопарные слова, обращаясь к своему любимому западному журналисту: „Хотя вы и не марксист, вы пишете хорошие репортажи об СССР, потому что пытаетесь рассказать правду о нашей стране…. Можно сказать, что вы поставили на нашу лошадь, когда другие думали, что у нее нет шансов, и я уверен, что вы не проиграли"».
Этим журналистом был Уолтер Дюранти, тогдашний корреспондент «Нью-Йорк Таймс» в Москве, которому приписывают авторство слова «сталинизм». Он был зачарован, почти загипнотизирован жестоким режимом, о котором писал. И сделав ставку на приход к власти Сталина в 1920-х годах, Дюранти оставался преданным «тому, на кого поставил», и писал о нем небеспристрастно. В результате в этой газете выходили одни из худших материалов.
Пулитцеровский Комитет, у которого есть свои проблемы, отказался аннулировать награждение Дюранти Пулитцеровской премией, на том основании, что работа Дюранти была непрофессиональной, небрежной и «далекой от нынешних стандартов зарубежной журналистики», однако «ясных и убедительных доказательств преднамеренного обмана в ней нет».
В редакции «Нью-Йорк Таймс» говорят, что не могут вернуть (или, наверное, ритуально сжечь) премию Дюранти, поскольку у них ее нет. Справедливости ради следует отметить, что газета должна предпринимать в этом отношении дополнительные шаги, например, ей не следует включать эту Пулитцеровскую премию в число своих наград, когда хвастается подобными достижениями. Но «Нью-Йорк Таймс», к ее чести, публично признала свою ошибку и ту необъективность, которая стала ее причиной. Говорить, что это не так, означало бы противоречить фактам. И это было бы несправедливо по отношению к тем действиям, которые предпринимает «Нью-Йорк Таймс» для восстановления репутации, какими бы запоздалыми и недостаточными они ни были.
Есть материалы, которые были опубликованы на страницах «Нэшнл Ревю» (National Review) за эти годы и о публикации которых мы сожалеем, имея на то веские основания. Не думаю, что подобные сожаления испытывают многие издания, работающие на протяжении долгого времени.
Это не значит, что «Нью-Йорк Таймс» является особым образцом такого мужества. В среду издание опубликовало статью Джеймса Поневозика (James Poniewozik), который сокрушается по поводу того, что бывший пресс-секретарь Дональда Трампа собирается выступать в «Танцах со звездами». Он с насмешкой признается: «В возмущении по такому поводу нет ничего особенного. Это возмущение очень яростное. И очень искреннее. Если вы, испытывая благородные чувства, ведете борьбу с таким дурацким шоу, как „Танцы со звездами″, вы просто сами оказываетесь в блестках и мишуре, и шоу получает рейтинги». Но проблема не в том, что возмущение, которое испытывает Поневозик, яростное или искреннее, (и уж точно не благородное), а в том, что оно мелочное и свидетельствует о мстительности. Это в духе Хоакина Кастро (Joaquin Castro), который хочет разрушить бизнес и семьи жителей Сан-Антонио — своих избирателей — за то, что они совершили «грех», перечислив пожертвования кандидату в президенты, представляющему другую партию. Бывают случаи, когда социальное давление такого рода уместно, но это не бойкот автобусных линий в Монтгомери — это конгрессмен, который преследует людей за то, что они просто делают пожертвования в фонд предвыборного штаба кандидата в президенты одной из двух основных партий. Я сам не стал бы делать такое пожертвование, но реакция конгрессмена является несоразмерно жесткой, мелкой, мстительной и истеричной.
Думаю, что мы могли бы до такого не доходить. В работе газеты «Нью-Йорк Таймс» есть много такого, что можно было бы подвергнуть критике, особенно то, как она освещает вопросы национальной политики. Но использовать ее ошибки 30-х годов в качестве дубинки — делать вид, что они дискредитируют издание в целом, раз и навсегда — наверное, не лучший пример для любого из нас. Не думаю, что ошибки, совершенные «Нэшнл Ревю» в 1950-е годы, являются единственным наследием этого издания или Билла Бакли (Bill Buckley). Думаю, что то же самое касается и «Нью Рипаблик» (The New Republic), «Си-Би-Эс Ивнинг Ньюс» (CBS Evening News) или «Нью-Йорк Таймс».
Дэвин Гордон (Devin Gordon), публикующий свои статьи в журнале «Атлантик» (The Atlantic), демонстрирует поверхностность подобного пафоса, критикуя Джо Рогана (Joe Rogan) за независимость суждений, когда тот берет интервью у людей, которые, по мнению таких как Дэвин Гордон, следовало бы предать (и предавать раньше) забвению. Говоря о Рогане, Гордон сокрушается:
«его настойчивое стремление ценить и оправдывать людей, даже когда ему не следует этого делать, даже когда эти люди утратили право на это, даже когда причиненное ими зло превосходит их добродетели. Это стремление продиктовано благородством и великодушием, но оно равносильно безответственной жестокости. Он просто не хочет считать этих людей потерянными, ставить на них крест, и поэтому отягощает их грех, бросая им спасательный круг в тот момент, когда они меньше всего этого заслуживают».
Кто же эти негодяи? Майло Яннапулос (Milo Yiannapoulos), Алекс Джонс (Alex Jones) и другие. Нет, не Слободан Милошевич (Slobodan Milošević), а Майло и Алекс Джонс. Гордон удивляется, почему это Роган так популярен. И то, что это его так озадачивает, в одинаковой степени забавно и поучительно. Джо Рогану, какими бы ни были его другие качества, интересен мир. А Девину Гордону интересна пошлость и убогость «Твиттера». Но, оказывается, мир интереснее, чем пафосные правила этикета Девина Гордона и его затасканные вендетты.
Возможно, все мы тоже могли бы извлечь из этого урок. Я в своих статьях примерно 30 раз подшучивал над Уолтером Дюранти. Наверное, для меня это был не самый лучший способ провести время с пользой.