«Папа пришел домой пьяный и набросился на меня. Мне удалось вырваться, но он успел ударить меня по бедру ножом. Я убежала к живущей рядом тете. Там мне обработали рану».
«Позже я нашла в Инстаграме информацию об этом проекте. Я связалась с тату-мастером. Мы определились с эскизом татуировки за полчаса».
«Сейчас, когда я смотрю на татуировку, я больше не замечаю шрама. Его больше не видно, и он больше не напоминает мне о случившемся».
Когда в России решили, что случаи рукоприкладства в семье, не имеющие систематического характера, не являются преступлением, число случаев домашних побоев значительно возросло. Редакция «Хельсингин саномат» (Helsingin Sanomat) встретилась в России с женщинами, которым тату-мастера бесплатно закрыли татуировками следы насилия.
Тату-мастер Рома Бикеев собирается делать своей клиентке татуировку с цветами на внутренней стороне руки. Он вводит иглу под кожу.
«Больно?» — спрашивает он.
«Нет, не больно», — отвечает женщина.
Бикеев начинает работать. Цветы скроют шрам от пореза.
Бытовое насилие является в России большой проблемой, которую не решают уже долгое время. Полноценных статистических данных по этому вопросу нет, но известно, что агрессорами чаще всего выступают мужчины. Согласно исследованиям, каждая пятая россиянка сталкивалась с физическим насилием в паре. Физические наказания в отношении детей очень распространены.
Эта тема получила международную огласку, когда петербургский историк убил свою гражданскую жену и пытался утопить части ее тела в канале. В России также обсуждается случай, когда три сестры убили отца, который избивал и насиловал их в течение нескольких лет.
В России регулярно сообщают о жестоких случаях семейного насилия, некоторые из которых заканчиваются смертельным исходом. В 2017 году закон был изменен таким образом, что первый случай побоев больше не считается преступлением. Даже чиновники говорят, что после изменения закона случаев семейного насилия стало гораздо больше.
Рома Бикеев сосредоточенно наносит тонкие линии. Он — один из тату-мастеров, которые помогают жертвам семейного насилия перекрывать шрамы татуировками. Это благотворительный проект, жертвы получают татуировки бесплатно.
«Они могут выбрать любую татуировку. Около 90% просто хотят скрыть шрам», — рассказывает Бикеев.
Успеху проекта помогает то, что в последние годы татуировки в России стали популярными. Татуировки у женщин не привлекают много внимания — в отличие от шрамов.
Проект по нанесению бесплатных татуировок жертвам домашнего насилия возник в российской Уфе, столице Башкирии, которая находится приблизительно в 1,3 тысяче километрах от Москвы.
Автор идеи — тату-мастер из Уфы Женя Захар, которая услышала весной 2016 года о бразильских тату-мастерах, которые бесплатно перекрывали своим клиентам следы домашнего насилия. Спустя два месяца она решила попробовать сделать то же самое в России и поместила в интернете объявление о своем волонтерском проекте.
Она думала, что получит пару-тройку заказов в месяц. Однако сообщения вскоре начали приходить сотнями.
«Сначала я делала эти татуировки каждый день. Я думала, что клиенты скоро закончатся, и я быстро завершу этот проект. Как бы не так».
По словам Жени Захар, с изменением закона в 2017 году число преступлений стало расти. Раньше физическое насилие в отношении родственника определялось как уголовное преступление, но начиная с 2017 года первый случай побоев стали классифицировать как административное правонарушение. За административное правонарушение нужно выплатить небольшой штраф, максимальная степень наказания — непродолжительный арест.
Свою роль сыграл и консервативный подход, согласно которому государству не следует вмешиваться в личные дела семьи. Некоторые приверженцы консервативных взглядов считают разговоры о бытовом насилии ударом по «традиционным ценностям» и гендерным ролям, а также прерогативой «иностранных агентов».
Нововведение стало потрясением для активистов и правозащитных организаций. По их мнению, до изменения закона ситуация тоже была плохой, поскольку и раньше полицейские и другие чиновники не относились к случаям семейного насилия серьезно. Появлялись отдельные законы о домашнем насилии, но ситуация развивалась не в том направлении.
«Мне было 18 лет, когда я съехалась со своим молодым человеком. Однажды вечером он пришел домой пьяный. Он шумел и ругался, а когда я попросила его вести себя потише, он велел мне заткнуться. Он заявил, что он — мужчина, хозяин дома и глава семьи. Потом он натравил на меня свою собаку, и та укусила меня за колено».
«Мы сразу же расстались. Я замкнулась в себе и долгое время никого к себе не подпускала. Сейчас мне уже легче, я понимаю, что не все такие».
«Я всегда считала единорога замечательным существом, радостным и свободным. Он связан с радостью, весельем, добром и оптимизмом. Поэтому, когда услышала об этом проекте, я сразу же решила, что буду делать татуировку с единорогом. Эта татуировка поднимает мне настроение, теперь я редко вспоминаю о шраме и редко расстраиваюсь».
Уфа — город-миллионник, по которому видно, что у этой республики есть нефть. Уфа не является одним из самых богатых городов России, но он явно богаче среднестатистического города России.
Здесь есть «Икеа», H&M, «Бургер Кинг», «Макдоналдс», супермаркеты в западном стиле, красивые рестораны, бары с крафтовым пивом, а также прямые рейсы в Вену, Стамбул, Бангкок и на Пхукет.
В городе есть и скрываемые проблемы домашнего насилия, говорит представитель местной организации по защите женщин «БашФем» Динара Кашапова. Башкирия — светская республика, но ислам по-прежнему остается здесь главной религией, а в обществе сохраняется консерватизм.
«Считается, что грязное белье нельзя стирать на виду у всех», — говорит Кашапова.
Полиция часто призывает супругов решить проблему самостоятельно. Многие консультанты по семейным вопросам тоже стремятся сохранить семью, несмотря на случаи насилия.
Для Жени Захар этот проект оказался тяжелым. Она попросила желающих получить татуировку сначала кратко написать ей о том, что произошло, и прислать фотографию шрама. В процессе нанесения татуировки она выслушивала более долгую и подробную версию произошедшего.
Многим действительно было что рассказать. Поскольку домашнее насилие воспринимается в России как «личное дело», а жертву часто считают — по меньшей мере, частично — виновной в произошедшем, о рукоприкладстве обычно не рассказывают другим. Многие боятся, что их осудят.
«Я не знала, что мы живем в таком мире. Неужели все это и правда происходит? Ведь такое может произойти и с моими родственниками и знакомыми».
«Несколько лет назад мой тогдашний парень ударил меня по запястью канцелярским ножом. Сначала я даже не поняла, насколько глубокими были порезы. Тот молодой человек сбежал, и я больше никогда его не видела. Я не осмелилась составить заявление о преступлении».
«Шрам был на заметном месте. Это беспокоило меня, поскольку я работаю с людьми. У людей много стереотипов: когда они видели шрам, они сразу начинали думать о том, откуда он у меня. Когда я вышла замуж, шрам начал раздражать меня еще сильнее, и я больше не хотела его видеть».
«Я думала о пластической хирургии, но врач сказал мне, что полностью удалить шрам не получится. Позже я услышала об этом проекте, и не могла поверить, что это действительно правда. Женя сказала, что шрам неровный, и в татуировке должен быть, к примеру, лист дерева или перышко. Мы остановились на перышке, потому что зеленая краска у нее тогда закончилась. И теперь я вижу татуировку, а не шрам».
Это было тяжело — забыть услышанное. Тату-мастер заметила, что стала чаще плакать и чаще пить алкоголь. Она поняла, что не хочет выходить из дома.
Женя начала выполнять заказы для проекта только по понедельникам. Потом она решила сделать перерыв.
Активисты, в свою очередь, не отступили от своей цели. Они хотели добиться принятия закона о семейном насилии, который включал бы запрет на приближение. Новый закон дал бы юридическое определение семейному насилию.
Один из главных сторонников пересмотра нынешнего закона, юрист Алена Попова, считает, что закон, скорее всего, будет изменен. Скандалы привлекли к этой теме много внимания.
Поддержку высказали и представители элиты.
«Число противников изменения действующего закона сократилось», — говорит Попова.
Сторонники собрали сотни тысяч подписей в поддержку реформы. Среди противников — те же консервативные группы и православная церковь.
Позиция Кремля неясна. В России она является решающей.
Бикеев заканчивает татуировку с цветами. Сеанс продлился 48 минут.
Он говорит, что делает подобные татуировки дважды в месяц. Сейчас он единственный человек в Уфе, который выполняет такие татуировки. Проект появился и в других городах. В общей сложности сейчас в России работают десять мастеров, которые перекрывают шрамы бесплатно.
Женя Захар не отказалась от проекта полностью. У нее это вряд ли получилось бы, ведь с ней регулярно связываются новые клиенты. Она считает свой проект важным.
«Цель проекта — показать, что можно бесплатно делать добро и в то же время привлекать внимание к проблеме», — говорит Женя Захар. На каком-то этапе она, вероятно, продолжит делать татуировки жертвам домашнего насилия. Она знает, что обычно хотят изобразить на своем теле такие заказчики.
«Чаще всего выбирают бабочек и цветы. Женственный узор, который подчеркнет их красоту».
«Мой муж был наркоманом, который периодически сходил с ума. Он ударил меня ножом в живот и потушил о мое бедро сигарету. Потом он просил у меня прощения и раскаивался, и какое-то время все было нормально».
«Шрамы меня беспокоят. Например, у меня нет ни одной майки с короткими рукавами, и в жаркую погоду я тоже ношу длинные рукава».
«Окружающие плохо реагируют на шрамы, к татуировкам относятся гораздо лучше. Я не сделала бы себе татуировки, если бы у меня не было шрамов. Татуировки еще не закончены, потому что это довольно болезненная процедура, особенно на животе».