Накануне войны в Ираке, в 2003 году, премьер-министр Великобритании Тони Блэр на совместной комиссии Конгресса по основным задачам и целям внешней политики США заявил: «В любом маленьком уголке этой большой страны, как, например, в Неваде, Айдахо или других местах, я не был никогда, но всегда хотелось их посетить». А потом Блэр продолжил: «Представьте себе живущего там парня, который абсолютно счастлив, но, занятый своими делами, он говорит вам, политическим лидерам вашей страны: «Почему я, почему мы, почему вообще Америка должна все это делать?». И единственный ответ на это звучит так: "Потому что судьба определила вам это место в истории, именно в это время, и эта задача предназначена для вас«,- закончил Блэр.
Думаю, Блэр все же прав насчет роли, свалившейся волею судьбы на американские плечи, но со временем стало также понятно, что многих американцев эта посланная небом великая роль изрядно утомила.
После четырех десятилетий внешней политики, выстроенной на «сдерживании» СССР, а затем двух десятилетий внешней политики, выстроенной на «расширении» — усилении сферы господства демократии в мире благодаря огромному запасу сил, которым пользовалась Америка после победы в холодной войне, — американцы захотели взять тайм-аут. В этом президент Трамп не ошибается.
Однако работа президента как раз и состоит в том, чтобы уравновесить эти вещи. С одной стороны — нужно учесть понятное желание американцев больше не взваливать на себя чужую ношу и противостоять любому противнику, дабы обеспечить сохранение свободы. С другой стороны — нужно сохранять свое присутствие в разных частях мира, участвовать в судьбе мира на постоянной основе, поскольку этого ныне требуют американские интересы и ценности.
Но участие в судьбе мира на постоянной основе требует от нас выполнения как минимум трех задач: во-первых, проводить тонкие различия отличая разные организации друг от друга, друзей от не-друзей и т.д.; во-вторых, задействовать союзников и, в-третьих, расширять те островки в мире, где людям дано приличное существование. К сожалению, Трамп нарушил все эти принципы в Сирии.
Во-первых, он и американские военные не смогли провести тонкого различия между исламистским «государством» ИГИЛ* (террористическая организация, запрещена в РФ — прим. ред.) в Ираке и таким же «государством» Сирии. А произошло это из-за того, что Трамп и Пентагон поставили войну с терроризмом на автопилот.
Как же так? Ведь, казалось бы, совершенно логично, что после того, как исламистское «государство» (в арабских странах эту террористическую организацию пренебрежительно называют ДАЕШ* — прим. ред.) объявилось в Ираке и Сирии в 2014-м, США взять на себя миссию помощи в разрушении его ячейки в Ираке.
Вашингтон чувствовал за собой вину из-за того, что начал процесс вывода всех боевых подразделений из Ирака до того, как все действительно стабилизировалось. Более того, ДАЕШ* совершило еще и жуткое убийство американских журналистов в Ираке. Но вместо того, чтобы уладить все собственными силами, мы действовали совместно с иракской армией, расширяли ее полномочия, а в сухопутные войска привлекли наших консультантов. Ну и обеспечили помощь с воздуха.
Такой подход обеспечил не только поражение исламистского «государства» ДАЕШ* в Ираке, но и привел к некоторым неожиданным положительным результатам в иракской политике. Война с террористами ДАЕШ* стала чем-то наподобие национальной войны за освобождение иракцев, сблизила умеренных иракских шиитов, суннитов и курдов. Эта война вернула им чувство собственного достоинства, украденное американским вторжением в Ирак (имеется в виду вход американских и британских войск в Ирак в 2003-м году, результате которого режим Саддама Хусейна пал, а страна на несколько лет попала под оккупацию — прим. ред.). Именно это послужило поводом к более стабильному и рациональному разделению власти между суннитами, курдами и шиитами в Ираке.
Сегодня Ирак еще остается очень хрупкой демократией — с огромными проблемами в сфере трудоустройства, энергетики, коррупции и управления. Но «Ирак сегодня — другая страна», отмечает Линда Робинсон в своем недавнем эссе для Foreign Affairs под названием «Завоевывая мир в Ираке: не предайте хрупкую демократию Багдада». Она отмечает, что «немногие американцы понимают необыкновенный успех», которого они добились, выдернув Ирак из пучины войны с террористической организацией ДАЕШ*.
Это вовсе не означает, что вторжение в Ирак было оправданным и что нам стоило бы сделать подобное в очередной раз. Но это является доказательством того, что все же мы нашли правильный путь поспособствовать тому, чтобы иракцы помогли сами себе. Воспользуются ли они подаренной нами возможностью или пренебрегут ею — это сегодня зависит в первую очередь от них.
К сожалению, мы продолжаем вести войну с так называемым исламистским государством на автопилоте. Как только мы освободили Ирак, мы пытались добиться аналогичного результата в Сирии, используя сирийско-курдских бойцов. Впрочем, мы не смогли провести некоторые важные различия. Как я уже упоминал в 2017 году, ДАЕШ* в Сирии действовал в совершенно ином контексте, нежели в Ираке.
В Ираке ДАЕШ* был врагом многоконфессиональной демократии. В Сирии ДАЕШ был врагом многоконфессиональной демократии, точно так же, как и Россия, шиитский Иран, шиитская Хезболла и шиитско-алавитский режим Башара Асада. Они с ДАЕШ, как говорится, стоят друг друга.
«Если мы нанесем поражение местным ячейкам ДАЕШ в Сирии сейчас, — писал я, — то лишь уменьшим давление на Асада, Иран, Россию и Хезболлу. Мы таким образом позволим им перенести все свои ресурсы на ликвидацию последних умеренных повстанцев в Идлибе, а не на мирное разделение власти между собой». И сейчас фактически так и происходит.
«ДАЕШ всегда олицетворял собой две проблемы — Сирию и Ирак — а не одну, и нам необходимо применять разные способы для решения, — объяснял Джон Аркилла (John Arquilla), профессор по вопросам стратегии на курсах по усовершенствования офицерского состава в школе ВМС США в Монтеррее. — В Ираке ДАЕШ следовало бы уничтожить, потому что после свержения режима Саддама Ираку надлежало стать либо либеральным противовесом Ирану — где власть стабильно была бы разделена между суннитами, шиитами и курдами — либо марионеткой Ирана».
А в Сирии, добавлял Аркилла, «мы бы могли защитить курдов» и заставить россиян, иранцев, Хезболлу и Асада удерживать ДАЕШ*. А мы действовали машинально, просто продолжив борьбу с ДАЕШ* в Сирии, а не осознанно.
Взяв вместе с курдами ответственность за нанесение поражения ДАЕШ в Сирии, мы избавили Россию, Иран, Хезболлу и Асада от огромного бремени, позволив им уничтожать внутренних противников режима. И что больше всего поражает — мы сделали это задаром! Мы даже не требовали автономии для наших союзников, сирийских курдов, или разделения власти с умеренными суннитскими сирийскими повстанцами.
Мне становится не по себе из-за ситуации с курдами, но по крайней мере Америка может посмеяться последней над Путиным. Трамп позволил Путину победить в Сирии — а в придачу к победе тот получил нерешаемую задачу — поддерживать режим Асада и отражать попытки Ирана использовать Сирию как платформу для нападения на Израиль. Что может быть хуже такого подарочка, а?
Но даже если вы оспорите, что бросить курдов в Сирии было правильным хладнокровным решением стратегической задачи, все же очень важ6ный момент — КАК это делает президент. Просто уходя из Сирии без предварительного плана или согласования с нашими союзниками — и бросая сирийских курдов после того, как они пожертвовали жизнями 11 тысячами своих мужчин и женщин в борьбе против ИГИЛ — мы посылаем месседж каждому американском союзнику: «Вам лучше начать строить планы, как о себе позаботиться самим. Потому что в случае, если Россия, Китай или Иран просто придут за вами или захотят вас помучить, Америка вас не поддержит — разве что вы заплатите деньги вперед, причем наличными».
Будьте бдительны. С течением времени это все не приведет к более стабильному миру и не сделает внешнюю политику США дешевле для бюджета.
Америку уникальной сверхдержавой делает то, что у нас есть союзники, которые разделяют наши интересы и ценности. Эти же союзники усиливают нашу мощь при низких затратах. В то время как у России и Китая есть только государства-клиенты вроде Сирии, а также покупатели их военных услуг.
«Как только мы вдруг лишим где-либо какого-то нашего союзника поддержки без предупреждения — мы поставим под вопрос нашу надежность повсюду», — утверждает Майкл Мандельбаум (Michael Mandelbaum), автор книги «Восхождение и падение мира на Земле».
Это не довод, чтобы поддерживать безнадежные войны всегда, говорит он, — как это было во Вьетнаме. например. Но это аргумент к тому, чтобы заканчивать их так, чтобы это не нервировало наших союзников: «Если немцы и японцы придут к выводу, что американские гарантии безопасности больше не работают, каждый из них добудет себе ядерное оружие — чего ни мы, ни они не хотят».
Наконец почти все сейчас понимают (я по крайней мере — точно осознаю), что у нас нет ни времени, ни терпения, ни энергии, ни способа, чтобы создать демократию на Ближнем Востоке. Но вот что мы можем сделать и что нам точно следует сделать, так это — укреплять те островки приличного существования людей, где только это возможно сделать. В надежде, что однажды эти островки достоинства наладят между собой связь и расцветут демократией.
Например, иракский Курдистан и курдские регионы Сирии при всей полноте коррупции и межплеменной вражды все же являются островками достоинства. У женщин там появляется все больше власти (очевидно, автор имеет в виду любимые западными феминистками женские воинские подразделения у курдов — прим. ред.), а ислам практикуется в более умеренных формах. Более того, либеральное западное образование там продвигают в университетах американского образца. Оставив сирийских курдов наедине с их проблемами, Трамп скорее ослабил их островок достоинства, чем усилил его.
Америка лучше этого поступка. Даже если наш нынешний президент вполне ему соответствует.
Томас Фридман — трижды лауреат Пулитцеровской премии, постоянный колумнист "Нью-Йорк таймс"
*Исламистская террористическая организация, запрещена в РФ — прим. ред.