Коронавирус становится ударом по свободе торговли и движения, которая является одновременно причиной и следствием формирования Европейского союза. Можно даже сказать, что активные связи создали для врага государства номер один оптимальные пространственно-временные условия для распространения. «Миграционного кризиса» оказалось недостаточно для восстановления границ между государствами-членами, но пандемия предоставила протекционистам аргументы, с которыми сложно поспорить.
Если ЕС хочет пережить изменение правил свободного движения людей, ему необходимо сформировать европейскую политику в сфере здравоохранения и проводить на территории всего шенгенского пространства скоординированные и последовательные действия, в частности в том, что касается выявления зараженных и предоставления экстренной медицинской помощи. Задача по сдерживанию и ликвидации вируса подразумевает действия как на европейском, так и национальном уровне. «Европа» состоит не только из идеалов. Ее символизируют институты, которые хорошо умеют насаждать правила, когда речь идет об укреплении мощи промышленных и финансовых групп. Таким образом, выживание ЕС будет зависеть от эффективности этих институтов в борьбе с пандемией, а не от верности предположительно гуманистическим идеалам.
Усиливающиеся с каждым днем сомнения насчет будущего ЕС связаны с фундаментальной слабостью его центральных институтов во всех сферах, помимо финансов и валюты. Еврокомиссия привыкла опираться на пособничество глав государств в реализации своих кованых директив, но теперь оно дает трещину, а противоречия между санитарными политиками разных стран могут окончательно подорвать его. Первый удар нанесла Италия.
В ЕС сформировался раскол по коронавирусу по тем же самым осям, которые появились на фоне «финансового кризиса» 2008 года и последующего катастрофически неэффективного подхода к вопросу государственных долгов: в обоих случаях сильнее всего пострадали южные страны. Сейчас на Италию и Испанию приходится почти 60% зараженных и более 80% погибших от Covid-19 среди стран еврозоны. Смертность в двух этих странах находится на отметке в 9% против 2,5% в остальной еврозоне.
Эти проблемы стали бы настоящей головной болью даже для страны, которая в полной мере контролирует свою валюту, но у Италии как члена еврозоны нет такого контроля. Итальянское государство не может запустить печатный станок. Нужно запросить у Брюсселя разрешение на траты, а у европейских министров финансов нет единого мнения насчет условий подобных расходов.
Даже если сейчас будет найдено решение, которое позволит итальянской экономике сделать глоток воздуха, что будет дальше? Политика Еврокомиссии и ЕЦБ в период финансового кризиса 2008 года и долгового кризиса 2010 года наводит на мысль о следующем сценарии: Брюссель обяжет Италию и Испанию (а также Францию) привести бюджеты в соответствие вне зависимости от цены для их граждан. За страданиями, фрустрацией и психологическим шоком в связи с изоляцией может последовать непропорциональный экономический ущерб, поскольку приоритетом станет ускорение восстановления государств на севере Европы.
Европейский союз — не страна, а идеи о федерации, конфедерации, социальном или оборонном объединении всегда задвигались в сторону или откладывались на потом. Стоящие во главе союза силы посвятили себя рынкам, финансам, торговле и рынку труда, утвердив выгодные для инвесторов правила. Пандемия вполне может продемонстрировать, что если ЕС не является страной, он не должен обладать полномочиями, которыми обычно наделяются суверенные нации.