В море плохих новостей о коронавирусе падение нефтяных котировок может показаться единственной позитивной нотой. Снижение цен на топливо поможет потребителям в условиях пандемии и ее экономических последствий. Как бы то ни было, новый нефтяной кризис может повлечь за собой такие же глубокие потрясения для мировой экономики и геополитического равновесия, как и кризис 1973 года (пусть тогда речь шла о повышении цен).
Как и в прошлом, новый кризис в значительной мере стал делом рук самих стран-производителей. Начав ценовую войну в разгар пандемии, Саудовская Аравия и Россия решили усилить воздействие экзогенного шока (коронавирус и его влияние на потребление нефти в Китае и других странах) эндогенным ответом: расширением производства.
Коллективное самоубийство
Это решение, заставшее рынок врасплох, обрушило котировки американской нефти WTI ниже отметки в 20 долларов за баррель (худший показатель за 18 лет). На первый взгляд, оно представляет собой грубую ошибку, которую аналитики назвали «коллективным самоубийством». Раз крупнейшие мировые экспортеры сильно зависят от нефтяных поступлений, Эр-Рияд и Москва сами стали первыми жертвами перепроизводства. Как бы то ни было, с точки зрения теории игр такое интуитивное решение представляет собой мастерский ход, и два нефтяных гиганта уже начинают пожинать его плоды в экономическом и геополитическом плане.
Именно на это указывает основанная на теории среднего поля новая модель нефтяного рынка, которая была создана двумя авторами этой теории Пьером-Луи Лионом, Жаном-Мишелем Ласри, а также президентом аналитической компании «Kayrros» Антуаном Ростаном и американским экономистом Хосе Шейнкманом. Их модель представляет то, как крупные экспортеры дешевой в производстве нефти («доминирующая монополия») постоянно ищут точку равновесия между двумя противоречивыми целями: высокими ценами и захватом рынка. Когда цены растут, гиганты зарабатывают больше, но теряют доли рынка в пользу небольших производителей нефти с более высокой себестоимостью (рост котировок подталкивает их к большей добыче и инвестициям в производственные возможности). Как бы то ни было, их синхронная реакция ведет к снижению цен и усиливает их уязвимость к падению котировок. В таких условиях гиганты могут отвоевать доли рынка путем обвала цен. Чем сильнее падение, тем больнее оно бьет по небольшим производителям и тем выгоднее оно большим.
Внешний шок
Для организации спада гигантам обычно требуется толчок, экзогенный шок. В конце 1990-х годов им стал азиатский кризис и его отрицательное воздействие на спрос. В 2014 году речь шла о сланцевой революции. Составленная специалистами модель уже какое-то время предполагала новый спад. Детонатором стал коронавирус.
Хотя само явление прекрасно всем знакомо, сейчас оно отличается исключительной быстротой. Дело в том, что разрушительное воздействие коронавируса на спрос предоставляет большим производителям возможность испытать пределы мировых хранилищ. В отличие от того, что произошло в 2014 году, снижение цен не может само по себе стимулировать спрос из-за введенных ограничительных мер. В результате избыток производства сразу же отправляется в хранилища участников рынка, которые имеют для того возможности и ждут восстановления экономики с неизбежным повышением цен. Тем не менее хранилища не безграничны, что продолжает тянуть цены вниз.
Рост запасов
Отрицательные цены
Это уже начинается. Агентство «Блумберг» уже сообщало об отрицательных ценах в Вайоминге. В воскресенье Райан Ситтон из Техасской железнодорожной комиссии (это агентство регулировало производство до того, как ему на смену пришла ОПЕК полвека назад) написал в «Твиттере» о том, что американские транспортные компании стали просить клиентов сократить производство из-за нехватки хранилищ. Судя по всему, внезапный спад потребления сократил доступные объемы хранилищ, создавая «запруды» и препятствуя оптимизации системы. В свою очередь спекулянты могут зарезервировать пустые хранилища, чтобы усилить давление на рынок и заполнить их при максимально низких ценах с прицелом на их дальнейший рост.
Удар по сланцевой нефти
Настоящим триумфом для Москвы и Эр-Рияда стало бы укрощение сланцевой нефти, чье развитие превратило США из главного импортера в главного экспортера. Сейчас эта цель, судя по всему, почти достигнута. Еще год назад Конгресс вновь начал рассмотрение так называемого закона «НОПЕК», который должен был поставить ОПЕК вне закона, что вызвало беспокойство у Эр-Рияда. На прошлой неделе 13 сенаторов, в том числе представители Северной Дакоты и других нефтедобывающих штатов обратились при поддержке части отрасли к Саудовской Аравии с просьбой восстановить контроль. На законе поставлен крест. Как сообщается, Ситтон мог начать переговоры о соглашении по контролю производства между Техасом и ОПЕК. Федеральное правительство, вероятно, тоже ведет такие переговоры с Эр-Риядом. Эти усилия поддерживают и основные «независимые» производители сланцевой нефти, в том числе уважаемый во всей отрасли Скотт Шеффилд, руководитель компании «Pioneer Ressources». По его словам, при отсутствии мер для восстановления цен лишь десяток из 75 вышедших на биржу независимых производителей дотянут до конца 2021 года.
Палка о двух концах
Таким образом, США узнают, что нефтяное доминирование — палка о двух концах. Хотя подъем американского производства позволил Вашингтону все свободнее использовать нефтяное оружие в международных отношениях, обвал указывает ему на то, что все это связывает его интересы с интересами Москвы и Эр-Рияда, а не только освобождает его от былой зависимости от импорта. Модель прекрасно демонстрирует то, как «доминирующая монополия» может надавить на своих членов, чтобы заставить их разделить бремя от снижения производства, которое влечет за собой колебания рынка. Запустив ценовую войну, Эр-Рияд и Москва де факто заставляют Вашингтон принять клубную карту.
Таким образом, после падения рынку придется иметь дело с новым геополитическим раскладом. Сланцевая отрасль ускорила начавшийся еще до краха процесс реструктуризации, а на смену старому противостоянию производителей и потребителей, ОПЕК и МЭА, может прийти (официально или неофициально) новая управляющая система, в которой Москва, Эр-Рияд и Вашингтон будут делить рычаги контроля над рынком.