Спустя пять с небольшим лет после начала войны на Украине Совет Европы, организация, которая объединяет все европейские государства за исключением Белоруссии, отказалась от ограничений, введенных в отношении России после аннексии Крыма. Польша действовала в этой ситуации крайне непоследовательно. В тайном голосовании стран-членов глава польской дипломатии Яцек Чапутович (Jacek Czaputowicz) поддержал это решение, в свою очередь, наши представители в ПАСЕ единогласно высказались против. Судя по всему, к этому вопросу в Варшаве отнеслись недостаточно серьезно. Между тем указанное событие было не единичным инцидентом, а частью масштабного процесса.
Отношение к России на Старом континенте меняется. Это, однако, не возвращение к прошлому. Мы имеем дело не с наивной верой в то, что политика Кремля изменится к лучшему, и не с новой попыткой разделить сферы влияния по ялтинскому образцу. Изменение подхода к России стало следствием существенных трансформаций, произошедших как на глобальной арене, так и в нашем ближайшем окружении. Формируется «новый мир», в котором многим конфликт с Кремлем кажется все менее осмысленным. Более того, в Москве все чаще видят часть решения, а не проблемы. Игнорировать эти обстоятельства больше нельзя, ведь это ключевой элемент новой ситуации безопасности, в которой Польше придется функционировать в ближайшие годы.
Фронт закрывается
То, что Евросоюз продлил действие санкций до января 2020 года, может склонять к мысли, что он не отказывается от курса на сдерживание России, который был избран после аннексии Крыма и развязывания Москвой военного конфликта в Донбассе. Однако за внешней стабильностью скрываются подвижки.
За две недели до голосования в Совете Европы на проходившем в Петербурге Экономическом форуме немецкий министр экономики подписал договор, предусматривающий увеличение объема экспорта немецких технологий в Россию. Формально документ не означает нарушения санкционного режима, но фактически противоречит духу европейских ограничительных мер. Из других кругов в Германии поступают еще более тревожные сигналы. В частности, на июньской немецко-российской конференции городов-партнеров немцы высказали идею о налаживании контактов с городами Крыма.
На сближение с Москвой идет также вторая ключевая европейская столица. В июне 2019 года Францию посетил Дмитрий Медведев. Цель его визита, как это сформулировала приглашающая сторона, состояла в том, чтобы «придать новый импульс развитию двусторонних отношений». В ходе переговоров глава французского правительства Эдуар Филипп (Edouard Philippe) заявил: «Санкции не вечны, они могут быть отменены в любой момент». Консультации премьеров предваряли встречу Макрон — Путин, которая прошла в середине августа в резиденции французского лидера в Провансе. Выбор такого места свидетельствовал о стремлении подчеркнуть, что между главами двух государств существуют близкие личные отношения.
Прокремлевские сигналы, поступающие от французского и немецкого руководства, остаются, однако, довольно умеренными по сравнению с однозначными заявлениями таких пророссийских политиков, как Марин Ле Пен или Маттео Сальвини, партии которых открыто ведут сотрудничество с «Единой Россией». При этом они представляют не, как несколько лет назад, маргинальные силы, а выступают лидерами ключевых в Европе политических объединений, в том числе входящей в итальянскую правящую коалицию «Лиги Севера».
Новый подход к Москве демонстрирует, впрочем, не только Европа, он заметен также на уровне трансатлантического альянса. Самым ярким примером было беспрецедентное решение Турции, обладающей второй по потенциалу армией в НАТО, купить российский зенитный ракетный комплекс С-400. Вызывающие тревогу знаки подает и наш главный союзник — США. На августовском саммите «Большой семерки» Дональд Трамп предложил вновь пригласить в эту группу Россию, которую исключили из нее после аннексии Крыма.
Изменение подхода к РФ связано не с какими-то преобразованиями в этой стране, которые позволили изменить оценки (насчет путинского режима иллюзий никто не питает), или с ситуацией в так называемом общем соседстве (на Украине, в Белоруссии, Молдавии). Политика Москвы в отношении постсоветских стран, а также ЕС и НАТО, как ни странно это прозвучит, стала сейчас одним из самых предсказуемых элементов международной мозаики. Так что она не мешает видеть в Кремле вполне приемлемого партнера или хотя бы меньшее зло. Конфликт с ним все чаще кажется единственным фронтом, который Европа могла бы без особых затрат сегодня закрыть. Такая корректировка курса в отношении нашего крупнейшего восточного соседа связана с тем, что региональный и глобальный контекст переживает метаморфозы.
Глобальная эволюция / революция
Международные отношения вновь входят в фазу биполярного противостояния, но на этот раз соперниками выступают не российская империя и Запад, а Китай и США. Это означает, что наш основной военный союзник, Вашингтон, занят многоуровневым и поглощающим все его внимание конфликтом (он касается технологического превосходства, условий торговли, политических влияний и военного доминирования), который разворачивается далеко от Польши и Восточной Европы. С перспективы этого поединка проблемы нашего региона, даже такие, как вооруженное нападение России на Украину, выглядят для американцев второстепенными.
То, что в политике США в отношении Москвы или в их подходе к военному присутствию на нашем континенте не произошло пока радикальных изменений, это, конечно, хорошая новость. Однако страны, которые выглядят с точки зрения крупных держав периферийными, должны осознавать, что они могут оказаться частью «меню», а обязательствами в их отношении могут пожертвовать ради более важного «дела». Риск особенно велик в такие времена, как сейчас, когда происходят серьезные изменения и перестают работать прежние правила. Считать, что нечто такое не может произойти с Польшей, было бы безответственно, ведь в китайско-американском конфликте Россия играет хоть не ключевую, но все же существенную роль.
Пока Москва мирится с положением «младшей сестры» Китая, но углубляющаяся экономическая и технологическая зависимость от Пекина, а также обострение конкуренции в Средней Азии начинают все сильнее тревожить Кремль. В свою очередь, США под руководством Трампа уже несколько раз показали, что они готовы совершать резкие развороты в своей политике, не считаясь с ценой, которую приходится за них платить другим странам (в том числе европейским союзникам). Так что американцы, вполне возможно, заключат какое-то невыгодное с нашей точки зрения соглашение с Москвой, в основе которого будут лежать расчеты, связанные с Пекином. Это ударит непосредственно по Украине, что, разумеется, будет иметь значение для Польши.
Конфликт с Вашингтоном имеет больше плоскостей. Помимо экономики он касается таких фундаментальных вопросов, как расшатывание единства Евросоюза (Трамп высказывается за Брексит без договора) или представляющая опасность для Европы эскалация конфликтов на Ближнем Востоке (например, в результате разрыва США многостороннего ядерного соглашения с Ираном). Американо-европейские связи были очень прочными, поэтому многим странам непредсказуемая политика Белого дома кажется более серьезной проблемой, чем «проступки» России, тем более что нарастающие противоречия с американцами вызывают сильные эмоции в обществе.
Как показал опрос, проведенный в 2018 году к Мюнхенской конференции по безопасности, главной угрозой для своей страны 49% французов и немцев считают США (Россию таковой назвали 40% и 30% респондентов соответственно). В некоторых западных странах, по всей видимости, люди начинают размышлять так: чем больше у нас проблем с Вашингтоном, тем больше появляется оснований искать решение в сотрудничестве с Москвой.
Угрозам, исходящим от России, придают все меньше значения также потому, что произошла девальвация самого предмета конфликта. Суть спора с Москвой касается не экономических интересов (как в случае с Китаем) или роли Европы (как в случае с США), а соблюдения принципов международного порядка. Между тем их нарушение становится все более распространенным явлением. На фоне усиливающегося глобального хаоса действия России выглядят не столь вопиющими. Свою роль играет здесь также факт, что в списке европейских приоритетов на первое место вышли нетрадиционные угрозы, в первую очередь связанные с изменениями климата. Все чаще можно услышать аргумент, что следует забыть о прежних разногласиях ради спасения планеты.
Ко всему этому добавляются проблемы самого Евросоюза. Речь прежде всего о раздробленности как на межгосударственном уровне, так и внутри отдельных его членов. В результате политики занимаются в первую очередь урегулированием ситуации в своих странах, а не поиском решений на европейской площадке. Одновременно они все меньше хотят и могут предпринимать какие-либо действия в отношении третьих стран, так что ЕС концентрируется на абсолютных приоритетах, отметая проблемы, которые не считаются первоочередными (к этой категории все чаще относят Россию).
Кроме того, трещит по швам европейская солидарность. Одним из наиболее явных признаков этого стало возрождающееся разделение на «старую» и «новую» Европу. Последнюю все чаще упрекают в том, что она оспаривает работающие в Евросоюзе правила, а, значит, не дозрела до интеграции. Некоторые страны видят в ней даже балласт, который следует «выдавить» на периферию сообщества. Печальным проявлением новой тенденции стали недавние назначения: из пяти важнейших европейских постов Восточно-Центральной Европе не досталось ни одного. «Новый» ЕС получил только одну комиссию в Европарламенте, тогда как при прошлом составе его представители возглавляли восемь. Это служит демонстрацией как слабости нашего региона, так и отсутствия у «старой» Европы политической воли заниматься интеграцией восточной и западной частей ЕС.
Верхом на баррикаде
В «революционные» времена не следует рассчитывать на старые рецепты. Вера в абсолютную надежность американского «зонта безопасности» и инертность европейской политики — это попытка спрятать голову в песок. Нет смысла ждать, когда все произойдет, нужно опережать события и предпринимать предупредительные меры, а для этого следует четко сформулировать собственные приоритеты. Непоследовательная тактика, которую мы продемонстрировали во время голосования в Совете Европы, не укрепляет наше влияние, а, напротив, исключает нас из игры.
По большей части названные угрозы не относятся к военной сфере, хотя это ни в коем случае не означает, что нам следует забыть о системе безопасности. Однако если возникнут проблемы, которые выглядят сейчас наиболее реальными, нам понадобятся иные ресурсы: исправно функционирующие государственные институты, сплоченность общества, эффективная дипломатия, деньги, солидарность всех других стран, хорошие законы и работающие механизмы их применения. Источник этих ресурсов — не НАТО и не сотрудничество с США, а Евросоюз, его отдельные члены и соответствующая политика на внутригосударственном уровне. У «нового» подхода к нашему восточному соседу есть в Европе решительные противники. Во Франции и Германии не все еще решено окончательно: мы наблюдаем процесс, к формированию которого можем подключиться. Здесь будет нужна мобилизация и сила убеждения. В любом случае наше послание на тему политики в отношении России не может больше строиться на старых тезисах.
Критика любых возможных форм сотрудничества сегодня никого не убеждает. Нужно не только говорить, чего делать нельзя, но и формулировать какие-то конструктивные предложения. Пространство для последних есть, как представляется, на общественном уровне: наши аргументы о необходимости сохранить санкционный режим могли бы сопровождаться предложением о возобновлении переговоров с Россией на тему безвизового режима передвижения.
Важным элементом политики безопасности выступают также наши отношения со странами нашего региона, прежде всего с Украиной. В результате парламентских и президентских выборов там произошло политическое землетрясение, так что Польше следует активизировать контакты на высшем уровне с нашим главным восточным партнером. Приглашение президента Зеленского на мероприятия, посвященные 80-й годовщине начала Второй мировой войны, это шаг в верном направлении. Однако нужно, чтобы визиты проходили в двухстороннем режиме. Плохо, что Польша отстает в этом плане от Франции и Германии: они уже принимали украинского президента, хотя Киев для них — далеко не самый важный партнер.
Если польское руководство действительно хочет проводить ответственную и эффективную политику в сфере безопасности, ему следует позаботиться о репутации нашей страны в глазах европейских союзников. Нельзя ожидать солидарности от других государств только на основании того, что «нам нечто причитается». Мы должны показать, что разделяем общие ценности, убедить лидеров и жителей стран-членов ЕС, что считаем себя частью семьи европейских либеральных демократических государств. Следует обратить внимание, что наиболее критично к политике Кремля помимо соседей России относятся страны, которые уделяют особое внимание вопросам соблюдения в ЕС принципов верховенства закона (Голландия, Дания или Швеция).
Между тем сейчас все чаще начинает звучать вопрос, почему демократические страны европейского сообщества должны «защищать» от авторитарной Москвы тех, кто сам попирает демократию, а в идеологической сфере подвергает сомнению единство интегрированной Европы так же, как Кремль? Следует четко сказать, что законность и толерантность — это не просто одна из политических моделей, которую можно выбрать, а ключевой элемент нашей безопасности. Попирая принципы либеральной демократии в собственной стране и вставая в ряд государств подобного покроя, Польша обрекает себя на одиночество перед лицом исходящих от России угроз.
Если мы хотим обеспечить себе относительную безопасность и основу для дальнейшего экономического развития в «новом мире», нам нужно определиться, с кем мы: с теми, кто защищает правопорядок (на глобальной арене, в Европе, на уровне отдельных государств), или с теми, кто нарушает эти принципы и ставит на первое место верховенство силы. Сейчас Польша пытается усидеть верхом на баррикаде. Мы подставляем себя под удары других, а одновременно ограничиваем свои возможности эффективно отстаивать собственные интересы в том числе в сфере безопасности.