До начала гражданской войны в Сирии проживали 23 миллиона человек.
Менее чем за декаду половина из них покинула свои дома, а некоторым пришлось сделать это не раз. Почти половина людей перебралась за рубеж.
Хотя из Европы этого не видно, но подавляющее большинство сирийских беженцев стали либо внутренними беженцами (внутри Сирии), либо осели в соседних странах. Чаще всего в Турции (около 3,6 миллионов!), а также Ливане (один миллион), Иордании и Ираке.
Некоторые бежали от правительственных войск, российских бомбардировок и полувоенных отрядов, созданных для того, чтобы терроризировать население. Другие пытались скрыться от разных повстанческих и джихадистских группировок, от турецких войск, проиранских подразделений и курдских отрядов.
Но сегодня на подавляющей части Сирии боев уже нет. Большую часть страны вернул под свой контроль режим Асада. Уже были созданы зоны перемирия, а на северо-востоке страны правят курды. Было бы логично, если бы люди начали возвращаться домой. Правительственные источники уже рассказывают счастливые истории возвращений. Например, летом прошлого года российские и сирийские власти сделали совместное заявление о том, что из-за рубежа в Сирию вернулись 1,8 миллионов человек.
Но, согласно докладу ООН, с 2016 года по лето 2019 в сирийские дома вернулись всего около 170 тысяч человек. Кроме того, часто играет роль, какие это беженцы. Например, Турция заняла часть Северной Сирии, в том числе для того, чтобы переместить туда сирийских беженцев, осевших на ее территории. Турецкую общественность не устраивало присутствие 3,6 миллионов беженцев в Турции.
В этих районах Анкара даже возводит школы и больницы, и, как сообщают турецкие власти, туда уже вернулись около 300 тысяч беженцев. Эти цифры не точные, и не понятно, добровольно ли возвращаются люди. Кроме того, их расселяют в областях, где прежде проживало другое население, например курды. То есть арабы не возвращаются «домой». Также там сформировалась и другая группа изгнанников.
Пугающий дом
Так почему же сирийцы, в основном арабские сунниты, остаются в эмиграции? Порой по тем же причинам, которые пять или восемь лет назад заставили их покинуть свои дома. С 2011 года режим в Сирии не изменился и не сделал никаких выводов.
В тюрьмах, по данным Сирийской сети по правам человека, остаются 144 тысячи узников, судьба которых зачастую неизвестна (по другим данным, в тюрьмах сидят 12 тысяч человек, а около 80 тысяч пропали без вести). Вести о пытках и казнях дошли и до Европы.
Кроме того, как сообщает означенная организация, аресты продолжаются, и только в 2017 — 2019 годах сирийская полиция арестовала около двух тысяч из тех, кто вернулся. Возвращаться, разумеется, боятся, в первую очередь, те, кто участвовал в борьбе с правительством, пусть даже без оружия в руках. Мужчины боятся призыва в армию, где им грозит смерть или как минимум плохое обращение и страдания. Семьям приходится помогать солдатам, несущим службу в правительственных войсках, финансами. А зачастую денег на это нет.
В Сирии процветает коррупция и произвол, и страдают от них те, у кого нет хороших связей. Давление на население оказывают не только власти, но и новые местные «авторитеты» и разного рода вооруженные отряды. Самой плохой репутацией пользуются проиранские силы.
Люди не решаются возвращаться еще и потому, что не знают судьбу своего имущества. По «закону номер десять», многие беженцы лишились своих домов и земельных участков. Так что им некуда возвращаться, или они боятся конфликта с новыми владельцами. Некоторые дома и поля намеренно выжгли злоумышленники, чтобы исконные владельцы не смогли ими воспользоваться.
Выжженная земля
Возвращаться в сельскую местность (а подавляющая часть беженцев — бывшие сельские жители) трудно еще и потому, что земли опустошены. Поля, которые не засеивались годами, снова возделывать тяжело. Оросительные системы разрушены; транспорт отсутствует; нет покупателей и другой инфраструктуры. Городам тоже был нанесен огромный ущерб, и для репатриантов не хватает домов.
Преимущественно российские военно-воздушные силы долгое время бомбардировали больницы и медицинские учреждения, а школы превратились в военные объекты.
На мирное восстановление у Сирии просто нет денег. Она пострадала от санкций, и ее промышленность стоит на коленях. Также страна потеряла два основных источника доходов и твердой валюты, то есть туризм, который почти на нуле, и нефть, месторождения которой остались в областях, подконтрольных курдам и американцам.
Те, кто возвращаются, возвращаются в страну, где около 90% населения живет за чертой бедности. Многим только что прибывшим трудно найти не только крышу над головой, но и пропитание.
Правительство выживает только благодаря кредитам, например, от Ирана, что, однако, только усиливает зависимость Дамаска от желаний Тегерана. Стоимость валюты во время войны упала примерно на десять процентов, а значит, завозить технику и материалы невозможно.
Ситуация ухудшилась еще больше осенью прошлого года, когда из-за политических и антикоррупционных протестов в проблемы погрузился Ливан. Его правительство превентивно закрыло банки, что оказало огромное влияние на Сирию. Ее граждане приноровились обходить санкции именно с помощью ливанской финансовой системы. Деньги в Ливане хранили и сирийские руководители (по оценкам, это 30 миллиардов долларов). Внезапно им закрыли доступ к этим средствам, и валюта продолжила падать. А ведь Сирия импортирует большую часть товаров первой необходимости, например рис.
Башар Асад пригласил тех, кто невероятно разбогател на сирийской войне, в один дамасский отель, чтобы сообщить — пришло время сделать что-нибудь для родины. Он призвал их перечислить на счета сирийского центрального банка часть их долларов. Асад даже демонстративно забрал часть собственности Рами Махлуфа, собственного двоюродного брата, который, занимая высокое положение, сумел нажиться на доступе к ресурсам, на эмбарго и войне. Остальные привилегированные богачи отреагировали и перечислили долларовые суммы в Сирию, тем самым предотвратив дальнейшее падение валюты.
Но главной проблемы это не решает. По оценкам таких институтов, как Всемирный банк и ООН, на восстановление страны потребуется около 250 миллиардов долларов, а этих денег в распоряжении Сирии нет. Американская помощь повстанческим регионам при Трампе прекратилась. Определенную поддержку оказывает в «своих» областях Турция, а где-то — и Саудовская Аравия, которые стремятся нейтрализовать иранское влияние.
Российский президент Владимир Путин уже не раз излагал свою концепцию, согласно которой Россия в Сирии «обеспечит безопасность», а Европейский Союз выделит деньги на экономическое восстановление. Но пока ЕС настаивает на том, что без политического примирения и реформ не будет участвовать в восстановлении.
Большой обмен
За последние годы принципиально изменился состав населения страны. Речь не только о значительном оттоке суннитов из сельской местности и пригородных трущоб, которые образовали основную массу беженцев за рубежом. Сирийское правительство и его иранские союзники вытеснили суннитское население и из зоны между Дамаском, Хомсом и ливанской границей. Часть тех, кто проживал там, оказались в сегодня раздробленном Идлибе. В их деревни переселились шииты с севера Сирии, а также из Ливана и даже Ирака.
Так Дамаск с помощью лояльных ему людей делает свое окружение безопасным. У Ирана планы еще масштабнее: он создает сухопутный коридор через Ирак и Сирию в Ливан к «Хезболле» и израильским границам.
Таким образом, происходит не только изменение состава населения, но и перераспределение областей стратегического влияния. Будущая Сирия будет более гомогенной: шииты и алавиты — на западе, сунниты — на севере, курды — на востоке.
Как отметила ливанский политолог Ганин Хаддар, все это продолжение прежних планов. Например, режим отца Башара Хафеза Асада увеличил число алавитов в Дамаске с 300 (в 1947 году) до полумиллиона (сейчас).
К этому можно присовокупить и политику выселения курдов из областей, граничащих с Турцией, и замену их арабским населением. Но в последнее время курды, окрепнув, выгнали часть арабов с этих земель. Правда, снова пришлось переселяться некоторым курдам из других районов. Только из-за турецкого удара по Африну в позапрошлом году свои дома покинули 137 тысяч человек. Сейчас в их домах проживают семьи арабских суннитов, которых туда переселили турки.
Уроки истории
Ровно год назад в Брюсселе состоялась конференция по «поддержке будущего Сирии и региона». На ней европейские политики начали осторожно говорить о возвращении беженцев. В Дании регион Дамаска уже объявили безопасным, что повлияло на статус беженцев из этой области.
Желание европейцев избавиться от части беженцев беспокоит правозащитные организации, представители которых утверждают, что беженцев будут заставлять вернуться в опасные регионы. Что касается Турции, Иордании и Ливана, то они совершенно точно давят на беженцев. Европейцы жаждут отправить беженцев домой, и для Башара Асада это хорошая новость. У него появится шанс на то, что Европа забудет о прошедших годах, вернет ему международную легитимность, снимет с него часть санкций и, возможно, даст денег на некоторые проекты.
Однако, скорее всего, массового возвращения в Сирию не будет. Как отмечают политологи Кара Росси Камарена и Нильс Хагердал, как правило, не возвращались и беженцы из других беженских волн. Например, количество чилийцев в Швеции после улучшения политической ситуации на их родине не только не уменьшилось, но и увеличилось за счет объединения семей.
Люди, которые многие годы прожили в новой среде, уже оторваны от своих корней и приложили слишком много сил для того, чтобы пустить корни на новом месте. Их дети своим домом считают уже новую страну.
Но я не сравниваю только богатую Скандинавию с остальным миром. Например, еще до гражданской войны сирийская экономика достигала чуть более 2 тысяч долларов ВВП на душу населения, тогда как в Турции было в пять раз больше. Сегодня сирийским беженцам в Турции, в том числе благодаря европейским деньгам, предоставляются определенные услуги, включая образование детей и базовую медицинскую помощь. Уезжать в неизвестность для них бессмысленно.
То же происходит в Иордании, где большой лагерь беженцев Заатари близ сирийской границы стал четвертым крупнейшим городом во всей стране. Вероятно, теперь Заатари им и останется.
История уже знает подобные прецеденты. В 80-х ливанские христиане бежали от гражданской войны из гор Ливана, остались в Бейруте и не вернулись после того, как закончились бои, даже несмотря на то, что правительство сохранило их права на собственность и стимулировало к возвращению дотациями. А ведь вынужденное изгнание ливанских христиан продолжалось всего несколько лет, и они находились не так далеко от своих родных мест.
Существовали и экономические причины. Люди из бедных аграрных регионов стали горожанами. Бои только поддерживают продолжительную тенденцию к урбанизации, которая до войны прослеживалась и в Сирии.
Кстати, даже арабская весна отчасти была спровоцирована тем, что процесс переселения сельских жителей в города из-за перенаселенности и засухи вышел из-под контроля. Эти люди заселили бедные пригороды и начали проявлять недовольство своим положением. В городской среде их протесты оказались более заметными и эффективными.
Тогда мало кто ожидал, что в результате насиженное место покинет гигантское количество людей — около 12 миллионов человек, и многие из них уже никогда не вернутся обратно.