«Фигаро»: Кто такие «дети деконструкции», и как школа мысли, которая была основана французскими, а затем американскими интеллектуалами 1960-х годов, может повлечь за собой конкретные последствия для жизни поколения?
Поль Мелен*: «Дети деконструкции» — это мы, поколение, которое появилось в 1990-х годах и продолжает развиваться сейчас. Само понятие «дети» создает почти родственную связь со школой мысли деконструкции. Сознательно или нет, постмодернистская философия 1960-х годов воплощает в себе очевидную интеллектуальную родственную связь в жизни нашего поколения.
Хотя от этого течения нас отделяет почти 60 лет, оно сохраняет присутствие везде, в том числе в самых интимных сферах жизни западной молодежи. Отношения к другим через призму индивидуализма, стремление к эгоистическому счастью, неприятие всего, что может быть символом уважения и авторитета — все эти факторы представляют собой признаки влияния деконструкции в XXI веке. Это поколение успокоено уверенностью в своей свободе, но, не подозревая этого, стремится в ледяную пустоту, оставленную в наследство теми, кто разрушили тысячелетия истории.
— В вашей книге вы останавливаетесь на нескольких значимых общественных фактах: например, молодое поколение знакомится в Tinder, но больше не ездит автостопом. О чем говорят эти изменения социального поведения?
— Да, мы отмечаем эти явления, поскольку считаем их признаками перехода в новый мир, который напоминает мир Оруэлла. Апостолы деконструкции утверждали, что освобождают человека из тисков общества и религии путем сексуальной либерализации, но все было с точностью до наоборот. Наше поколение ищет полумеры вроде Tinder для облегчения взаимодействия, потому что отношения стали очень сложными. Свидания (через Tinder) и автостоп (с помощью BlaBlaCar) ложатся на договорную основу… Свободное взаимодействие без предварительной договоренности становится невозможным.
Именно в этом проявляется использование деконструкции современным капитализмом. Поставленная цель не изменилась: создать человека, который свободен в том, чтобы потреблять все больше и больше, не задумываясь об этике или нравственности.
— Вы также поднимаете вопрос раскола между поколениями. Он стал сильнее? Как вы его измеряете? Это прискорбный факт?
— Разрыв между поколениями — это очень важный вопрос в нашей книге, который всерьез беспокоит меня. Разумеется, это явление возникло не сегодня, но сейчас оно проявляется особенно остро. Деконструкция разрушила традиционные фигуры (школа, церковь, государство…) и представила устаревшими все модели, которые отсылают нас к прошлому. Устаревание прошлых поколений материализуется в стремлении общества изолировать (дома престарелых, программы Почты по наблюдению за нашими родителями) и принизить их (молодящиеся СМИ, высмеивание старости и болезни…). Разумеется, это прискорбно. Нельзя выстраивать общество на презрении к прошлому. Гений нашей цивилизации отчасти опирается на заложенные предками основы. Презрение к ним означает формирование ничтожного общества, пустой цивилизации.
— С распространением социальных сетей у нас обострилось соперничество, которое теперь повсюду приобретает избыточные формы?
То есть, все это не случайно, поскольку эти университеты являются клубком настоящей свободной конкуренции. Нет ничего удивительного, что они продвигают соперничество и индивидуализм. Их сила в том, что они стали частью тесно связанного с новым образом жизни стремления выделиться. Разве человек, который окружен любовью близких и наслаждается красотой жизни, будет соперничать с кем-то в «Инстаграме», где выставляется напоказ искусственное существование? Нет. Социальные сети пользуются несчастьями современной эпохи, чтобы получить влияние и возможности для надзора, которые вызывают беспокойство у ряда суверенных государств.
— Мы разучились путешествовать?
— Именно так. Это напрямую связано с переплетением деконструкции и глобализации. Путешествие всегда было связано с культурным обогащением, обменом и неопределенностью. Сегодня после двух-трех часов перелета рейсом эконом-класса вы попадаете в другой глобализованный мегаполис, который мало чем отличается от того, где вы были.
Униформизация культуры и способов путешествия видна любому, кто ездит по большим западным странам. Кругом одни и те же улицы и вывески, прикованные к экранам смартфонов лица, ночевки в одинаковых гостиницах. Многие выступают за многообразие во Франции, но при этом являются сторонниками однообразия мира… Лично я вижу больше красоты в мире, который богат разнообразием культур, чем в навязанном глобализацией однообразии.
— Понятно, но все, что вы сейчас говорите, весьма далеко от риторики студенческого союза, активистом которого вы были во время учебы!
— Поверьте мне, я не согласен со многими аспектами риторики союза. Они вызывали у меня сомнения еще в те времена, когда я там состоял… Я вступил туда, чтобы защищать мои идеалы: бесплатное образование, свободу мысли, терпимость и прочее. Я встретил там несколько прекрасных людей, но в то же время увидел настоящую адскую вертикальную машину, которая давила любое инакомыслие. Я был свидетелям гибели столкновения идей в высшем образовании. Деконструкция стала играть там все большую роль. Дошло до того, что меня задвинули в сторону инстанции, которые защищали гендерную теорию и «деколонизацию» в ущерб всеобщему равенству возможностей и доступу к культуре. В этот момент я решил уйти, и я не жалею, что не вхожу в число тех, кто вводят цензуру на конференциях в университетах.
— Что касается упомянутых вами «сумерек ценностей», за что еще может уцепиться ваше поколение, чтобы спокойно смотреть в будущее?
— В условиях сумерек ценностей необходимо срочно начать восстановление на прочных основах, и мне кажется, что в ядре идентичности Франции заложены мощные творческие силы. Франция и весь Запад сталкиваются с колоссальными проблемами, и поэтому нужно сохранить надежду, а также превратить надежду в проекты.
Молодое поколение должно направить все силы и творческий гений на защиту своей среды. Прежде всего, конечно, окружающей среды: речь идет о глубоких преобразованиях во Франции, которые должны сделать ее в будущем защитницей планеты. Кроме того, эта среда включает в себя культуру и наследие, поскольку защита планеты подразумевает сохранение культуры, знаний и территории. Защита планеты не означает отказ от науки. Как раз наоборот, людские надежды опираются на способность к открытиям, на Земле и в космосе с его новыми горизонтами. Чтобы спокойно смотреть в будущее, молодому поколению нужно продемонстрировать независимость в своих решениях и отказаться от общества пустоты. Оно должно вести реконструкцию с опорой на историю. Раз прошлые десятилетия был периодом деконструкции, надежда на будущее заключается в пробуждении французского гения на службе Земли, культуры и науки.
* Поль Мелен (Paul Melun), стратегический консультант