Прошло две недели с тех пор, как Игорь Сечин добился разрыва пакта о нефтедобыче между Россией и Саудовской Аравией, спровоцировав ценовую войну, из-за которой стоимость его компании снизилась на 40%. Но босс «Роснефти» ни в чем не раскаивается.
«Не надо драматизировать эти вещи, — сказал близкий союзник президента Владимира Путина, возглавляющий главную в России государственную нефтяную компанию. — Это все раскачивает. Но какие последствия у этого будут? Рынок [нефти] откорректируется».
Спрос на нефть из-за пандемии коронавируса падает, поскольку города находятся на карантине, заводы закрыты, а самолеты не летают. Из-за увеличения добычи в России и Саудовской Аравии, которые сражаются за покупателей, цены на нефть за три недели опустились в два с лишним раза, и сейчас впервые с 2003 года баррель стоит 25 долларов.
Сечин считает, что добывая больше нефти, Россия осложняет жизнь конкурентам, и это помогает ей расширять свою долю рынка. Как минимум в ближайшей перспективе у него есть основания для такой уверенности.
Крупнейшие нефтяные компании России имеют все шансы выдержать падение нефтяных цен в предстоящие два года с учетом тех преимуществ, которыми они обладают над зарубежными конкурентами. Добыча будет приносить им прибыль даже в том случае, если цены снизятся до 15 долларов за баррель.
«Россия не хуже, а то и лучше Саудовской Аравии готова к продолжению этой ценовой войны», — сказала аналитик Амрита Сен (Amrita Sen) из компании «Энерджи Эспектс» (Energy Aspects).
Такая жизнестойкость российских компаний в условиях падения цен отчасти является результатом американских и европейских попыток навредить им.
На протяжении шести лет в условиях западных санкций у них ограничен доступ к технологиям и капиталу Запада. Поэтому большая часть затрат и задолженностей у них в рублях, а не в долларах.
Еще один плюс — это свободно плавающий курс российского рубля, в отличие от саудовского риала и дирхама ОАЭ, которые привязаны к американскому доллару. Когда цены на нефть снижаются, рубль в целом ослабевает, и поэтому рублевая выручка от экспорта увеличивается.
А еще в России существует система налогообложения, снижающая налоги на производителей при падении нефтяных цен. Более того, нефтедобывающие компании страны за последние годы создали большие валютные резервы.
«Как только против России были введены санкции, правительство и компании стали готовиться к спаду, — рассказал нефтяной аналитик Митчелл Дженнингс (Mitchell Jennings), работающий в Москве в инвестиционной компании „Сова Капитал“ (Sova Capital). — Большинство компаний наверняка не ожидали такого серьезного падения нефтяных цен, но сегодня ни одна из ведущих российских нефтяных фирм не обращается к государству за помощью».
Когда в России высокие цены на нефть, от этого большую выгоду имеют не компании, а государственная казна. Когда цены рушатся, картина меняется с точностью до наоборот, потому что добывающие компании при падении цен марки Urals ниже 15 долларов освобождаются от налогов. Цены на эту российскую марку обычно долларов на пять ниже, чем на Brent.
По словам нефтегазового аналитика из «Ренессанс Капитала» Александра Бурганского, такая система создана для того, чтобы при падении цен ниже 25 долларов за баррель «отрасль переходила на режим самосохранения».
Согласно модели Бурганского, если курс рубля опустится ниже 100 за доллар, а марка Brent будет стоить 15 долларов, у «Роснефти» и частной компании «Лукойл» все равно будет чистая прибыль до вычета налогов. При цене 10 долларов за баррель даже небольшие добывающие компании могут выплачивать дивиденды акционерам.
По данным «Роснефти», в прошлом году себестоимость добычи у нее составляла в среднем 199 рублей за баррель, а переработка 202 рубля. В итоге общая сумма расходов равнялась примерно пяти долларам.
У многих других нефтедобывающих компаний затраты намного выше. В Северном море около четверти всех месторождений начинают работать в убыток, когда баррель стоит меньше 30 долларов, о чем сообщает группа «Вуд Макензи» (Wood Mackenzie). При такой цене в уязвимом положении также окажется канадская нефтедобыча в нефтеносных песках, американская сланцевая добыча и проекты глубоководного бурения у берегов Западной Африки.
Но вопрос заключается в том, насколько в ближайшей перспективе увеличат поставки Россия и Саудовская Аравия. Падение спроса из-за коронавируса (а оно оценивается примерно в четверть от глобального объема потребления) приведет к тому, что в ближайшее время покупать дополнительные баррели никто не захочет.
И хотя пока российские нефтяные компании чувствуют себя относительно комфортно, на более долгосрочную перспективу у них возникают вполне обоснованные опасения.
Продажи нефти и газа обеспечивают примерно 40% поступлений в государственный бюджет. Кремль утверждает, что национальных денежных резервов в условиях падения цен ему хватит на шесть лет. Но во время предыдущих ценовых обвалов Москва увеличивала налоги для производителей, пытаясь получить от них больше денег. На этой неделе Путин объявил о введении новых налогов на банковские вклады, чтобы профинансировать меры стимулирования в условиях пандемии.
Ценовые войны могут также повлиять на добычу в будущем. Большая часть нефтедобычи осуществляется на месторождениях советской эпохи. А это старые месторождения, и для поддержания объемов добычи в них надо вкладывать крупные инвестиции.
Если низкие цены на нефть сохранятся несколько лет, это приведет к сокращению инвестиций. Тогда начнется снижение добычи на старых месторождениях, которые и без того работают на максимуме возможностей.
Представители правительства заявляют, что Россия в считанные недели может увеличить добычу на 300 баррелей в день, а за более длительный период еще на 200 000 баррелей. Львиная доля такого увеличения придется на «Роснефть». Саудовская Аравия же пообещала увеличить поставки на 2,5 миллиона баррелей в день, а потом еще на один миллион, прежде чем достигнет пика своих возможностей.
Другие российские нефтяные компании не согласны с агрессивным подходом Сечина. Наиль Маганов, возглавляющий пятую по размерам нефтедобывающую компанию «Татнефть», сказал на этой неделе, что увеличить добычу «будет трудно». «Лукойл» уже планирует сократить инвестиции на полтора миллиарда долларов.
В прошлом году российские нефтяные компании дали добро на реализацию новых проектов на общую сумму 33 миллиарда долларов. Однако Аудун Мартинсен (Audun Martinsen), являющийся партнером в компании «Ристад Энерджи» (Rystad Energy), ожидает снижения этой цифры за 2020-2021 годы до 10-15 миллиардов долларов.
«Они постараются сэкономить на капиталовложениях ради защиты прибылей, а лучший способ сделать это — отменить освоение новых месторождений», — сказал он.