«Каменный век закончился не из-за нехватки камней, а нефтяная эпоха завершится задолго до того, как мир исчерпает всю нефть», — сказал Ахмед Заки Ямани после первого нефтяного кризиса в 1970-х годах. Ненавистный импортерам и потребителям министр нефти Саудовской Аравии, которая устроила четырехкратный рост стоимости черного золота, и подумать не мог, что его пророчество однажды выльется в нынешний электрошок. Эпидемия привела к такому спаду мировой экономики, что нефть заполнила все рынки, грозя разорением странам-производителям. Как богатые нефтяные монархии Персидского залива, так и намного более бедные и густонаселенные африканские и южноамериканские страны, все те, кто в основном полагаются на углеводороды как источник дохода, оказались загнаны в угол. «В мировой нефтяной отрасли начинается эпоха банкротств», — писал в воскресенье информационный сайт Algérie-Eco за сутки до американского нефтяного краха.
От 65% (чаще всего) до 90% бюджета большинства стран-экспортеров нефти зависит от нефтяных поступлений. Это касается Алжира, Ирака и Нигерии, которые уже столкнулись с острым социальным кризисом. С недавних пор на него накладывается также угроза коронавируса, которая тем сильнее, что система здравоохранения в этих государствах оставляет желать лучшего. Кроме того, их бюджеты выстраивались на основании прогнозируемых цен в 60 долларов за баррель. Нигерия, самая густонаселенная африканская страна, прорабатывала катастрофический сценарий в 30 долларов, но курс упал ниже отметки в 20.
По последним прогнозам, доходы иракского государства упадут в этом году на 70%, при том, что три четверти бюджета идут только на зарплаты госслужащих и пенсии. Во имя социального спокойствия власти наняли за последние месяцы еще 500 000 человек. В понедельник правительство (оно уже полгода является временным из-за острого политического кризиса) предложило ряд мер и начало переговоры с работающими в стране иностранными предприятиями, чтобы те снизили производственные затраты, скомпенсировав тем самым падение цен.
«Как бы то ни было, обвал цен требует изменения экономической политики, больше жесткости и рациональности», — полагает иракский экономист Даргам Мохамед Али. Практически невозможный вариант в стране, где возникло небывалое по масштабам протестное движение, которое требовало в том числе более справедливого распределения национальных богатств.
Еще более серьезная угроза нависла над Венесуэлой и Ираном, на которых давит не только падение цен, но и международные санкции. Для Каракаса, обладателя крупнейших в мире запасов нефти, нефтяной крах наложился на политический и экономический кризис (он бушует в стране уже не первый год) и масштабную санитарную катастрофу в лице коронавируса. Иран, где углеводороды составляют 80% экспорта, как ни парадоксально, оказался меньше затронут падением цен, поскольку из-за введенных администрацией Трампа жестких санкций страна уже значительно сократила долю нефти в бюджетном плане.
Хотя нефтяные монархии Персидского залива защищены от социальных потрясений большими валютными резервами, им все же придется умерить свои экономические и политические планы, в том числе в стратегии отхода от нефти. В частности, это касается Саудовской Аравии, крупнейшего мирового экспортера, чей кипучий наследный принц Мухаммед ибн Салман запустил колоссальные проекты с опорой на приватизацию части национальной нефтекомпании Aramco. Планы и график их реализации оказались под вопросом. Во вторник королевство подчеркнуло стремление обеспечить стабильность нефтяного рынка и подтвердило совместное с Россией обязательство по ограничению производства на два года. Как бы то ни было, с трудом достигнутая в начале месяца договоренность Эр-Рияда и Москвы уже мало что может сделать. Запланированное в начале мая снижение добычи на 10 миллионов баррелей день кажется незначительным на фоне спада спроса на 30 миллионов.
Наконец, падение доходов богатых нефтяных стран тоже может ударить по мировой экономике. Дело в том, что нефтедоллары больше не будут поддерживать шаткие финансы западных стран и способствовать международной торговле.