Оно не продержится. Оно не может продержаться. Единственный вопрос относительно перемирия в Идлибе, о котором договорились президент России Владимир Путин и президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, заключается в том, продлится ли оно несколько дней, недель или месяцев, прежде чем кровавые бои за этот осажденный город на северо-западе Сирии возобновятся.
Это перемирие обернется провалом по той же самой причине, по которой провалом оборачивались все прежние попытки добиться прекращения боевых действий: режим Башара аль-Асада не заинтересован в том, чтобы положить конец гуманитарному кризису. В Идлибе, как и в других районах, стратегия Асада заключается в том, чтобы с максимальной жестокостью вытеснить гражданское население, а затем захватить контроль над опустевшими поселениями и городами.
Как отмечает Эмиле Хокайем (Emile Hokayem), аналитик из Международного института стратегических исследований, гуманитарный кризис — это цель, а не следствие военной кампании Асада. Это единственный рычаг воздействия, который есть в его распоряжении и с помощью которого он может заставить международное сообщество принять его как легитимного правителя Сирии. Если неофициальный лозунг режима — «Асад, или мы сожжем страну», то его логичное следствие — «…и погоним миллионы беженцев в вашу сторону».
Диктатор в Дамаске использует это перемирие, чтобы закрепить контроль над территориями, которые уже захвачены, и чтобы пополнить свои войска, которые пострадали в результате ударов турецких сил за последние две недели. Он также воспользуется этим временем, чтобы убедить Путина обеспечить поддержку с воздуха для его очередной наступательной операции.
Со своей стороны, Эрдоган использует передышку, которую ему предоставит перемирие, для того чтобы сконцентрироваться на своей продолжающейся конфронтации с Европой по поводу сирийских беженцев. У тех сотен тысяч людей, которые бежали из Идлиба за последние несколько недель, мало шансов вернуться домой. Турецкий лидер применяет некую вариацию асадовской угрозы к Евросоюзу: дайте нам больше денег на то, чтобы мы могли разместить беженцев, или мы отправим их в Европу.
На прошлой неделе он начал выполнят эту свою угрозу, открыв границу в Грецию. Пока число беженцев, двинувшихся в сторону Европы, измеряется десятками тысяч. Греки развернули более 26 тысяч беженцев у своей границы. Многие из них вернулись в турецкие города, из которых они пришли, а некоторые так и застряли в состоянии неопределенности между двумя границами.
Европейцы предлагают Греции — одному из пограничных государств, через которые мигранты попадают в Европу, — финансовую помощь, чтобы она могла держать свои границы на замке, однако по большому счету они надеются, что угроза Эрдогана в конечном итоге окажется блефом и что число беженцев у границ Евросоюза не достигнет сотен тысяч или даже миллионов. Во вторник, 3 марта, официальный представитель Европейской комиссии заявил, что Евросоюз надеется «вернуться к нормальному состоянию, которое сохранялось до прошлой пятницы».
В прошлом Европе удавалось убедить Эрдогана отказаться от его угроз, предоставляя Турции значительные ресурсы для размещения беженцев. Однако турецкая общественность стала гораздо активнее выступать против присутствия миллионов беженцев, поэтому одной лишь финансовой помощи теперь может оказаться недостаточно.
Вероятнее всего, Эрдоган предложит Евросоюзу два варианта: принять часть беженцев либо поддержать его план по переселению миллиона беженцев в «зону безопасности» на северо-востоке Сирии. Оба эти варианта не нравятся европейским лидерам, которые боятся всплеска ксенофобских настроений и не хотят выглядеть так, будто они идут на уступки под давлением Турции. Ранее Евросоюз раскритиковал план с «зоной безопасности» и пригрозил Турции санкциями и оружейным эмбарго.
Рост напряженности в отношениях между Эрдоганом и Евросоюзом будет на руку Путину: вбить клин между Турцией и западным блоком — это давняя цель России. Поэтому, если прекращение боевых действий в Идлибе поможет обострить конфликт между Турцией и Европой, это может стать хорошим стимулом для того, чтобы на время заставить орудия замолчать.
Однако это слишком тонкая нить, чтобы скреплять ей перемирие. Долго она не продержится.