На белой ткани появляется два списка. «Они остались в Советском Союзе»: 52 имени. «Вернулись»: 50 имен. В лекционном зале Центральной библиотеки Хельсинки «Ода» (Oodi) царит полная тишина. В списках рассказывается о судьбе гражданских пленных Карельского перешейка.
Евгений Балашов — любитель истории из Санкт-Петербурга. Он написал исторические справки о переданных Советскому Союзу финских территориях. Балашова пригласили выступить на ежегодном собрании общества поселка Кивеннапа. В его последней работе «Гражданские пленные Терийоки» (Terijoen siviilivangit, ныне — Зеленогорск) есть ранее неопубликованные данные о финнах, попавших в плен к советским войскам в годы Зимней войны.
Потомки эвакуированных финнов хотят знать, есть ли в списках имена их родственников и знакомых. Перед началом Зимней войны не удалось эвакуировать около 2 тысячи 500 финнов. Больше всего финнов осталось в общине Суоярви ладожской Карелии, а также на Карельском перешейке, в Петсамо (сейчас — Печенега), коммуне Суомуссалми, общине Салла и на островах Финского залива.
Финны покинули поселок Кивеннапа еще в октябре 1939 года. Однако в ноябре многим разрешили вернуться домой. Когда 30 ноября 1939 года началась Зимняя война, жителям поселка пришлось срочно бежать. С собой можно было взять только то, что удавалось унести.
Финские солдаты выбрали тактику выжженной земли. Покидая территории, они сожгли и поселок Кивеннапа. Вспыхнула и деревянная церковь, большие колокола рухнули вниз. Но одно здание осталось нетронутым: психиатрическое отделение дома престарелых. 16 пациентов были брошены в огонь войны.
Очевидцы, две лотты, ушли последними. Они слышали вопли, вырывающиеся из здания: «Откройте двери, ради всего святого! Дайте нам еды!» Дверь была закрыта, ключа не было. Выжили ли пациенты? Если выжили, то где они оказались?
Судьбы гражданских пленных, особенно пациентов психиатрического отделения, беспокоят эвакуированных жителей поселка Кивеннапа и их потомков уже больше 80 лет. В исследованиях о судьбах пленных тоже есть определенный пробел.
«О гражданских пленных Карельского полуострова особой информации нет», — говорит Евгений Балашов. Он изучил архивы в России и Финляндии, в том числе и протоколы допроса возвращенных гражданских пленных в Государственной полиции Финляндии, составленные в период перемирия.
В мае 1940 года гражданских пленных Карельского перешейка отвезли сначала в Выборг, а оттуда — на товарном поезде в Финляндию. Возвращенные были помещены в карантин в хельсинкской Школе Кайсаниеми.
Протоколы были составлены от руки. По ним видно, что допросы проводились очень серьезно: «Призывали ли вас остаться в России и что вам обещали? Кто, по вашим сведениям, а) остался в России добровольно, б) был принужден остаться в России, в) остался в России по иным причинам?»
В конце шли вопросы о перебежчиках. «Кого из финнов (ранее перебравшихся в СССР) вы встречали в Советском Союзе, какие позиции они занимали и какие задачи выполняли?»
Было множество причин, по которым эвакуировались не все гражданские финны. Остались старики, больные и люди, которые за ними ухаживали. Кто-то не хотел бросать дом. Кто-то хотел ухаживать за скотом. Советские войска не воспринимались как оккупанты. «Около 20 человек, оставшихся на территории Советского Союза, согласились сотрудничать с НКВД», — говорит Евгений Балашов.
Пленных гражданских перевезли в дом престарелых в Терийоки. Руководителем назначили Степана Воронина, который сам был пленным. Семья с двумя детьми могла держать четырех коров. Воронин получал зарплату в 300 рублей и продавал молоко гражданским и солдатам. Можно было получить работу повара, уборщика и кольщика дров. «Однако рабочей повинности не было», — говорит Евгений Балашов.
Финнов активно допрашивали. От всех требовали рассказать, где находятся минные поля, кто числился в шюцкоре (существовавшая в 1917-1944 годах финская военизированная организация, — прим. ред.). В доме престарелых показывали пропагандистские фильмы, например, «Балтийцы» и «За советскую родину». Раздавали листовки и газеты на финском языке. Советские войска представляли в качестве освободителей.
Пленных призывали остаться в Советском Союзе. «Обещали все, что можно. Работу, хорошую зарплату, дом, корову». Большинство не поверили обещаниям. После окончания Зимней войны Воронин решил поехать в Финляндию по желанию жены и дочерей.
В карте отделения душевнобольных ее характеризовали как «неврастеничку». «Она производит впечатление очень тихой и немного странной женщины», — записал в протоколе служащий Государственной полиции. Анна подробно описала начало войны. Незадолго до артиллеристского обстрела советскими войсками из здания эвакуировали его последних жителей — кроме пациентов психиатрического отделения. Врач заперла пациентов на замок.
На следующий день, первого декабря 1939 года, советские войска открыли двери отделения. В протоколе Государственной полиции Финляндии об Анне было записано следующее: «Получила у русских разрешение и дальше жить в доме престарелых, готовила еду для пациентов дома престарелых».
Анна перечислила имена пациентов, а также их домашние адреса. На допросе также выяснилось, что два пациента сбежали вскоре после прихода советских войск. Неделю спустя, 11 декабря, пациентов психиатрического отделения переместили в ленинградскую больницу.
Зимняя война закончилась 13 марта 1940 года. Анна и три других пациента вернулись в Финляндию в мае. «Они смогли подать заявление о возвращении, — говорит Балашов. — Остальные были в очень плохом состоянии. Они не могли писать или не понимали ситуации».
Врач психиатрического отделения советовал Анне остаться в Советском Союзе. Но она не хотела. В Финляндии ее ждали дети. Анна рассказала на допросе, что 12 оставшихся пациентов отвезли далеко от границы с Финляндией: «Всех вышеупомянутых отправили из Ленинграда на Украину приблизительно в марте».
Правдива ли информация в протоколах допроса? Без документов установить [истину] не удастся. По мнению Евгения Балашова, слова о переводе на Украину вполне могли быть обманом. «Наверное, пациентам сказали, что на Украине тепло и есть еда. Чтобы они бы не волновались».
Второй вариант — более мрачный. После окончания Зимней войны пациентов поселка Кивеннапа могли переводить из одной ленинградской больницы в другую. «Если они остались в Ленинграде, то они, вероятно, умерли зимой 1942 года». Тогда немцы окружили город-миллионник. В блокаде, которая длилась с осени 1941 года по зиму 1944 года, скончались больше 600 тысяч человек.
Конец своей жизни Анна провела в психиатрической больнице города Йоутсено.
Зимняя война была 80 лет назад. В принципе, информацию о таинственном исчезновении пациентов психиатрической клиники можно найти в архивах спецслужб Украины или России. Родственники могут запросить разрешение на изучение материалов. Нужно отправить запрос, потратить много времени, сил и денег.
Антти Анттолайнен (Antti Anttolainen) был одним из пациентов брошенного психиатрического отделения. В марте 1941 года, в год окончания Зимней войны, работник лесопилки Анни Анттолайнен направила в Министерство иностранных дел Финляндии запрос о судьбе своего супруга: «Может ли мой муж быть в Советском Союзе, и если он в Советском Союзе, есть ли возможность вернуть его в Финляндию».
Министерство иностранных дел отправило запрос в Москву — безрезультатно. Внуки Антти Анттолайнена живы. Петри Анттолайнен (Petri Anttolainen) — один из них. Его интересует судьба деда, родственники много об этом говорят. «Я всегда думаю об этом, когда иду на могилу бабушки».
После окончания войн уездные суды Финляндии начали делать запросы в отношении о пропавших в Советском Союзе пациентах психиатрического отделения. Выяснилось, что Антти Анттолайнен скончался первого января 1987 года.