Ровно 80 лет тому назад посол Германии в Москве официально обратился к СССР с просьбой оккупировать «сферу интересов», выделенную ей в Польше в рамках секретных положений Пакта Молотова-Риббентропа. Посол сказал, что немецкое вторжение, начатое 1 сентября 1939 года, прошло хорошо. Поляки отступают. Теперь пришло время Советам приложить руку и помочь союзникам «ликвидировать остатки польской армии».
Дальнейшие понукания Сталину были не нужны. 17 сентября полмиллиона красноармейцев при поддержке 5 000 танков и 2 000 боевых самолетов вторглись в восточную часть Польши. Будучи мастерами дезинформации, они вначале распространяли истории о том, что пришли на помощь братьям-славянам. Некоторые местные жители попались на эту удочку. Мэр маленького городка Злочева приветствовал советское кавалерийское подразделение традиционным хлебом-солью. Его швырнули на землю, а потом расстреляли. Остальных поляков — армейских офицеров, землевладельцев, священников — без промедлений выделили в особую категорию для того, чтобы всех их впоследствии убить. В некоторых деревнях Советы собирали всех мужчин и увозили в неволю всех тех, чьи руки казались им недостаточно грубыми и крестьянскими, — отсутствие мозолей считались признаком непринадлежности к пролетариату.
Эти события, о которых в своей новой замечательной книге «Первые в бою» (First to Fight) рассказал Роджер Мурхаус (Roger Moorhouse), хорошо помнят в Польше. Их помнят и в других странах, которые оказались поделены между нацистами и коммунистами в соответствии с нацистско-советским пактом: в Финляндии, прибалтийских государствах и в Румынии. Но на Западе о них в основном забыли, а в России эта история вытесняется из сознания людей. Тамошние опросы показывают, что большинство населения считает началом войны июнь 1941 года, когда Гитлер напал на СССР.
Такая точка зрения не только поощряется, но и навязывается населению. В 2016 году российский Верховный суд утвердил обвинительный приговор блогеру Владимир Лузгину, который написал следующее предложение: «Коммунисты и Германия совместно напали на Польшу, развязав Вторую мировую войну».
Лузгин заявил очевидное, но современное российское государство очень болезненно относится к пакту Сталина и Гитлера. Две недели назад МИД России сделал нелепое заявление: «Из-за бездействия Лондона и Парижа нацистская Германия смогла молниеносно разгромить Польшу и перебросить свои основные силы на Запад, не встретив никакого сопротивления».
В этом заявлении шокирует не его нечестность, а чисто сталинское бесстыдство. СССР и нацистская Германия первые 22 месяца войны были союзниками. Между ними был заключен не какой-то там формальный пакт о ненападении. Нет, между ними существовало партнерство, основанное на искреннем энтузиазме. Две тирании активно занимались торговлей, покупая и продавая друг другу все необходимое для войны: зерно, важные химические продукты, оружие и корабли. Отделы пропаганды России и Германии представляли народам культурные достижения друг друга, исполняли музыку немецких и советских композиторов, показывали фильмы друг друга, подчеркивая при этом свое общее враждебное отношение к англо-саксонскому либерализму. Бомбившие Лондон бомбардировщики люфтваффе заправлялись советским топливом.
Когда у польского города Бреста встретились две армии СССР и Германии, они организовали совместный военный парад. Советские призывники казались неряшливыми и неопрятными в своей форме оливкового цвета на фоне серых мундиров солдат вермахта, с их знаменитым «гусиным» маршевым шагом. Командование устроило праздничный обед, на котором советский генерал Семен Кривошеин предложил немецким журналистам выпить с ним в Москве «после разгрома капиталистического Альбиона».
То, как Кремль отрицает эти события, вызывает не только шок, но и тревогу. Сегодня у антикоммунистического российского режима нет причин оправдывать Сталина. Но на фоне западной критики Сталина российский режим оправдывает его как будто назло, специально. Как Ленин в свое время принял на вооружение стратегические цели Российской империи, так и Путин решил взять в наследство цели СССР, о распаде которого он всегда сожалел. За действиями по принижению значения пакта Молотова-Риббентропа, за странной пропагандой об агрессивности Польши, за ребяческим утверждением о том, что Сталин в 1939 году был вынужден предпринять оборонительные действия, — за всем этим у Путина скрывается определенная убежденность. Это убежденность в том, что Польша, прибалтийские страны, Молдавия и даже Финляндия — это всего лишь предавшие нас на время бывшие царские провинции. И если Сталин был вправе их оккупировать, то и Путин теперь вправе считать их российскими протекторатами.
Российская линия понятна, хотя и постыдна. Все люди хотят верить, что их предки были хорошими. Но в данном случае недоумение вызывает избирательная амнезия британских левых. Нам сейчас говорят, что Западный фронт был второстепенным театром военных действий и что своей свободой мы обязаны Красной Армии. На самом деле, историк Роберт Томбс (Robert Tombs) полностью опроверг этот аргумент, продемонстрировав решающую роль британских ВВС в разгроме нацистов. Но даже если мы отложим эту решающую роль британской авиации в сторону: сторонники идеи о том, что Сталину принадлежит заслуга в разгроме фашизма, игнорируют то обстоятельство, что всю первую треть войны он был с Гитлером на одной стороне, а на другую сторону перешел только после того, как подвергся нападению. На самом деле, операция «Барбаросса» настолько застала Сталина врасплох, что он вначале приказал своим солдатам не открывать ответный огонь.
В моральном банкротстве сегодняшних западных апологетов СССР нет ничего нового. Марксисты уже в то время, во время Второй мировой войны, совершали невероятные кульбиты. Вы помните сцену из оруэлловского романа «1984», когда во время недели ненависти Океания внезапно меняет союзника? «Ни о какой перемене, естественно, и речи не было. Просто стало известно — вдруг и всюду, причем разом: оказывается, враг — это Остазия, а не Евразия. Кампания ненависти продолжалась как ни в чем не бывало — только предмет стал другим».
Впервые прочитав этот отрывок в 12-летнем возрасте, я подумал, что такое немыслимо. Однако Оруэлл, писавший свой роман в 1948 году, помнил, как совсем недавно поступали коммунисты в Западной Европе, как они без колебаний поддержали новую линию партии, и в итоге поддержали Гитлера, а не собственные правительства. Первым британцем, повешенным за измену, был коммунист из Ньюкасла Джордж Армстронг (George Armstrong), который, послушно подчинившись призывам Молотова, пытался передавать нацистам информацию об атлантических конвоях. Приятно то, что его казнили в июле 1941 года, то есть он дожил до операции «Барбаросса».
Подобно сегодняшним британским левым, Армстронг не мог признать, что между двумя тоталитарными системами очень много общего. Идеологии обеих систем по сути были реакцией на то, что они считали чрезмерной свободой. Оба режима ставили коллективное выше индивидуального. Оба презирали желание жить в комфорте, благополучии и мире, считая это буржуазным декадентством. Оба убивали людей по категориям.
Конечно, категории у них были разные. Нацисты массово уничтожали людей из неправильных рас, а коммунисты — из неправильных социальных групп. Однако обе системы были одинаково порочны. Если ты оказывался в неправильной группе, никакие твои действия и поступки не могли тебя спасти. Ты был обречен в силу неподконтрольных тебе обстоятельств. Евреи Польши и Прибалтики знали об этом лучше всех. Они были образованны и имели материальный достаток, и это ссорило их с двумя сторонами конфликта, вызывая осуждение и нацистов, и коммунистов.
Нам нравится рассказывать себе о том, как мы выиграли ту войну. Но на самом деле, мы победили нацизм, а вот выиграли войну не мы. Мы вступили в войну, чтобы защитить суверенитет Польши, и мы потерпели поражение. Единственными настоящими выигравшими были коммунисты, которые в итоге аннексировали пол-Европы. Но несмотря на злодеяния этих людей, почему-то считается, что они нравственно превосходят своих нацистских союзников. И по правде говоря, в этом состоит их главный выигрыш.