В первую очередь он поднимает проблему общих задач диктатуры пролетариата и крестьянства в России: «Особая роль Советской власти объясняется двумя фактами. Во-первых, Советская власть должна была не заменить одну форму эксплуатации другой, как это было в прежних революциях, а ликвидировать всякую эксплуатацию. Во-вторых, ввиду отсутствия в стране каких-либо готовых зачатков социалистического хозяйства, она должна была создать на „пустом месте" новые социалистические формы хозяйства».
На фоне тотального обрушения государственной структуры царизма в связи с ужасными потрясениями мировой войны, рабочий пролетариат и крестьянство изменили форму принадлежности промышленных предприятий и земельных владений. Первые оказались под прямой властью Советов, а вторые были раздроблены на множество небольших участков, принадлежавших крестьянам. Если первая часть этого небывалого преобразования напрямую вела к социализму, то вторая могла привести к тому, что наблюдалось во время французской революции 1789 года: крестьяне и владельцы участков, как один человек, поддержали императора Наполеона I. Это не могло ускользнуть из поля зрения Троцкого, который уже видел себя на его месте.
Но вернемся к Сталину, который пытался понять действия Владимира Ленина в связи с асимметричностью ситуации в России в 1917 году.
Первую часть ответа Ленина он представляет следующим образом: «Не упускать благоприятных условий для взятия власти, взять власть пролетариату, не дожидаясь того момента, пока капитализм сумеет разорить многомиллионное население мелких и средних индивидуальных производителей».
То есть, нужно было найти для них место в системе, которая еще не могла превратить их в активистов пролетарской борьбы… Тем не менее решительный настрой рабочих крупнейших заводов, чья политическая линия все четче определялась Лениным с учетом необходимых этапов, позволил в скором времени реализовать вторую меру: «Экспроприировать средства производства в промышленности и передать их в общенародное достояние».
Сталин продолжает, указывая на изменение определений в рамках того, что было названо «коллективизацией». Это не означало «полную социализацию» в отличие от того, что утверждали некоторые на Западе, примешивая истории о кровопролитии.
«Что касается мелких и средних индивидуальных производителей, нужно объединять их постепенно в производственные кооперативы, то есть в крупные сельскохозяйственные предприятия, колхозы».
Четвертая инициатива отсылает к важнейшему для Маркса понятию динамики производственных сил. В данном случае динамику направляет находящийся под прямым государственным контролем сектор, и она должна с самого формирования нового режима способствовать развитию колхозов и объединению в них людей. Тенденция постепенно набирала обороты, сформировав в определенный момент настоящий «прилив», который удивил советское руководство при том, что сам Сталин выступал с предостережением в статье «Головокружение от успехов».
«Развивать всемерно индустрию и подвести под колхозы современную техническую базу крупного производства, причем не экспроприировать их, а, наоборот, усиленно снабжать их первоклассными тракторами и другими машинами».
Как бы то ни было, нужно понимать, что такой приток людей в предельно коллективистские структуры вовсе не обязательно отражал стремление к социализму. Именно об этом говорит пятый и последний момент, который отмечает Сталин:
«Для экономической же смычки города и деревни, промышленности и сельского хозяйства сохранить на известное время товарное производство (обмен через куплю-продажу), как единственно приемлемую для крестьян форму экономических связей с городом, и развернуть вовсю советскую торговлю, государственную и кооперативно-колхозную, вытесняя из товарооборота всех и всяких капиталистов».
Здесь отметим, что хотя социализм характеризуется в частности товарным обменом, товарное производство зиждется на валютной базе, которая представляет собой обычные рамки существования товаров… Можно ли считать это прообразом капитализма?
Сталин дает такой ответ:
«Товарное производство приводит к капитализму лишь в том случае, если существует частная собственность на средства производства, если рабочая сила выступает на рынок, как товар, который может купить капиталист и эксплуатировать в процессе производства, если, следовательно, существует в стране система эксплуатации наемных рабочих капиталистами».
В СССР образца 1952 года Сталин мог совершенно спокойно утверждать:
«Наше общество является именно таким обществом, где частная собственность на средства, производства, система наемного труда, система эксплуатации давно уже не существуют».