На этой неделе Эверетту Коксу (Everett Cox) снова позвонили несколько старых друзей, которые хотели попрощаться с ним. Большинство — ветераны войны во Вьетнаме, как и он сам. Мужчины. Одинокие. Всем слегка за 70. У некоторых — хронические заболевания. Они уверены, что рано или поздно подцепят вирус, и тогда у них не будет шансов выжить.
Кокс — социальный работник. Он чувствует страх звонящих. Слушает их. Даже не пытается обнадежить. Советует выключить телевизор и не выходить из дома. Он не хочет, чтобы они подвергались опасности, но думает, что смотреть на мир — здоровее, даже если это взгляд издалека, а за окном пустая улица.
На телеэкране бегущая строка без конца передает данные о заболевших и умерших вместо обычных биржевых курсов, результатов футбольных и баскетбольных матчей или опросов об отношении граждан к политикам. Теперь ситуацию определяет смерть.
На этой неделе, возможно, уже через несколько часов, количество жертв коронавируса в США превысит количество солдат, погибших во Вьетнаме — на войне, длившейся 12 лет. В Нью-Йорке, эпицентре пандемии, вирус давно уже затмил все катастрофы прошлого столетия и даже теракты 11 сентября 2001 года. Тогда при крушении башен-близнецов Всемирного торгового центра погибли 2753 человека. Вирус же в одном только Нью-Йорке унес в пять раз больше жизней. При этом до последней главы «Истории коронавируса» в Большом яблоке еще очень далеко.
Нью-Йорк — город для экстравертов. Тот, кто хочет пробиться здесь, должен заявлять о себе громко, забыть о скромности, демонстрировать силу и искать публику, которая будет ему аплодировать, и чем громче, тем лучше. Но после вспышки коронавируса город словно ушел в себя. Он стал таким тихим, что его жители теперь сквозь закрытые окна слышат щебетание птиц. Нью-Йорк так опустел, что незнакомые люди, встречающиеся на улице, лишь издалека улыбаются друг другу сквозь защитные маски и помахивают рукой. Теперь в городе нужны другие качества, чтобы выжить: осторожность, дистанция, сдержанность, сомнения. К этому, пожалуй, никто из 8,4 миллионов нью-йоркцев готов не был.
Некоторые жители города высказывают недовольство вслух. Вот уже пару дней на фонарных столбах на Манхэттене висят плакаты, обращенные к бегунам и велосипедистам: «Идиоты, яппи, миллениалы, самовлюбленные свиньи! Наденьте уже чертовы маски — вы живете не одни!» В электронных письмах в адрес «левой» радиостанции WBAI слушатели обрушились на одну из ведущих, которая якобы слишком поздно объявила, что заразилась коронавирусом. А какая-то женщина ополчилась на страницах газеты New York Post на авиакомпанию American Airlines за то, что на борту самолета, летевшего из Майами в Нью-Йорк, почти половина пассажиров была без масок. Авиакомпания оправдывалась тем, что у нее нет средств на то, чтобы продавить правило, обязывающее пассажиров носить маски.
Некоторые жители Нью-Йорка, столкнувшись с проблемой собственной смертности, решаются заняться творчеством. У писательницы и преподавательницы литературного творчества Лайзы Фридман (Lisa Freedman) с начала пандемии появилось множество новых клиентов, работающих над собственными литературными проектами. Да и сама Фридман в своих текстах стала больше внимания уделять теме смерти и грусти. Семинары, которые она раньше вела в одном из городских университетов, она перенесла в интернет. Пандемия позволила ей экономить час поездки на Манхэттен и столько же обратно. В неделю выходит экономия в восемь часов, которые ей больше не приходится проводить в метро. Но на семинары в Zoom приходится тратить едва ли не еще больше энергии, чтобы поддерживать интерес учащихся.
Легкой походкой против страха
Другие жители города выходят навстречу страху легкой походкой. «Это же не для вас!» — прокричал нам прохожий на беговой дорожке вокруг пруда в Центральном парке. Мы с другом стояли с вытянутыми руками по обе стороны от указателя, на котором была обозначена красная линия длиной шесть футов (1,8 метра — прим. перев.). Мы хотели выяснить, какова безопасная дистанция на самом деле. Прохожий был на расстоянии меньше вытянутой руки от меня. Его тряпичная маска болталась на шее.
Вскоре мне повстречался другой человек, подошедший ко мне еще ближе. Вдруг он заметил мой взгляд, обращенный на его огромную оранжевую пластиковую маску — этакий рупор. «Я купил ее еще несколько дней назад в строительном магазине», — сказал он с гордостью, в этот момент похожий на маленького мальчика. Маска, прикрывавшая его рот, делала голос более громким, почти раскатистым. Он открутил крышку над правой щекой, чтобы показать, как в маску можно вставить фильтр. Я отступила на шаг назад. Но еще до того, как я успела сказать что-то о маске, какая-то женщина потянула его за собой, и они ушли.
Из Нью-Йорка в Тиршенройт
Нью-Йорк. По данным на воскресенье в Нью-Йорке было зарегистрировано около 158 тысяч подтвержденных случаев заражения коронавирусом. 12 067 человек умерли, 18 018 человек считаются выздоровевшими. Таким образом, в мегаполисе с населением 8,4 миллиона человек каждый 53-й житель заразился. Прямо сейчас болеет каждый 60-й. Каждый 696-й человек умер. По всей стране количество подтвержденных случаев заражения в воскресенье составляло около 986 тысяч, количество умерших — 55 417.
Тиршенройт. В Германии аналогично высокие показатели в процентном отношении зарегистрированы в округе Тиршенройт в Верхнем Пфальце (Бавария). В немецком очаге заболевания живут всего 72 500 человек, из которых в понедельник были инфицированы 1097. С начала пандемии умерли 100 человек. Таким образом, в последние недели коронавирусом заразился каждый 60-й житель округа, каждый 725-й скончался. По всей Германии общее число инфицированных, по данным Института имени Роберта Коха, выросло до 155 193 человек. 5750 человек умерли.
Ситуация с пандемией. В отличие от Нью-Йорка, где пока выздоровели всего около 12 тысяч заболевших, показатели в Тиршенройте намного более утешительны. Там большая часть заболевших выздоровели. В данный момент больными считаются всего 119 человек.
В этом городе, где обычно очень легко заговорить с кем-то на улице (потому что жители Нью-Йорка весьма словоохотливы, особенно если говорят о самих себе), теперь каждое сближение с незнакомым человеком затруднительно. Потому что либо придется держать дистанцию в шесть футов и кричать друг другу, либо мы нарушим безопасную дистанцию и облегчим задачу вирусам.
В паре минут пешком от беговой дорожки вокруг пруда на скамейке неподвижно сидит мужчина средних лет и смотрит в пустоту. В Центральном парке, где в этот весенний день есть масса намного более приятных мест, он выбрал себе, пожалуй, самое неуютное — вблизи от шумной Пятой авеню, совсем рядом с несколькими полицейскими автомобилями и буквально вплотную к заградительным решеткам, обтянутым синей пластиковой лентой с надписью «Проход запрещен».
Христиане-евангелисты в Центральном парке
В паре десятков метров за ограждениями, прямо на лужайке стоит с десяток белых палаток благотворительной организации «Кошель самаритянина» (Samaritan`s Purse). Внутри стоят 68 коек для пациентов с коронавирусом, в том числе десять коек для тех, кому требуется реанимация. Может быть, кто-то из близких этого мужчины лежит в одной из палаток и борется за жизнь. Близким пациентов вход на территорию этого полевого госпиталя запрещен. А может быть, он один из жителей, которых наличие этого полевого госпиталя в городе очень пугает.
Полевой лазарет в Центральном парке относится к расположенной на противоположной стороне Пятой авеню больнице Mount Sinai Hospital (Больница горы Синай). С 1 апреля в этих палатках побывали 140 пациентов, для которых не нашлось места в самой больнице. Этот лазарет — явный признак того, насколько растерян в эти дни гордый и либеральный город. Девяносто сотрудников полевого госпиталя подписали «кредо» из одиннадцати пунктов. В большинстве южных штатов США с этим не было бы никаких проблем, но в Нью-Йорке само его наличие противоречит ощущению жизни этого города. В пункте 7 прописано признание брака как союза «генетического мужчины и генетической женщины». А пункт 11 направлен против прерывания беременности. «Мы — руки и ноги Иисуса Христа», — обязаны заявить люди, желающие работать в этих белых палатках.
Грэм, организация которого также участвует в лечении пациентов с коронавирусом в Италии, не преминул воспользоваться возможностью для саморекламы. На Пасху он выступил в Центральном парке с речью, стоя на фоне палаток с логотипами организации. Его выступление в прямом эфире показывал телеканал Fox News. С тех пор он выступает с призывами к пожертвованиям в адрес миллионов жителей Нью-Йорка.
В жилых кварталах по обе стороны от Центрального парка социальное жилье сменяется шикарными комплексами класса «люкс». Невзрачные кирпичные дома, в которых живут около полумиллиона нью-йоркцев, и в нормальные-то времена зачастую с трудом сводящих концы с концами, теперь и вовсе переполнены, как никогда ранее. Взрослые, оставшимся без работы, и дети, сидящие дома, потому что школы закрыты, теперь вынуждены 24 часа в сутки проводить в тесных квартирах.
Через пару кварталов начинаются дорогие и престижные дома. Там царит непривычная тишина. Парк-авеню в Верхнем Истсайде начищена до блеска. На разделительной полосе расставлены цветущие красные тюльпаны. Швейцар в белоснежных перчатках моет тротуар под зеленым навесом. Кроме него, на улице почти никого нет. Машины по Парк-авеню, которая в этом месте имеет по три полосы в каждую сторону, сейчас проезжают примерно раз в пару минут.
С начала пандемии дорогие кварталы Нью-Йорка опустели. Многие их жильцы бежали из города в свои виллы в Хэмптонсе на Лонг-Айленде или на ранчо на севере штата.
На противоположной стороне Центрального парка также заметен отток состоятельного населения. Массажистке Марте Липтон (Martha Lipton) с балкона на 17 этаже видно парковку жилого комплекса, и там, по ее словам, сейчас на 25-30% меньше машин, чем обычно. «Мои богатые соседи уехали», — сообщает она. После начала пандемии у нее почти не осталось клиентов — массаж сейчас никому не нужен. Марта коротает время за чтением и прогулками по Центральному парку. Покупки она делает в супермаркетах, где никогда не было толчеи и «панических закупок», как в других районах города. Там есть даже туалетная бумага. Внутрь жилого комплекса больше не пускают курьеров — им теперь приходится оставлять пиццу на входе. Марта Липтон, по собственному признанию, в Верхнем Вестсайде ощущает себя в безопасности, но добавляет: «Пока мне не нужно в больницу».
Но медицинское обслуживание в Среднем и Нижнем Манхэттене намного лучше, чем в более бедных районах. Количество вызовов скорой помощи выросло с 4 тысяч в день в апреле прошлого года до 6,5 тысяч в апреле этого. И это при том, что власти вот уже несколько недель без конца призывают граждан набирать 911 только в исключительных случаях — если у них проблемы с дыханием или с сердцем.
Смертность растет и распределяется неравномерно
Сирены пожарных машин и карет скорой помощи — практически единственные звуки, нарушающие нью-йоркскую тишину в эти недели. При этом далеко не всегда люди вызывают врача из-за коронавируса. Одновременно с началом пандемии среди горожан резко выросло и число смертей от инфаркта. Этой весной их в два-три раза больше по сравнению с прошлым годом. В первую очередь страдают жители бедных районов. В южной части Квинса с начала марта смертность от инфаркта выросла вчетверо по сравнению с прошлогодними показателями, а в беднейших кварталах Бронкса — и вовсе впятеро. На юге Манхэттена количество вызовов скорой тоже выросло, но смертельных случаев — «всего» в два раза больше.
Ши Дао Вань (Shi Dao Wang) приехал в больницу не на скорой помощи. Его 23 марта в привезла на обследование в Пресвитерианский госпиталь дочь Лин Гордон (Lin Gordon). Он несколько дней ощущал слабость. Поскольку у 72-летнего мужчины не было ни кашля, ни повышенной температуры, его близкие не думали, что это коронавирус. Однако Ши Дао Ваня незамедлительно госпитализировали и подключили к аппарату ИВЛ: уровень вентиляции легких у него составлял 67%. А на следующий день был готов результат теста, и он оказался положительным.
Следующие три недели оказались для Лин Гордон очень тяжелыми. Пока ее отец лежал на ИВЛ, в другую больницу попала мать — ее анализ на коронавирус тоже оказался положительным. У самой дочери тоже появились кашель и температура. Но ее симптомы не были ярко выраженными, и ей в анализе на covid-19 отказали, ведь тестов не хватает. Лин Гордон отправила сына к отцу, а сама стала заботиться о родителях, которые не говорят по-английски и не имеют возможности общаться друг с другом. Она сама из-за болезни некоторое время не могла их посещать.
Несколько раз Лин Гордон удалось поговорить с ним по Facetime — по одной минуте, потому что дольше персоналу больницы запрещено находиться в одном помещении с пациентами из-за опасности заражения. Когда врачи решили, что Ши Дао Вань справится с нагрузкой, Гордон посетила отца в реабилитационном отделении, куда его перевезли из реанимации.
Но в ночь на 14 апреля ей позвонили из больницы. Сиделка наладила связь по Facetime и держала отца Гордон за руку, пока тот говорил с дочерью по-китайски. Матери Лин Гордон сообщила о смерти отца только после того, как ту выписали.
Медсестры, врачи, а также другой незаменимый персонал, заботящиеся о том, чтобы супермаркеты, транспорт, почта и служба уборки мусора продолжали работать — вот они, настоящие герои Нью-Йорка в период этой катастрофы. На Таймс-сквер саксофонист Свит Лью (Sweet Lew) играет мелодию песни Фрэнка Синатры New York, New York. «Если не узнаешь мотив, я заставлю тебя предъявить документы», — шутит он. Вдруг в его музыку вторгается грохот, издаваемый двумя молодыми скейтбордистами. Они едут без масок и шлемов. На фасадах зданий на почти обезлюдевшей Таймс-сквер крутятся ролики Coca-Cola, биржи Nasdaq или концерна Samsung, благодарящих борцов с covid-19.
В паре километров к северу каждый день около семи часов вечера жители Верхнего Вестсайда открывают окна и начинают аплодировать, барабанить и свистеть в знак благодарности врачам. На три минуты они прогоняют траурную тишину, прерываемую лишь воем сирен. Люди сидят у окон. Для многих это коллективный дружеский концерт в конце очередного дня пандемии. И ненадолго колодцы нью-йоркских домов вновь наполняются частичкой былой экстравертной энергии.