Села разминируют, обстрелы слышны все реже, но люди живут без защиты и оказываются в изоляции. После отвода украинских войск от линии фронта с пророссийскими сепаратистами на «ничьей земле» может остаться 150 тысяч человек. Какая судьба их ожидает?
Темнота
Середина декабря 2019 года, 14.50, из прифронтового села Катериновка выезжает полицейский автомобиль. «Полиция находится у нас только в часы работы магазина», — объясняет женщина, которую мы встречаем у сельского клуба. Оружия у стражей правопорядка нет: после отвода войск вооруженным формированиям пребывать здесь запрещено.
Смеркается. Катериновка выглядит так, будто там никто не живет. «Люди сидят по домам, но не зажигают свет в комнатах, выходящих на улицу, потому что могут придти диверсанты», — рассказывает женщина. Мы предлагаем ее подвезти, но она решительно отказывается: «Если кто-то увидит, что я сажусь в чужую машину, у меня будут неприятности».
29 октября в окрестностях села Золотое украинские военные отошли на километр от линии разграничения, оставив 184 жителей Катериновки в так называемой серой зоне. «Это ничья земля, — говорит Константин Реуцкий из организации „Восток-SOS", которая помогает жертвам войны. — Я сомневаюсь, что туда будут добираться сотрудники гуманитарных организаций, скорая помощь, почта, пенсии».
Отвод войск, речь о котором шла еще 2016 году, был условием, при котором Кремль был готов вернуться к переговорам в «нормандском формате». В июне прошло разведение сил в Станице Луганской, в ноябре — в районе села Петровское. «Благодаря этому прекратились обстрелы и появилась возможность начать разминирование, — говорит глава Луганской областной администрации Сергей Гайдай. — Разумеется, мы не можем гарантировать, что другая сторона не пойдет на провокации».
Мост
Мост в Станице Луганской украшают флаги с голубой, синей и красной полосами, которые издалека можно принять за российские. Это цвета непризнанного государства пророссийских сепаратистов — Луганской Народной Республики. Переправа — единственный путь, по которому можно попасть с оккупированных ей территорий в основную часть Украины.
«Обе стороны друг друга стоят», — жалуется 74-летняя жительница Луганска Марина, которой я помогаю нести вещи. Курсирующий между мостом и пропускным пунктом автобус сломался, поэтому придется пройти пешком больше километра. «Мы всю жизнь работали, а сейчас они унижают нас только за то, что мы говорим по-русски», — встревает в разговор пожилой мужчина.
В основном здесь пенсионеры. Раз в два месяца им приходится ехать за деньгами, потому что на оккупированных территориях их не выплачивают. «Если кто-то не может приехать из-за состояния здоровья, пенсии он не получит», — рассказывает Мария. Сразу же за пограничным переходом находится мобильное отделение банка и импровизированный рынок. «Мы покупаем здесь продукты, потому что у нас дешевле только водка и сигареты», — объясняет она.
Мария выехала из Луганска в 6 утра, на украинскую сторону она добралась к 11. Две точки разделяет всего 20 километров. «Еще недавно поездка занимала 10 часов, а сейчас можно обернуться за один день», — рассказывает моя собеседница.
Благодаря отводу войск Киев смог восстановить разрушенный во время обстрелов пролет моста, до этого люди пользовались временной деревянной лестницей, которую было сложно преодолеть людям на инвалидных колясках.
«В день мы обслуживаем 13 тысяч человек, это на 3 тысячи больше, чем до ремонта», — говорит украинский офицер, показывающий нам пропускной пункт. Почему на мосту висят флаги ЛНР? «Это провокация той стороны, на которую мы не хотим реагировать».
В 2019 году на переходах через линию разграничения умерли 29 человек. Основной причиной смерти были инсульты и инфаркты.
Остров
Перед магазином в селе Крымском водитель устанавливает на колеса своих «жигулей» цепи. «Проедем ли мы, я не гарантирую», — сообщает он ожидающим его пассажиркам. 543 жителей Крымского связывают с внешним миром возведенный украинскими военными понтонный мост через Донец и грунтовая дорога, на которой машины тонут в грязи. Единственную покрытую асфальтом трассу в село уже несколько лет перерезает линия фронта.
«Мы живем здесь, как на острове, но люди возвращаются, никому не хочется быть изгнанником», — говорят женщины, ждущие водителя на «жигулях». Они направляются в Северодонецк. До временной столицы Луганской области 40 километров, но путь туда занимает почти два часа.
В селе работают два магазина, фельдшерский пункт, в срочных случаях добраться в больницу помогают военные. Работы у большинства местных жителей нет, они существуют благодаря пенсиям и помощи международных организаций, которые снабжают их углем, продовольствием и помогают ремонтировать дома.
В центре села среди руин двухэтажного здания сидят подростки. «Здесь самый быстрый интернет», — бросают они, не отрываясь от смартфонов.
Линия фронта проходит всего в полукилометре от села, обстрелы слышны практически каждый день. «Я рассчитываю, что мы окажемся в очередной демилитаризованной зоне, — говорит представитель местной администрации Юрий Константинов. — Это шанс на то, что разблокируют шоссе, которое даст нам доступ к работе, школе, врачам».
Одиночество
«Здесь живут люди», — гласит надпись на дверях полуразрушенного дома в поселке Пески. В предместьях Донецка, рядом с руинами аэропорта, нет почти ни единого целого здания. Из 2 тысяч человек, живших здесь до войны, осталось всего девять. Они отказались переселяться.
«Я предпочитаю умереть дома, чем у чужих людей», — говорит 80-летняя София, живущая со взрослым сыном-инвалидом. Второй ее сын с женой и детьми уехал в Россию. «Я уже пять лет не видела внуков», — срывающимся голосом добавляет женщина.
Пески находятся в так называемой красной зоне, фронт совсем близко. В поселок не добираются автобусы и скорая помощь, не привозят продукты. «Попасть к нам можно только пешком, на велосипеде или вместе с военными», — рассказывает живущий здесь социальный работник Ваня.
В Песках нет ни воды, ни газа, а электричества хватает только для освещения. «Мы собираем дождевую воду, топливо дает Красный крест. Разумеется, нам предлагали уехать, но там нас ждала только бездомная жизнь», — говорит Ваня.
По оценкам неправительственных организаций, в изолированных населенных пунктах проживают 69 тысяч человек. «Люди прозябают вот уже шестой год. Военные помогают с транспортом, медицинскими услугами, доставляют продукты, но когда они уйдут, местные жители останутся в полном одиночестве», — подчеркивает Константин Реуцкий.
Заложники
«Российские позиции находятся в километре от моего дома», — говорит директор Центра детского и молодежного творчества в находящемся неподалеку от Донецка городе Марьинка Алина Косс. Она принадлежит к представителям греческого меньшинства, говорит по-русски, но когда начался конфликт, поддержала Украину. «Если наша армия уйдет, 4 000 жителей Марьинки станут заложниками оккупантов», — убеждена она.
Вывода военных больше всего боятся те, кто придерживается проукраинской позиции. 100 из 500 жителей поселка Золотое-4 подписали обращение к президенту Владимиру
Зеленскому с просьбой не отводить армию. Многим уже начали звонить с угрозами. «Они говорят, что с нами сделают, когда здесь уже не будет украинских подразделений,- говорит Людмила. — Они знают, где мы живем, наши дома обстреливают». Активисты считают, что им придется бежать. «У россиян есть списки людей, которые помогали украинским военным. Люди не будут рисковать жизнью своих семей», — добавляет Косс.
«Мы реагируем на все обращения жителей демилитаризованной зоны», — уверяет руководитель полиции в Станице Луганской Александр Клименко. На вопрос, вооружены ли ездящие туда полицейские, он отвечать отказывается.
Сепаратисты объявили, что если Киев отправит в демилитаризованные зоны полицию, они вышлют туда собственную милицию.
Уступки
На декабрьском саммите в Париже лидеры Украины, России, Франции и Германии договорились, что перед следующей встречей, намеченной на март, демилитаризация будет проведена еще в трех зонах, а существующие расширят. Москва хотела отведения войск от всей линии разграничения, тянущейся на 427 километров.
«На ничьей земле окажется до 150 тысяч человек», — говорит Реуцкий. Во Франции было решено, что до конца 2019 года бои должны быть окончательно прекращены, однако, даже в ходе самого саммита ОБСЕ зафиксировала более 6,5 тысяч случаев нарушения режима прекращения огня. Наблюдатели сообщали также об обстреле демилитаризованной зоны в окрестностях Петровского.
«Никаких признаков того, что Россия собирается отказаться от своих агрессивных планов, нет», — подчеркивает Реуцкий. 60% украинцев поддерживают процесс отвода войск, видя в нем первый шаг к завершению конфликта.
«Наша цель состоит в том, чтобы сократить количество жертв, — подчеркивает Сергей Гайдай. — Окончательный вывод войск может произойти лишь тогда, когда мы получим контроль над границей с Россией». «Пока на уступки идет только Киев, — отмечает Реуцкий. — Вопрос в том, ведет ли к миру выполнение все новых требований агрессора».