В Польше есть горстка ученых, которые упорно отказываются принимать навязываемые политическими элитами с 1989 года каноны политкорректности. Один из таких канонов, отказ от следования которого порой карается смертью (по меньше мере общественной), это русофобия. Лишь немногие способны сохранить интеллектуальную чистоплотность, рискуя подвергнуться политическому, научному и общественному остракизму.
Это истинные интеллектуалы, которые в наши дни, когда конформизм стал считаться добродетелью, оказались, к сожалению, вымирающим видом. Они придерживаются разных взглядов, разных доктрин, но объединяет их одно: честность и стремление к (пусть даже болезненной) правде, что должно быть совершенно естественным и даже врожденным качеством для представителя интеллигенции. Несколько польских профессоров способны говорить о польско-российских отношениях, не плывя по течению, а, точнее говоря, не погружаясь в сточную канаву. Из старшего поколения это Анджей Валицкий (Andrzej Walicki) и Бронислав Лаговский (Bronisław Łagowski), из чуть более молодого — Станислав Белень (Stanisław Bieleń), а также с недавнего времени — юрист Витольд Модзелевский (Witold Modzelewski). В этом году в издательстве фонда «Орацио ректа» вышла книга профессора Валицкого под красноречивым названием «О России иначе».
Это сборник великолепных научных и публицистических текстов родившегося в 1930 году философа и историка идей, одного из создателей так называемой варшавской школы истории идей, к которой в своей время относили Лешека Колаковского (Leszek Kołakowski) и Бронислава Бачко (Bronisław Baczko).
Анджей Валицкий не декларирует своей связи с политическими кругами, традиционно ориентированными на диалог с Россией (национал-демократы, часть патриотически настроенных левых сил, реалисты от консерваторов). Ему ближе социал-либерализм, впрочем, он понимает его несколько иначе, чем те, кто официально говорит о своей приверженности этому направлению. В первую очередь, однако, профессор Валицкий — это историк, знаток России и ее интеллектуальной истории, неутомимый исследователь того, что некоторые называют российской идеей в ее разнообразных, часто противоречащих друг другу обличьях.
Сборник «О России иначе» включает в себя как известные, так и неизвестные тексты, печатавшиеся в последние годы в разных изданиях. Объединяет их вынесенная в заголовок идея: каждый рассказывает о каком-то аспекте российской мысли (одновременно в книге можно найти размышления об ошибках польской восточной политики периода после 1989 года).
В предрасположенности к русофильству автора обвинить сложно. В сталинскую эпоху его отец, известный искусствовед, подвергался репрессиям и сидел в тюрьме, а он сам встретился на своем научном пути со множеством препятствий. Переломным стал для Анджея Валицкого 1956 год: он принадлежит к числу тех ученых, которые говорят, что именно тогда завершились попытки насадить в Польше тоталитарную модель. Начался период, когда перед выдающимися представителями науки и культуры открылись двери за границей.
Профессор Валицкий воспользовался этим шансом и провел следующие десятилетия в среде западных советологов и экспертов по России. Он преподавал в США, Великобритании, Австралии, а потом вновь вернулся в Америку — в католический университет Нотр-Дам. Ему довелось познакомиться с самыми известными на тот момент учеными, занимавшимися Россией, которые представляли разные школы научной мысли и придерживались разных политических взглядов. Богатой научной биографии и огромного количества публикаций Валицкого хватило бы на дюжину исследователей средней руки.
Вернемся, однако, к книге. Что уже вышедший на пенсию ученый может сказать нам сегодня о нашем самом большом восточном соседе? Он говорит о России «иначе», то есть объективно, не ориентируясь на комплексы и стереотипы, а таким образом получается не только настоящая наука, но и честная правдивая публицистика. В этом можно убедиться в новом сборнике, тексты из которого кто-то, возможно, читал уже в других источниках, где они на протяжении лет появлялись.
Книга начинается, однако, с ранее не публиковавшегося материала: пространного интервью, которое взял у профессора Валицкого философ из Варшавского университета Януш Добешевский (Janusz Dobieszewski). Герой и автор сборника подчеркивает, что он отобрал для повторной публикации тексты, «направленные против уже давно нарастающей и искусственно насаждаемой русофобии, которой культурному народу следовало бы стыдиться». «На обвинения в том, что я не уравновешиваю эту критику разбором антипольских высказываний тех или иных российских деятелей, я могу ответить просто: современная Россия не страдает полонофобией, а отдельные звучащие там антипольские высказывания нельзя сравнивать с польской официальной русофобией», — говорит Валицкий.
Такая ситуация сложилась сразу же после того, как рухнула ПНР. «Русофобия появилась уже в первые годы существования Третьей Польской Республики, как только мы уладили вопрос западной границы. Ее пестовали со страстью, достойной лучшего применения, так что в итоге она стала чем-то вроде непременной составляющей польского патриотизма», — объясняет профессор. Далее он рассказывает об источниках современной антироссийской польской политики, которая соответствует целям политики и стратегии США в Восточной и Центральной Европе, сформулированным еще в 1990-х годах в работах Збигнева Бжезинского. Этот американский «ястреб» польского происхождения открыто заявлял о том, что государства нашего региона должны играть роль вассалов и инструментов Вашингтона, а не выступать самостоятельными субъектами.
Комментируя события, ставшие следствием произошедшего на Украине в 2014 году переворота, Валицкий открыто констатирует, что вопреки утверждениям представителей польского политического класса, Крым нельзя считать неотъемлемой частью украинского государства, поскольку он принадлежал ему только в период после 1991 года. Профессор также дает реалистичную оценку скромным познания поляков о России как прошлого, так и настоящего. Многие наши соотечественники, называя себя экспертами по политике Москвы, забывают, что их восприятие искажено тем, что «в определенных польских кругах укоренились примитивные антироссийские стереотипы, функционирующие в наборе с глубокими комплексами и отравленные чувством собственного превосходства», — говорит профессор. «Я слышал, как один вполне образованный польский политик заявил, что ему нет нужды черпать сведения о России из западных книг, ведь знания о ней у каждого поляка в генах», — приводит он далее пример польского невежества.
Одним из наиболее возмутительных для россиян элементов агрессивной критики их страны, по мнению Валицкого, выступает распространенное в Польше стремление поставить под вопрос заслуги Советского Союза в разгроме гитлеровской Германии. «Великая победа в справедливой войне всегда была для россиян одним из источников национальной гордости, а после краха коммунизма он стал важнейшим, если не единственным», — указывает профессор.
Важное место в польском русофобском дискурсе занимает дегуманизация и даже демонизация президента Владимира Путина. В последнее время это явление приобрело буквально карикатурный масштаб. Между тем Валицкий объективно признает, что российский лидер — это «президент, которому удалось добиться стабилизации страны и спасти ее население от ужасающей нищеты, изначально (до момента вполне оправданного разочарования) наиболее прозападно настроенный руководитель России и человек, показавший, что он хочет реальной нормализации отношений с Польшей».
К жестам Путина, связанным с Катынью или позднее, со смоленской катастрофой, отнеслись в Польше недостаточно серьезно, поскольку они противоречили привычным геополитическим догмам. В свою очередь, оспаривать эти догмы стало весьма рискованно, что тревожит профессора Валицкого: «В особенности опасными и недопустимыми я считаю все чаще звучащие тезисы о том, что антироссийский настрой — это нечто естественное и желательное, а люди, проявляющие к России симпатию, выступают „агентами влияния"».
Следующее помещенное в сборник интервью было впервые опубликовано в 1999 году в краковском консервативном журнале «Аркана», который тогда терпимее относился к разным точкам зрения в том числе на тему России. В ответ на вопрос Ярослава Заденецкого (Jarosław Zadencki) Валицкий констатирует, в частности, что ведя диалог с Москвой, нельзя ограничиваться прозападными и либеральными российскими кругами, а следует постараться понять взгляды в том числе националистов (учитывая при этом, что содержание понятия «национализм» в данном случае не покрывается с тем, которое мы подразумеваем, говоря о странах с однородным или практически однородным национальным составом населения).
В следующей части этого интервью Валицкий говорит об истории польско-российских отношений в XIX веке, указывая прежде всего на разрушительный эффект восстаний, которые постепенно привели к ограничению исключительно широкой польской автономии, появившейся благодаря усилиям Александра I по итогам Венского конгресса. Профессор проявил невероятную прозорливость, предсказав два десятилетия назад, что в важное место в российском идейном ландшафте займет Александр Дугин. «Я убежден, что концепции Дугина, до недавнего времени совершенно неизвестного мыслителя, будут становиться все более заметным явлением на идеологической и политической сцене России».
Сейчас мы можем сказать, что именно так и произошло, хотя в 1990-е Дугин принадлежал, скорее, к кругам антисистемной оппозиции и возрождавшегося национал-большевистского движения. Профессор Валицкий, будучи историком идей, предлагает интересное объяснение причин распада советского государства. По его мнению, основной движущей силой этого процесса были не действия Запада во главе с США и тем более не достижения польской антикоммунистической оппозиции. Распад имел характер метаполитической, идейной делегитимизации: «Дело было прежде всего в утрате режимом идеологической и моральной легитимности».
Спустя шесть лет после этого интервью, в 2005 году, на страницах журнала «Аркана» вновь появился важный текст профессора Валицкого. Это был ответ на заданный разным экспертам вопрос: «Могут ли польско-российские отношения быть хорошими»? Ученый приходит к интересным выводам геополитического свойства, полностью противоречащим концепции осажденной крепости, которую традиционно продвигали польские политики, объясняя свое слепое подчинение Вашингтону. Валицкий писал: «В особенности важным было бы конструктивное подключение Польши к процессу расширения сферы российско-немецкого экономического сотрудничества. Это бы позволило направить внимание немцев на экономическую экспансию, к которой мы могли бы присоединиться, а также укрепить пропольские настроения в России и Германии, устраняя угрозу появления нового Рапалльского договора и способствуя постепенному отказу немцев от выдвижения материальных претензий к Польше».
В книгу вошла также рецензия на вышедшее в 1986 году издание «Дорожные знаки: сборник статей о российской интеллигенции», посвященное деятельности кадетов и либеральных кругов в России после революционных событий 1905-1906 годов. Валицкий отмечает, что либералы и демократы не воспользовались возможностями, которые давала им предложенная царским режимом основательная реформа государственного устройства, поскольку они подверглись давлению со стороны революционных левых сил, хотя те в тот момент еще не обладали значительным влиянием. Свой вывод он подкрепляет, в частности, высказываниями Романа Дмовского (Roman Dmowski) того периода, который тоже говорил о губительности интеллигентского максимализма.
(окончание следует)