В ледяной темноте ночи над всем довлеет неподвижность. Насколько хватает взгляда, на всем китайском побережье не видно никакого движения света. Складывается впечатление, что в холодном воздухе застыл даже звук: атмосферу разряжают разве что какие-то далекие отголоски, вероятно, отдаваемых через мегафон указаний. Они прекрасно известны по всему Китаю: просьба оставаться дома и разрешение выйти дважды в неделю за покупками.
Горят лишь огромные китайские иероглифы (белые надписи на красном фоне) на четырех самых высоких домах Хэйхэ: «Держись, Китай» чередуется с «Держись, Ухань». Любопытно, что это послание обращено в сторону российского берега и словно напоминает о неразрывной связи судеб двух городов: китайского Хэйхэ (180 000 человек) и российского Благовещенска (230 000 человек).
По сравнению с огромными масштабами российских рек, Амур здесь кажется довольно узким: всего 750 метров между двумя городами. Как бы то ни было, сейчас Благовещенск и Хэйхэ разделяет нечто куда более серьезное, чем с завидной регулярностью размещенные на льду посты пограничников.
В провинции Хэйлунцзян было зарегистрировано всего 480 случаев заражения коронавирусом, но она словно вся оказалась под карантином. 1 февраля была закрыта вся наземная граница Китая и России (4 200 км), а с 20 февраля китайцам запрещен въезд на российскую территорию.
Пока в Амурской области (по площади она равна половине Франции) не было зарегистрировано ни одного случая. По всей России было выявлено всего пять случаев, в том числе три 26 февраля в Казани (800 км на восток от Москвы): речь идет о россиянах, которых эвакуировали с задержанного в порту Йокогамы круизного лайнера Diamond Princess.
Аванпост перед лицом эпидемии
Благовещенск (8 000 км и 8 часов полета от Москвы) стал за последние годы символом растущего российско-китайского сотрудничества, а теперь превратился в аванпост перед лицом эпидемии COVID-19. Металлический понтон, который прокладывают по льду в зимнее время, обычно заполнен автомобилями, но сейчас напоминает остов мертвого животного. Проезд по нему разрешен только для специальных автобусов, которые (под пристальным надзором) занимаются репатриацией российских граждан.
24 февраля по маршруту проехали только две пассажирки. 36-летняя Наталья Д. слегка сбита с толку после множества проверок. Она вот уже десять лет живет в Сямыне (большой прибрежный город на юго-востоке Китая) и сначала хотела остаться там, но затем все же решила уехать. Есть у нее и другая причина для беспокойства: у второй пассажирки, жительницы Москвы, обнаружили жар. Ее сразу же отправили в больницу, а Наталье просто сказали две недели оставаться дома, записав ее адрес.
«Мы получаем списки всех, кто приезжают из Китая, и будем ходить к ним для обследования», — говорит доктор Елена Калмыкова из поликлиники № 3. Тех, у кого выявляют симптомы болезни, изолируют в городской больнице. Китайцев, которые приехали в Благовещенск до закрытия границы, поместили в карантин в клинике деревни Волково (расположена в 15 км от города).
В первые дни эпидемии, когда болезнь начала распространяться у китайских соседей, аптеки Благовещенска буквально брали штурмом, а защитные маски были мгновенно распроданы. Жители носили их несколько дней, но потом отказались от них, как из беспечности, так и из-за опустевших запасов. На требование ношения маски в школе больше не обращают внимания. «Стоит также отметить, что у нас к такому привыкли, — объясняет доктор Калмыкова. — У нас был ТОРС, свиной грипп… Поначалу люди волновались, но это прошло».
Кроме того, здесь не было никаких эксцессов по отношению к китайской общине, в отличие от Москвы и других российских городов: водители автобусов звонили в полицию, если к ним садился китаец, казачьи патрули заставляли людей азиатской наружности носить маски… «Максимум дети в шутку кричат „вирус", когда видят нас», — говорит учащийся в Благовещенске Луань Бохань, уроженец Харбина (северо-восток Китая). Он — один из немногих китайских студентов, которые еще остались в городе: около 200 других вернулись домой на лунный Новый год и оказались отрезаны по другую сторону границы.
Страх слышится разве что в словах отца Дмитрия Чжана. Вот уже три недели подряд этот принявший православие десять лет назад священник произносит молитву против коронавируса в Благовещенском кафедральном соборе. «Сегодня мы ведем спокойную жизнь и думаем, что это беда далеко, но завтра мы все можем умереть», — проповедует он на русском и китайском верующим, которые затем по очереди целуют иконы, как это принято по православным обычаям.
«Около 50% городской экономики зависит от Китая», — говорит Марат Мкртчян, директор гостиницы «Азия»: этот 18-этажный монстр сегодня практически пуст. На пике сезона 200 номеров на 95% заняты китайцами, которые обеспечивают заработком множество таксистов, экскурсоводов, ресторанов, ювелирных магазинов и даже нелегальных казино…
Туризм представляет собой самую заметную грань перемен. Люди постоянно курсируют между берегами благодаря введенному в 2004 году безвизовому режиму. К соседям ездят для развлечений и для бизнеса. Китайцы привозят из России косметику, продукты и спиртное, тогда как россияне закупают одежду, обувь, запчасти для машин и электронику. Единственное ограничение: 25 кг груза за одну поездку.
«Хэйхэ развился благодаря Благовещенску, — отмечает директор городского Института Конфуция Николай Кухаренко. — Еще в моем детстве люди надевали три пальто одно на другое и шли заниматься бартером с другим берегом». Сегодня ему становится сложно организовать уроки китайского языка, постольку 8 из 13 преподавателей оказались заблокированы в Китае. Его собственный брат оказался в карантине в больнице после того, как вернулся из Индии с кашлем.
Эпидемия коронавируса становится угрозой для динамики, которая набирает обороты за последние годы из-за ссоры между Москвой и Западом: речь идет о развитии сотрудничества между Россией и Китаем (две страны воевали друг с другом еще 1969 году). Амурская область является одновременно символом и аванпостом этого сотрудничества. Многие китайские предприятия работают там в сфере строительства, сельского хозяйства и добычи ресурсов, не вызывая при этом притока мигрантов, которого боятся многие россияне.
Остановка проектов
Кроме того, совсем рядом с Благовещенском проходит газопровод «Сила Сибири», который был открыт в декабре 2019 года и, несмотря на невысокую рентабельность, позволяет показать Европе, что у российского газа хватает других рынков сбыта.
Запланированы и другие проекты вроде связывающего два города монорельса, «парка дружбы» и, самое главное, моста через Амур немного к югу. Он был почти завершен к концу 2019 года и должен сделать Сибирь и Дальний Восток важной составляющей «нового шелкового пути», масштабного дипломатического проекта китайского лидера Си Цзиньпина. Была проделана огромная работа, но запланированное на апрель открытие теперь под вопросом. В России строительство подходит концу, но на китайском берегу рабочих не видно.
Реальность далека от славных перспектив, которые вырисовываются на рекламных афишах: Благовещенск откатывается назад, вновь погружается в тривиальные проблемы. Несколько строительных проектов встали из-за отсутствия китайских рабочих. Цены на фрукты и овощи принялись скакать в зависимости от поставок из далеких сибирских городов. В любом случае, им далеко до тех денег, которые обычно просят китайские производители.
На городских рынках тоже затишье. Прилавки китайских торговцев, которые уехали встречать новый год, сегодня пустуют. Все оставшиеся носят маски, чтобы успокоить российских клиентов. Как бы то ни было, тревога здесь вполне ощутима.
В магазине одежды Ли Гоцзюань, которая вот уже три года работает в Благовещенске, начинает ощущаться нехватка товара: доступны уже не все размеры. Тем не менее она не собирается возвращаться на родину. Только работающий у нее продавцом студент Сава, который год учился в Хэйхэ, хочет думать о будущем. Оно связано с Китаем, уверен он. Как только страна вновь откроет границы.