Rzeczpospolita (Польша): миф о грузинской поездке Леха Качиньского

Читать на сайте inosmi.ru
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Поездка Леха Качиньского в Грузию во время пятидневной российско-грузинской войны в 2008 году для многих польских политиков является предметом национальной гордости. Однако автор уверен, что в истории внешней политики Польши не было более постыдного примера безответственности, чем это грузинское путешествие Леха Качиньского.

Недавно благодаря Рафалу Тшасковскому (Rafał Trzaskowski) на повестку дня вернулась тема поездки Леха Качиньского (Lech Kaczyński) в Грузию. Выступая в Познани на старте своей избирательной кампании, Тшасковский заявил: «Я не голосовал за Качиньского, но помню, как я был горд, когда он вместе с другими президентами защищал в Тбилиси грузинскую демократию».

В сходном тоне всегда высказывается президент Анджей Дуда (Andrzej Duda), который говорит, что Качиньский «сумел в минуту тяжелых испытаний продемонстрировать не только братскую поддержку, но и политическую мудрость». Впрочем, этот эпизод для партии «Право и справедливость» (PiS) выступает центральным предметом национальной гордости и образцом того, как следует проводить восточную политику. Более того, с такой оценкой соглашают практически все комментаторы в Польше (политические и идейные пристрастия в данном случае значения не имеют).

Речь идет, разумеется, о ситуации, когда в ходе российско-грузинской войны в 2008 году Лех Качиньский, взяв на борт самолета президентов Украины, Литвы, Латвии и Эстонии, отправился поддержать Грузию в ее конфликте с Москвой. Война шла уже пять дней, и Россия успела занять часть грузинской территории, за что ее осудил весь западный мир. 

12 августа после российско-французских переговоров было объявлено о прекращении огня. Именно в этот день в Грузию прилетел президент Качиньский и выступил с речью, в которой задавался риторическим вопросом, не придет ли далее черед Украины, а потом и Польши. Этим он снискал благодарность грузин, а у нас его поездку стали называть свидетельством непоколебимой позиции в отношении России и примером ведения смелой восточной политики.

Пора, однако, сказать очевидную вещь: в истории внешней политики Польской Республики не было более постыдного примера безответственности, чем грузинское путешествие Леха Качиньского. Ситуация выглядела следующим образом: президент европейского государства среднего размера прилетел в маленькую страну, ведущую войну с одной из крупнейших мировых держав (войну, в которую Польша никоим образом не была вовлечена), и объявил перед собравшейся толпой, что вместе с другими лидерами находится в Грузии, «чтобы принять бой».

Такие эмоции (эти слова сложно рассматривать в других категориях) понятны с чисто человеческой точки зрения, однако, в международной политике не должно быть места фрустрации, демонстрации собственных травм и прежде всего действий, которые угрожают безопасности государства. Выступая в Грузии, Качиньский рисковал безопасностью не только Грузии, но и Польши, поскольку, если бы в Кремле восприняли призыв «принять бой» всерьез, это могло бы обернуться для нас серьезными последствиями. О ноябрьской ночи 1830 года и обращенном к подхорунжим призыве вступить в борьбу с царской Россией Александр Бохеньский (Aleksander Bocheński) в «Истории польской глупости» написал следующее: «Это был, скорее, боевой клич, чем политическая мысль». То же самое можно сказать о словах Леха Качиньского, прозвучавших в Тбилиси.

В 2015 году Анджей Романовский (Andrzej Romanowski) отмечал на страницах журнала «Нова Европа Всходня», что после того выступления Качиньского «можно было задаться вопросом, чем занимается Польша: поддерживает грузин в войне, сама объявляет войну России или заявляет о переходе к партизанским действиям». Романовский назвал это фанфаронством. А как иначе охарактеризовать ситуацию, в которой глава государства, которое не способно предложить ничего, кроме своей моральной правоты и слов поддержки, заявляет о готовности «принять бой», не отдавая себе отчета, что его «боевой клич» может лишь обострить ситуацию, привести к затягиванию конфликта, стоить многим людям жизни? В то же время президенту Франции Николя Саркози, над которым в Польше иронизировали, удалось согласовать условия прекращения огня, благодаря чему грузинам не пришлось следовать призыву Качиньского.

Подход Анджея Дуды к восточной политике не оставляет сомнений в том, что он по-настоящему гордится грузинской поездкой и не предается каким-либо размышлениям на ее тему. В случае Рафала Тшасковского, который идет на выборы с ответственной, проевропейской программой, остается надеяться, что упоминание тбилисской речи выступало лишь попыткой завоевать голоса правого электората, а если он сам станет президентом, то не пойдет по стопам Качиньского.

Нельзя возносить на пьедестал действия, которые самым нелестным образом аттестуют политические способности бывшего президента и всю восточную политику Польши. Политику, в которой, несмотря на отсутствие соответствующих инструментов, умений и возможностей, на протяжении многих лет на первое место ставилось не пестование региональной стабильности, а стремление изменить расклад сил, в которой дипломатию и диалог со всеми странами заглушал боевой клич.

 

Обсудить
Рекомендуем