Капрал армии США был удивлен: зачем командование отправило заслуженного бригадного генерала, заместителя командующего дивизией, на операцию по аресту какого-то толстяка-представителя фармацевтической компании? Именно так американский унтер-офицер подумал о полном человеке, которого Роберт Стакк (Robert Stack) и подчиненные ему солдаты задержали на улице в окрестностях австрийской деревни Радштадт. В багажнике его автомобиля капрал обнаружил огромный запас лекарств: буквально тысячи ампул для инъекций и всевозможных таблеток.
Это было вечером 7 мая 1945 года. Герман Геринг, некогда второй человек Третьего рейха, с 29 июня 1941 года официально считавшийся «преемником фюрера», сдался в плен американским военным, не оказывая особого сопротивления. Ситуация была запутанная: вермахт вот-вот капитулирует, но было неясно, действительно ли Гитлер к тому моменту был уже мертв?
Геринг, пребывавший в заметном возбуждении, рассказывал американцам всевозможные безумные истории. Так, по его словам, фюрер две недели назад разжаловал его и приговорил к смерти. После этого люди из СС задержали его в местечке Берхтесгаден (Berchtesgaden) в Баварии и должны были расстрелять. Однако солдатам «люфтваффе» удалось его отбить у них, а теперь он хочет переговорить с главкомом сил союзников Дуайтом Эйзенхауэром — «как маршал с маршалом».
Стакк согласился лишь на ничего не значивший разговор с Герингом, а затем приказал назавтра перевезти того под охраной в его собственном автомобиле в австрийский Китцбюэль, где в шикарном «Гранд-отеле» находился штаб 36-й пехотной дивизии армии США, заместителем командующего которой он был. Начальник Стакка, генерал-майор Джон Далквист (John Dahlqvist) принял знаменитого нациста и обменялся с ним парой слов перед кинокамерой какого-то фронтового репортера, за что позднее удостоился жесткой критики со стороны американской общественности.
Далквист, свободно владевший немецким языком, отказался от переводчика — Стакк тоже сносно говорил по-немецки. Что они втроем обсуждали за ланчем, осталось неизвестно. Возможно, то же самое, что Геринг рассказывал накануне: свое мнение по поводу окончания войны и своей собственной будущей роли в Германии.
Но еще до этого разговора Далквисту стало понятно, что Геринг был слишком «большой шишкой» для него, и он решил, что с ним должен общаться его командир — «трехзвездный» генерал Александер Патч (Alexander M. Patch). Поэтому высокопоставленного пленника посадили в курьерский самолет — одномоторный Piper Cub — и переправили в Аугсбург, где располагался штаб 7-й армии США.
Патчу Геринг тоже оказался «не по зубам». Так что сначала он отправил его в Беренкеллер (Bärenkeller) в северной части Аугсбурга, где нацисты в свое время построили образцово-показательный жилой район, и назначил на 11 мая пресс-конференцию для фронтовых корреспондентов западных стран-участниц антигитлеровской коалиции. Это необходимо было сделать, потому что информация о появлении Геринга в Аугсбурге была опубликована в американских газетах уже 10 мая. На пресс-конференции присутствовал, в частности, Клаус Манн (Klaus Mann), офицер американской армии и сын немецкого писателя, лауреата Нобелевской премии в области литературы Томаса Манна (Thomas Mann).
Это «курьезное мероприятие», как его назвал Манн в письме отцу, состоялось в саду одной из вилл на окраине Аугсбурга. Вокруг именитого узника толпились человек 20–30 американских, французских и британских журналистов, а также несколько высокопоставленных офицеров. Сам Клаус Манн участвовал в пресс-конференции как корреспондент военной газеты The Stars and Stripes в Германии.
«К моему разочарованию, он оказался намного менее безобразным, чем я ожидал — это был человек среднего роста с животом и двойным подбородком, но никоим образом не похожий на монстра, — писал Клаус Манн отцу. — Нельзя даже сказать, что он производил отрицательное впечатление, скорее, даже наоборот». Тем не менее, Клаус Манн, покинувший Германию еще в марте 1933 года, констатировал: «Конечно, на его лице была заметна определенная жестокость, да и взгляд его часто сверкал весьма грозно». В то же время он был удивлен: «Но голос у него приятный, мощный и звонкий, хотя и несколько „толстоватый“. А лицо имеет неплохой профиль».
Манн также заметил презрительно: «Этому большому господину было несколько неуютно; его смех был напускным, а еще нельзя было не заметить, как часто он прикладывал ко лбу носовой платок. Он потел, хотя сидел в тени». Геринг попросил переводчика пояснить журналистам, что они уже довольно давно разругались с Гитлером. «В пух и прах, — подчеркнул он, подняв руку с вытянутым указательным пальцем. — Прошу вас подчеркнуть это — это важно!»
Геринг утверждал, что ничего не знал о преступлениях нацистского режима — по крайней мере, он пытался убедить в этом журналистов. О концлагерях ему якобы тоже ничего не было известно — по крайней мере, о том, что происходило на их территории. «Если бы я знал об этих ужасах, то протестовал бы против этого, мешал бы этому!», — цитировал Клаус Манн Геринга. В этот момент он еще не знал, что именно Геринг 31 июля 1941 года поручил Рейнхарду Гейдриху (Reinhard Heydrich) «окончательно решить еврейский вопрос».
Ответил Геринг и на главный вопрос, интересовавший СМИ стран-участниц коалиции, — его эмигрант лично задал ему по-немецки: «Гитлер мертв?» Ответ прозвучал незамедлительно и весьма эмоционально: «Да! Конечно, Гитлер мертв! Нет никаких сомнений!» Резюме Клауса Манна: «Вот таким было интервью Германа Геринга в весеннем саду. Занятно, не правда ли?»
Через несколько дней, между 15 и 19 мая, в Аугсбурге был сделан ряд неизвестных до недавнего времени фотографий. Они находились в частном альбоме Ганса Валленберга (Hans Wallenberg), который, будучи немецким эмигрантом, в то время был корреспондентом информационного агентства армии США и занимался вопросами психологии ведения войны. Сейчас эти фотографии находятся в архиве немецкого издательского дома Axel Springer, издающего, в частности, газету Die Welt.
Валленберг был одним из присутствовавших, когда Геринга, одетого не в свою парадную форму «рейхсмаршала», а в обычную униформу солдата Вермахта без опознавательных знаков, увозили из Беренкеллера. Когда он, страдавший от лишнего веса, забирался в автомобиль, камеры запечатлели его огромную «филейную часть». Он отправлялся на засекреченную базу Camp Ashcan (Lager Ascheimer) на юго-востоке Люксембурга. Там ему предстоял допрос в шикарном Palace Hotel, который конфисковали американцы. Туда в середине августа 1945 года были интернированы в общей сложности 86 высокопоставленных чиновников и генералов Третьего рейха. Главным из них был Герман Геринг — не случайно на единственном групповом фото «узников» он сидел в первом ряду в центре.
В Camp Ashcan Геринг занялся разработкой своей стратегии поведения на Нюрнбергском процессе, который начался в октябре 1945 года. Если коротко, то он считал себя законным лидером немецкого народа, совершенно незаконно отданным под суд. Хотя в американском плену ему удалось преодолеть свою длившуюся еще с 1923 года и то обострявшуюся, то ослабевавшую зависимость от морфия (часовые, охранявшие его в Palace Hotel, изъяли у него приличный запас наркотика), он все еще пребывал в иллюзии, которую ранее поведал генералам Стакку и Далквисту, а также фронтовым репортерам.
Герман Геринг все еще считал себя законным преемником Гитлера. По крайней мере, он ожидал, что таковым его будут воспринимать сами немцы. В ходе Нюрнбергского процесса он заявлял, что немецкий народ еще будет ставить ему памятники — «большие в парках и маленькие в каждой гостиной». Но, как известно, в итоге получилось иначе: в ночь перед своей казнью 15 октября 1946 года Геринг покончил с собой, приняв яд.