С гребня волны мир выглядит иначе.
Я и забыл, что я такой трусливый.
Но вот я на палубе «Морского медведя», легкого катера норвежской береговой охраны, вокруг меня шумят волны, и мне надо перепрыгнуть на веревочную лестницу, свисающую с борта большого российского рыболовецкого траулера.
Тут я сразу об этом страхе вспомнил.
«Я каждый раз побаиваюсь», — сказал мне сотрудник береговой охраны Ругер Андреассен (Roger Andreassen).
И я не так уж уверен, что он сказал это, только чтобы меня успокоить. К тому моменту я уже несколько раз пытался сделать этот решающий прыжок.
И каждый раз опускал голову и говорил: «Нет, не могу».
Меня хлопали по плечу и утешали: «Хорошо, что ты не хочешь отступить». Оставляли сидеть в катере, пока фотограф и остальные карабкались по борту траулера.
А потом меня отвозили обратно на патрульный корабль «Баренцево море».
Но в этот раз я должен, наконец, сделать финальный шаг.
В то время как вооруженные силы участвуют в учениях и тренируются вести войну, которая, как они надеются, никогда не произойдет, береговая охрана во многих отношениях уже давно ведет настоящий бой.
Мало где еще в мире изменения климата ощущаются так сильно, как здесь.
«По мере того как лед отступает, и море становится теплее, популяции перемещаются. Треска устремляется чуть севернее и на восток, макрель уходит на запад. Из-за этого нам приходится патрулировать все более обширные пространства. В конце концов мы просто перестанем справляться», — говорит Андреассен, советник по рыболовству Главной береговой охраны.
И это мы еще не говорили об активизации добычи газа и нефти в этом районе и об огромных танкерах, которые начали ходить по Северному морскому пути мимо Норвегии.
Отсюда мир выглядит по-другому. Бывшие враги здесь хорошие друзья.
ЕС здесь — это потрепанный траулер-краболов с латвийским флагом, а Россию представляет суперсовременное рыболовецкое судно, вышедшее на поиски трески.
До Осло отсюда очень далеко, столица тут не главная.
Россияне — прекрасные союзники в борьбе за сохранение наиболее хорошо сохранившихся в мире запасов трески и пикши. Даже в самый разгар кризиса, связанного с аннексией Крыма, Норвегия и Россия продолжали сотрудничать в сфере рыболовства.
«Мы отлично сотрудничаем с Россией в том, что касается контроля над ресурсами», — рассказывает Андреассен.
Норвежские морские территории на 1 979 179 квадратных километрах — гораздо обширнее, чем тонкая скалистая полоса земли в 323 808 квадратных километров на западе Скандинавского полуострова.
На рыболовецкую зону вокруг Шпицбергена с ее 803 993 квадратными километрами приходится почти половина этой империи. И здесь будущая борьба за ресурсы может развернуться острее всего.
Именно здесь российский министр иностранных дел Сергей Лавров хочет обсудить вопросы рыболовства.
И именно с рыболовством могут быть связаны главные конфликты с ЕС в будущем.
Северное море грозит стать самой сложной частью переговоров по Брекситу.
В настоящее время ЕС требует сохранения британских квот на вылов рыбы, а британские рыбаки еще больше усложнили ситуацию, продав половину своих квот другим странам ЕС.
ЕС же в свою очередь зависит от британских морских территорий. Флот ЕС ловит треть свой рыбы именно там.
«Французы очень усложнят нам жизнь, если мы лишим их рыбы. Они устроят настоящий ад — заблокируют порты, начнут вводить пошлины», — заявил оптовый торговец рыбой BBC на прошлой неделе.
«Если не хочешь, ты не обязан, Гуннар!» — кричит фотограф у меня за спиной, но я уже, дрожа, прыгнул и крепко вцепился обеими руками в лестницу и борт корабля.
«Как хорошо, что не приходится проделывать это каждый день», — думаю я, заползая в люк под смех российских рыбаков.
«Видно, что вы не военный», — с улыбкой говорит мне старший помощник командира.
Мы находимся на борту российского траулера «Капитан Долгих», бывшего норвежского рыболовецкого судна, построенного еще в 1987 году. К моему удивлению, судно в очень хорошем состоянии.
На мостике меня угощают черным кофе и усаживают на коричневый кожаный диван.
«Норвежцы — наши хорошие друзья. Мы тоже северный народ», — говорит капитан, который работает на рыболовецком судне вот уже 20 лет.
«Когда сильный ветер, бывает трудно. Но это хорошая жизнь», — рассказывает он.
Рыболовецкое судно длиной в 57 метров и шириной в 13 метров тралит треску вдоль норвежской границы в 12 морских милях от суши. Это та самая треска, которая сейчас идет к Лофотенским островам.
Пока мы стоим на палубе, из моря вытаскивают траловый мешок, полный, насколько я могу видеть, трески, сайды, морского окуня, пикши и мелкой камбалы.
Береговая охрана просматривает документы, отчеты, дневник улова, затем измеряет длину рыбы и сеть трала. Здесь все в порядке.
Мне снова не по себе: пора возвращаться к лестнице.
Мне совсем не кажется заманчивым прыжок с веревочной лестницы, болтающейся над беспокойным морем на ветру, который уже усилился до штормового.
«Мне и правда каждый раз страшно. Это опасный спорт. Можно сказать, ежедневные боевые операции. Потому что если что-то пойдет не так, то не так будет по-полной. По сути, чтобы контролировать треску и пикшу, мы рискуем здоровьем и жизнью», — говорит Андреассен из береговой охраны.