В начале мая немецкий «Шпигель» (Der Spiegel) опубликовал материал «Когда история становится оружием», в котором задается вопросом — как ведет себя Германия и как, собственно, должно ей себя вести в ситуации, когда через 75 лет после окончания Второй мировой память о величайшей гуманитарной катастрофе в истории человечества стала «полигоном битвы», линия фронта на котором проходит между Польшей и Россией.
В этом юбилейном году правительство ФРГ планировало провести 8 мая масштабную мемориальную церемонию рядом со зданием былого рейхстага, с участием всех высших должностных лиц государства. Президент Германии Франк-Вальтер Штайнмайер должен был выступить с большой торжественной речью; возле здания рейхстага и Бранденбургских ворот решено было организовать памятную выставку. Но эпидемия коронавируса внесла свои коррективы. В итоге вместо запланированных масштабных мероприятий состоится церемония возложения венков к расположенному на Унтер-ден-Линден главному мемориалу жертвам войны и тирании в Германии Нойе Вахе, в которой примут участие канцлер Ангела Меркель, глава бундестага Вольфганг Шойбле, ряд других чиновников федерального уровня. Во время церемонии президент Франк-Вальтер Штайнмайер выступит с краткой речью.
Автор публикации Кристиан Хоффманн акцентирует внимание на том, что новости о вынужденном изменении регламента мемориальных мероприятий были встречены официальным Берлином с «заметным облегчением». Слишком уж деликатным в последнее время стал для правительства Германии вопрос, связанный с торжествами по поводу окончания Второй мировой войны. Немцы крайне неуютно чувствуют себя в ситуации, когда нужно определиться, чье видение событий той войны правильное, а между тем речь идет о двух странах, пострадавших от немецкой агрессии. В центре внимания европейской прессы — эмоциональные дебаты между Польшей и Россией на тему того, какая из этих двух стран являлась главной жертвой нацистского режима и самым принципиальным противником Гитлера. В последние годы вокруг крупнейшей трагедии XX столетия развернулось настоящее сражение на полях истории. Память о величайшей войне в истории человечества, начатой Германией и унесшей более 60 миллионов жизней, почти половина которых пришлась на долю СССР, стала настоящим «минным полем истории».
Хоффманн считает, что Германия выбрала для себя стратегию невмешательства и старается держаться по возможности в стороне от этого информационного противостояния, что, по его мнению, в корне неправильно. Фактически, коронавирус «спас» немцев от необходимости решения сложного вопроса о том, с кем, когда и где в этом юбилейном году им надлежит отмечать День Победы. Президент РФ Владимир Путин заблаговременно пригласил Ангелу Меркель на юбилейные торжества в Москву, однако та, в отличие от президента Франции Эммануэля Макрона и китайского лидера Си Цзиньпина, продолжала тянуть с ответом до тех пор, пока за нее не приняла решение пандемия. Хоффманн считает, что в итоге канцлер скорее всего так и не поехала бы в Москву для участия в юбилейных торжествах 9 Мая. Она уже отменяла со ссылкой на события вокруг Украины свое участие в Параде Победы пять лет назад, в 2015-м году. Тем не менее тогда она прилетела в Москву на следующий день, чтобы возложить венок к Кремлевской стене. Меркель, известная своим прагматизмом, явно не горит сейчас желанием открыто принимать чью-то сторону в исторических спорах Польши с Россией. Суть которых сводится к следующему: польская сторона пытается возложить со-ответственность за развязывание Второй мировой войны на СССР, подписавший Пакт Молотова-Риббентропа, включая дополнительные секретные протоколы о разделе Польши.
Министр иностранных дел Польши Яцек Чапутович настаивает на том, что «пакт Гитлера-Сталина содействовал тому, что была развязана война». В сентябре прошлого года Европейский парламент принял печально известную резолюцию «Важность европейского исторического сознания для будущего Европы», в которой нападение Германии на Польшу было объявлено непосредственным «следствием подписания Пакта Молотова-Риббентропа». Целью этого документа, который сам по себе является сомнительным с точки зрения возможности парламента «фиксировать исторические оценки», была явно не попытка проведения исторических изысканий, а расстановка совершенно определенных политических акцентов. Резолюция Европарламента ни много ни мало приравняла сталинизм к национал-социализму, в тексте документа СССР и нацистская Германия описываются как «тоталитарные режимы, одинаково преследующие цель завоевания мира». Глава МИД Польши подчеркивает, что эта резолюция была принята большинством депутатов Европарламента. А это якобы говорит о том, что эту позицию разделяет общественное мнение большинства стран Запада. Что на самом деле, конечно, не соответствует действительности.
Об этом говорит хотя бы вышедшая 7 мая статья министра иностранных дел Германии Хайко Мааса в том же журнале «Шпигель». Вот цитата из статьи главы немецкой дипломатии: «Постоянно предпринимаемая в последние месяцы попытка позорным образом переписать историю требует от нас четкого заявления, в котором перед лицом неопровержимых исторических фактов не должно было быть никакой надобности: Германия одна виновата в развязывании Второй мировой войны, она развязала войну, напав на Польшу. И Германия одна несет ответственность за такое преступление против человечества, как Холокост. Тот, кто сеет в этом сомнения и навязывает другим народам роль преступников, поступает несправедливо по отношению к жертвам. Он использует историю в своих корыстных целях и раскалывает Европу».
Что касается России, то она, естественно, эти обвинения в «совместной вине» с нацистской Германией с возмущением отвергает. Автор вышеупомянутой публикации в «Шпигеле» Кристиан Хоффман четко расставляет акценты, обращая внимание читателей на то, что, вне всякого сомнения, Гитлер в 1939-м году напал бы на Польшу и без подписания пакта с Советским Союзом. А это означает, что за развязывание Второй мировой войны несет ответственность нацистская Германия.
Помимо этого обвинения в адрес СССР, существует и еще один камень преткновения между двумя странами, связанный с понятием «освобождение Европы». Хоффманн отмечает, что после расширения Евросоюза за счет государств бывшего советского блока, история в рамках ЕС начала превращаться в политику, меняется представление о СССР и роли Красной Армии: «Русских все чаще пытаются превратить из жертвы и освободителей в преступников и оккупантов». В Германии сейчас принята и в целом не оспаривается точка зрения о том, что разгром войск вермахта в мае 1945 года был ничем иным, как «освобождением». Однако в Польше, странах Балтии, в ряде государств Центральной и Восточной Европы ситуация совершенно иная. Там ведется активная информационная компания по убеждению общественности в том, что 9 Мая «действительно стало окончательным освобождением от нацистской оккупации, но в то же самое время стало началом новой несвободы, на этот раз уже со стороны сталинского режима». Так, министр иностранных дел Польши Яцек Чапутович заявил, что его страна будет и впредь придерживаться единственно правильной, по ее мнению, точки зрения: после 1945 года суверенитет Польши не был восстановлен, она не получила свободы и независимости.
«Шпигель» пишет, что ряд немецких историков очень обеспокоены тем, что уходит объективность исторического анализа, и упрекают МИД ФРГ в пассивном поведении; мол, дипломаты молча смотрят на то, как Европе пытаются навязать свою интерпретацию европейской истории.
К концу прошлого года дипломатическая дуэль между польскими и российскими властями набрала невиданные обороты. Польский сейм тогда на фоне взаимных обвинений вслед за Европарламентом принял резолюцию, которая возлагала ответственность за начало Второй мировой войны на нацистскую Германию и СССР. Дошло до того, что премьер-министр Польши выразил сомнение в роли СССР в освобождении Европы, подчеркивая, что на самом деле «речь идет о двойной (нацистской и советской) оккупации Польши». Иная точка зрения, по его словам, полностью блокировалась российской исторической пропагандой, что, мол, является «доказательством того, Россия никогда не считалась с истинными издержками своего тоталитарного наследия».
Подобное возмутительное обесценивание роли Красной Армии было крайне болезненно воспринято в России и вызвало вполне естественную реакцию в обществе. 10 марта в своем интервью ТАСС президент РФ Владимир Путин подчеркнул, что никто не сможет отнять у России победу во Второй мировой, это невозможно. «Секретные протоколы пакта Молотова-Риббентропа мы осудили, Россия сделала это, — заметил президент. — Но пускай и другие страны тогда по-честному скажут, как они оценивают поведение своего руководства в те времена. Пусть скажут об этом честно, а не предъявляют какие-то вымышленные, совершенно надуманные обвинения или претензии». В первую очередь, конечно, президент имел в виду Мюнхенский сговор осенью 1938 года, когда Судетская область Чехословакии была аннексирована нацистской Германией в соответствии с договоренностями с западными державами.
К концу февраля этого года польская сторона постаралась уже несколько снизить накал риторики, не преминув, правда, при этом заявить, что Польша выиграла исторический спор с Россией по Второй мировой, поскольку именно ее якобы поддержало большинство западных стран. Министр иностранных дел Польской республики заявил, что пришло время наладить отношения с соседом и что Польша хотела бы прийти к общему с Россией пониманию исторических фактов. «Мы признаем огромную, даже главную роль Советского Союза в победе над фашистской Германией, а также огромные жертвы с его стороны», — заявил министр.
Логика польской стороны предельно проста: Германия несет гораздо большую ответственность за развязывание войны, нежели СССР. Но немцы свою вину полностью признали, поэтому к ним у Польши нет претензий (кроме финансовых, конечно, вопрос о репарациях до сих пор не закрыт). А вот Россия признавать польскую точку зрения не хочет, что воспринимается польскими политиками как «попытка исказить историю». При этом Чапутович подчеркнул, что речь о репарациях в отношении России не идет. Однако по этому вопросу в среде польской политической элиты единства нет. Так, лидер правящей партии Качиньский уже не раз заявлял, что и Германия, и Россия обязаны выплатить Польше компенсацию за ущерб, понесенный той во время Второй мировой войны. «Россия тоже должна платить. У наших претензий нет срока годности, они сохраняют силу всегда», — подчеркивает Качиньский.
В среднесрочной перспективе можно, пожалуй, ожидать дальнейшего снижения накала страстей в спорах вокруг Второй мировой. Во-первых, в ходе исторических разборок время от времени неизбежно всплывают факты, о которых «старенькие» члены Евросоюза предпочли бы лишний раз не вспоминать. Так что желания педалировать эту тему у «Старой Европы» нет. Но еще большее влияние на политический дискурс оказывает продолжающаяся пандемия коронавируса. Все страны выйдут из нее серьезно ослабленными, так что сил на то, чтобы распылять ресурсы, в том числе и информационные, будет уже гораздо меньше.
Антироссийская тематика и навязшая в зубах идея вмешательства России во все мало-мальски серьезные события на Западе уже потихоньку начинает замещаться антикитайской риторикой. Пока что Госдеп США еще пытается привычно «огрызаться» на двух фронтах сразу, но основной вектор информационных атак неизбежно будет смещаться в сторону Китая. Президент Трамп в ходе пресс-конференции в Белом доме 7 мая уже в весьма благожелательном ключе упомянул отношения с Россией и отметил, что ему было очень приятно, когда президента РФ позвонил ему поздравить с 75-летней годовщиной Победы. «Потому что в этой большой и победоносной войне мы были, так сказать, партнерами». Трамп заметил также, что «Россия — очень важная страна». И повторил уже знакомое: «Мы — сильнейшая держава. Они — очень сильная. Почему бы нам не найти общий язык?»
Один из известных французских историков девятнадцатого столетия в свое время очень верно подметил, что «история не должна унижать себя до того, чтобы сделаться отголоском современных дрязг». История Второй мировой войны — история нечеловеческих страданий, горя, беспримерных подвигов и жертв во имя всех ныне живущих. Память об этом не должна становиться инструментом геополитики. Память — лишь для того, чтобы помнили. Она — последнее пристанище для тех, кто не вернулся.